Таинственная четверка - Полякова Татьяна Васильевна. Страница 15

– Извини, – пробормотала я и едва не засмеялась, поняв всю нелепость своего поведения. – Я хотела сказать… помоги мне, пожалуйста. Мне важно знать, что с тобой произошло.

В этот момент видение потеряло свою четкость, очертания стали размываться, лицо девочки расползалось в стороны, пока вовсе не исчезло.

– Нет, нет, постой, – беспомощно бормотала я. И тут услышала плеск воды, к берегу плыл Вадим. «Это он ее спугнул?» – подумала я в досаде, а в следующее мгновение стало ясно: мы на пляже не одни.

Осторожно повернув голову, я увидела двух девушек из плоти и крови, а вовсе не бестелесных. Они стояли в том месте, где Вадим оставил вещи. Меня они не заметили, а вот Вадим вызвал у них живейший интерес. Он шел к берегу, преодолевая течение, и, надо сказать, выглядел так, что взгляд от него отвести было трудно. Красивое тело, сильное, тренированное, с каплями воды на загорелой коже. На ум сразу пришла характеристика в одной из книг Бергмана, посвященной карте Воина: «отвага и стать». Ему это подходило, как никому другому.

Девчонок он, конечно, видел, может, поэтому двигался не спеша, позволяя себя разглядывать.

«Скучать ему здесь не придется», – успела подумать я, прежде чем поняла: парочку на берегу девушками можно назвать с большой натяжкой, обеим лет по четырнадцать-пятнадцать. Они были довольно высокие и одеты по-взрослому, оттого и показались куда старше. Но лишь в первый момент, теперь стали заметны и детская припухлость лиц, и угловатость движений, свойственные подросткам.

Темненькая выглядела старше. Для ее возраста грудь довольно большая, косметикой она явно злоупотребляла, тени на глазах и тональный крем смотрелись нелепо на нежном девичьем личике. Нижнее белье она надеть забыла. Джинсовые шорты такие короткие, что при желании можно разглядеть промежность. У меня такого желания не возникло, а вот ее родителям стоило бы задуматься. Маечка едва прикрывала грудь. На шее золотой кулон на цепочке. Вычурный и, безусловно, дорогой. Вторая, рыжая, была худой, но сильной, руки и ноги спортсменки. Плаванием занимается или теннисом. Грудь плоская, наверное, поэтому она выбрала блузку с напуском, на черном фоне расшитые пайетками ярко-красные губы. Юбка тоже красная, примерно такой длины, как шорты у подруги. Обе в балетках. Брюнетка держала сумочку с ручкой в виде цепочки и весело ею помахивала.

Но поразил меня не их наряд, поразило выражение глаз, с которым они смотрели на выходящего из воды Вадима. Глаза баб, изголодавшихся по мужикам.

Рыжая подхватила джинсы Вадима и перекинула их через плечо, насмешливо крикнув:

– Привет.

– Привет, пигалицы, – отозвался он, приглаживая волосы. – Штаны на место положи.

– А если нет?

– Положи, – без нажима повторил Вадим.

Меня девчонки по-прежнему не замечали.

– Ты крутой, да? – встряла в разговор брюнетка.

– Завязал с крутостью с Нового года. Вредно для здоровья. – Он подошел, взял джинсы и стал одеваться, стоя к девчонкам спиной.

Они хихикали и пихали друг друга локтями.

– А если б я их не отдала? Ты ведь не стал бы обижать девушку?

– Отучаемся говорить за других, – проворчал Вадим.

– Откуда ты такой взялся? Как тебя зовут?

– Его зовут Вадим, – решила я вмешаться.

– Для вас дядя Вадим, – усмехнулся Волошин.

Я поднялась и пошла к ним, улыбаясь и весело их приветствуя. Несмотря на все мое дружелюбие, девчонок точно ледяной водой окатили. Обе как-то сжались, личики приобрели обиженное выражение, рыжая сморщилась, точно собиралась захныкать.

– Я – Лена, а вас как зовут? – Я уже знала, догадывалась, кто передо мной. Девчонки переглянулись, собираясь сбежать. – Ты Изольда? – спросила я брюнетку, она испуганно отпрянула. – А ты – Тоня. Антонина?

– Откуда вы знаете? – забеспокоилась рыжая.

– У моей девушки дар, – хмыкнул Вадим. – Она читает мысли.

– Врете, – неуверенно пролепетала Тоня, от наглой девицы, которой она была всего пару минут назад, ничего не осталось, теперь она выглядела испуганным подростком.

