Свет мой (СИ) - Чернякова Наталья. Страница 7

— Светлана Владимировна, дорогая, я с просьбой: прошу пойти на замену. Твоя коллега Галина Николаевна вчера сломала ногу, гололёд же и всё такое. В общем, нужно взять часы литературы в обоих десятых. Очень тебя прошу, выручи. Тут всего-то осталось до конца четверти две недели.

До чего же хотелось ответить грубо и едко: «Нет. А не надо было ранее плевать в колодец». Но воспитание не позволило так разговаривать с человеком, который многим старше, да и субординацию никто не отменял.

— Почему бы вам не сделать столь привлекательное предложение коллегам постарше и поопытнее?

— Да мы с завучами предлагали часы Галины Николаевны и другим учителям, ставку распределили, а десятые зависли: то с расписанием не получается, то брать не хотят старшеклассников. А у тебя часов мало, и в расписание ты легко входишь, к тому же ребят хорошо знаешь. Возьми, прошу, иначе программа не будет выполнена, а это все же выпускники, им экзамен по литературе сдавать.

— Хорошо, я попробую.

Я никогда еще так тщательно не готовилась к урокам, как в то время. Дети уже знали, кто эти две недели у них будет преподавать литературу и проводить консультации.

На повторение романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» было отведено два часа. Поняв, что ребята пришли на консультацию после физкультуры возбужденными и радостными: литераторша — молодой специалист (можно и пофилонить!), я изменила ход занятия:

— А хотите я вам «Евгения Онегина почитаю?» Напомню, если забыли, это произведение.

— А давайте сразу пятую главу, — предложил Швец.

— Зачем же сразу пятую, начну с первой, а там сколько успею.

Надо сказать, я эту поэму Пушкина знала наизусть ещё с третьего курса института. Чем дальше я читала, тем тише становилось в классе, тем увереннее звучал мой голос. Когда я закончила чтение, ещё с минуту стояла тишина, а затем раздались громкие аплодисменты. Первым встал и начал рукоплескать Шурик Огонёк, затем подхватили другие.

— Ну-ну, прекращайте, не театр.

— Светлана Владимировна, — обратился вдруг с вопросом Огонёк, — а правда, что Пушкин собирался иначе закончить роман: муж Татьяны становится декабристом, а Татьяна едет за ним в Сибирь?

Ну, Шурик! Неужели действительно зауважал литературу как предмет?

— Роман окончен так, как окончен. А думать можно что угодно, здесь допускается множество трактовок. Вы должны понять одно: если начало романа писал молодой и ветреный поэт, то окончание приходилось на год его женитьбы, когда уже мировоззрение Пушкина было сформировано. Он считал, если пара обвенчалась, назад дороги нет, и эту свою философию пронес через всю жизнь, поэтому и вступился на дуэли за честь жены, защищая тем самым необратимость венчания. Тот самый пример, когда жизнь перетекает в литературу, а литература — в жизнь.

После этого у нас осталось немного времени, его мы использовали на небольшую дискуссию, а также анализ произведения и краткие записи в тетрадях для подготовки к экзаменам.

Я понимала: детей нужно постоянно удивлять, чтобы интерес к предмету не ослабевал, поэтому решила каждый урок каким-то образом разнообразить. К примеру, при изучении лирики поэтов — шестидесятников: Вознесенского, Евтушенко, Ахмадулиной, Дементьева, Рождественского — пришлось взять напрокат у Петровых гитару. Надо сказать, в музыкальную школу я не ходила, но имела хороший слух, благозвучный голос и замечательных учителей в лице Славки, Витьки и Сашки Широкова, поэтому довольно быстро освоила этот инструмент. Частенько летом с приятелями мы устраивали во дворе целые концерты, довольно неплохие, надо сказать. Друзьям нравились.

Я освежила в памяти аккорды и провела с привлечением поющих и владеющих инструментами десятиклассников уроки — концерты, уроки — дискуссии, уроки — портреты, уроки — спектакли по творчеству советских поэтов и писателей. Участие ребят было очень активным, что, несомненно, доставляло наслаждение всем — и мне как учителю, и самим десятиклассникам. Теперь это были не просто уроки в обычном понимании этого слова, это были наши с детьми совместно подготовленные и проведенные полноценные, как говорят сегодня, проекты.

Удивляло и радовало поведение Шурика Огонька. Он вел себя в этой ситуации очень благоразумно и скромно, внимания не требовал, в любви не объяснялся, в общем, держал слово не говорить о нашем с ним будущем до выпускного вечера, тем не менее я постоянно чувствовала его восхищённый и пристальный взгляд, видела его грустные, полные любви и тепла глаза.

Глава 7

Как быстро летит время. Кажется, недавно был сентябрь, а уже до конца учебного года оставалось полтора месяца. Я дала открытые уроки, как сказали коллеги, весьма успешно, молодцы мои пятиклашки, не подвели, провела отчетно-выборный сбор дружины. Радовало и то, что история, происшедшая у Ирины во время праздника, кажется, напрочь забыта. Сегодня жители Городка горды своим земляком — образцом благородства и ума — Свиридовым Сергеем Сергеевичем, отправившимся на повышение в краевой центр, на радостях забывшим об обещанной для меня «весёлой жизни». Извинений директора, наверное, было достаточно, хотя, скорее всего, комсомольский лидер боялся, что я сделаю ответный ход — оповещу мир и вышестоящие органы о его таланте рассказывать анекдоты исключительно о действующем Генеральном секретаре ЦК КПСС.

С Петровой мы общались по-прежнему, как и до восьмого марта, хотя я недоумевала: зачем Ирина скрывала, что вместе с нами на праздник придет столь именитый гость Свиридов. Я бы не пошла. Ирина ответила просто:

— Он работает с моим мужем. Свиридов случайно узнал о нашей встрече, напросился в гости, жена у него живет в краевом центре. А одному отмечать праздник не хотелось. Отказать этому человеку было невозможно. Ты же поняла, какой он коварный и злопамятный? Подлец, одним словом.

— О, да, скажу больше: я это на себе испытала. Это, кажется, Игоря Губермана стихотворение:

Опять пустые разговоры,

С концами не свести концы…

Нас учат честной жизни воры

И благородству подлецы, —

прочла я. — Как же точно сказано поэтом. Ну, хорошо. А почему до праздника не сказала о визите комсомольского вожака?

— Сама узнала вечером, накануне события. Прости.

— И ты меня прости. Нужно было молчать в незнакомой компании. Кому интересно мое мнение? И вас подвела. Ну, ладно, всё уже в прошлом.

Однажды после уроков в пионерскую комнату, тихо постучав, нерешительно вошли балагуры и весельчаки Игорь Швец и Марат Хазаров. Они здесь не были, по-моему, со времён подготовки к лыжному походу.

— По делу или так? — спросила я.

— По делу, — за обоих ответил Игорь.

— Говорите.

— У нас в классе есть парень — Влад Коробейников, — начал Игорь. — Он очень тихий, скромный, болезненный…

— Ну, знаю. Что произошло-то, не тяните, — перебила я.

— На английском Елена Вениаминовна спросила, почему его долго не было. Ну, Влад и ответил, что проходил обследование в Барнауле. А англичанка сказала, что он очень много пропускает и с таким заболеванием, как у него, столько не живут. У него рак, если не знаете.

Я была ошеломлена высказываниями педагога, если не сказать больше. Это произнесла учительница? Не может быть.

— А как класс отреагировал на слова Елены Вениаминовны?

— Все начали кричать, что учитель не имеет права такое говорить, что это бесчеловечно. Но вы ведь ее знаете, — разволновался Марат, — начала ругаться, что мы — популисты, что поддерживаем круговую поруку. «Нет бы и вам, комсомольцам, воздействовать на Коробейникова, спросить за пропуски, а вы еще и защищаете. Болеешь — иди в школу рабочей молодежи, а здесь не порти успеваемость и общие показатели», — сказала она.

— Огонёк попытался объяснить, что учительница не права, так она его из кабинета выгнала. Мы не знаем, что делать. Как поступить в этой ситуации? Влад с нами учится с первого класса, мы не можем с ним обойтись так, как англичанка, жаль ведь парня, — продолжил Швец.