– Врет, – кивнула я, – но имена легко угадываю. Искупаться решили?

– Да… нет, просто гуляли, – пробормотала Изольда.

– Нам сказали – место небезопасное. Здесь ведь девочка недавно утонула?

Из глаз рыжей вдруг полились слезы, она вытерла нос кулаком, Изольда хмуро бросила:

– Кончай реветь. – В ней чувствовалось раздражение, а в подруге нарастала паника, так бывает, когда не можешь избавиться от навязчивых воспоминаний, приносящих боль. – Это наша подруга, – вздохнув, сообщила Изольда. – Тоньку про нее лучше не спрашивать, она сразу реветь начинает, врач сказал, это нервное. Таблетки выписал, а эта дура их не пьет. Считает, что если ее лечит психотерапевт, то она теперь чокнутая.

– Ничего я не считаю, – буркнула рыжая.

– Считаешь. Тогда зачем бабке врешь и таблетки выбрасываешь?

– Мне не нужны таблетки, я не больная. Просто… Ира из-за нас утонула. Мы ее бросили, и она утонула.

– Да нас течением снесло. Вы же видите, какое здесь течение…

– Она что, на берегу оставалась, когда вы в воду вошли? – спросила я, добавив в голос сочувствия.

– Нет. Она у берега стояла. Ира последней в воду вошла, а потом почему-то не поплыла за нами, стояла и смотрела. Вот туда, – Изольда ткнула пальцем в сосны.

– И вы не видели, как все произошло?

– Нет. И хорошо. Не то бы Тонька вообще с катушек съехала.

– А ты не съехала? А кто по ночам со светом спит?

– Странно, что вы сюда купаться пришли, – улыбнулась я. – Я бы, наверное, близко к этому месту не подошла…

– Мы не купаться… просто так… приходим иногда. Купаться здесь нам запретили. Можно только на пляже у поселка.

– И правильно, там безопаснее.

– А вы к кому приехали? – спросила Тоня.

– К Ключниковым.

Девочки быстро переглянулись.

– К Ключниковым? А вы им кто?

– Знакомые. Хотим тут дом строить. Но, говорят, у вас неспокойно.

– Как это? – не поняла Тоня.

– За день столько всего наслушались… Девочка утонула, парень какой-то пропал. – Мы уже некоторое время шли по тропе в сторону Черкасова, Вадим чуть поотстал, держась на некотором расстоянии.

– Парень? Гоша, что ли? – удивилась Тоня. – Он, между прочим, в Ирку влюбился по уши.

– Да? А она что?

– Ничего. Гоша Светлов немного с придурью, и предки ее были против.

– С придурью – это как? Учился плохо?

– Ну, вы скажете, учился. Он типа псих вообще. Мог такое выкинуть… Соседка на него однажды наорала за то, что он мячом в ее окно попал. Не разбил нисколечко, но она все равно орала. И Гоша у нее собаку отравил. Со злости. Сам трепался.

Я вспомнила рассказ Ключникова о погибших кошках и собаках и спросила:

– Чем отравил-то?

– Не знаю.

– Может, хвастался просто, а пес сам сдох?

– Да он реально психованный. Когда Ира погибла, полицейские даже думали, может, это он ее.

– Подождите, с чего они такое взяли? Ведь Ира сама утонула.

– Думали, может, не сама, – пожала Тоня плечами, Изольда, кстати, в разговоре не участвовала, а вот на Вадима косилась. Он шагал с равнодушным видом, точно разговор его нисколько не интересовал и даже утомлял, но он терпел, будучи покладистым парнем. – Я не знаю. Но болтают точно. И моя мама все с расспросами приставала, видели мы Гошу на берегу? У Иры на руках синяки оказались… Она сказала, что утром с Гошей поцапалась. Такой урод…

– Про синяки сказала?

– Нет, про то, что поцапались.

– А что, если действительно он?…

– Он же не совсем псих. Это ж не собаку отравить. И к Ире у него чувства были.

– Если не виноват, чего ему тогда сбегать?

– Из-за тетки. Она его достала. У Гоши предки погибли в автокатастрофе. И его тетка взяла, только ей Гоша на фиг не нужен, деньги его – вот что ей нужно. У Гоши предки богатые, а тетка – голодранка. – Это словечко в устах юной особы показалось забавным, она явно повторяла чьи-то слова. – Вот он из дома и ушел.