Восстание Персеполиса - Кори Джеймс С. А.. Страница 33

В сравнении с этим захват станции Медина выглядел цивилизованно. Бобби гадала, надолго ли.

Четверо лаконских десантников в силовой броне стояли на посту в конторе доков, приклеившись к палубе магнитными подошвами и пристально наблюдая за очередью на прием к капитану порта. Вид у них был бдительный, но не воинственный. Как будто они знали: одно их присутствие в должной мере устрашит население и вынудит всех держаться в рамках. Заметив встроенные в нарукавники метатели и гранатометы на плечах, Бобби решила, что они правы. Беседы с начальником порта дожидались, плавая перед окошком, три десятка человек. Судя по виду лаконцев, те справились бы и с тремя сотнями.

Бобби сама была такой – когда-то.

– Мне нравится ваш скафандр, – обратилась она к ближайшему лаконцу.

– Простите? – Он не взглянул на нее, продолжал обыскивать глазами помещение.

– Ваш скафандр. Я в свое время нашивала «Голиаф».

Теперь она добилась его внимания. Лаконец оглядел ее с головы до пят. Он так походил на ее давних однополчан, что Бобби словно заглянула в прошлое. И задумалась, так ли он невежествен, как была в те времена она. Возможно. Черт, может, и больше того.

– Марсианский спецназ? – спросил он не без уважения.

– Было дело, – признала она. – Вы, ребята, с тех пор кое-что подправили.

– Нам в академии говорили про оперативников спецназа, – сказал лаконец. – Крутой вы были народ. Разбивали сердца и отнимали жизни.

– С годами то и другое удается все хуже. – Бобби попыталась изобразить улыбку. Лаконец улыбнулся в ответ. Бобби приятно было убедиться, что она до сих пор сумела бы приманить парня вдвое моложе себя, стоило захотеть. Она легко могла представить этого парнишку на станции марсианской трубы. Черт, да у него, наверное, и родные на Марсе остались.

– Бьюсь об заклад, ты и сейчас ничего, – все еще улыбаясь, заметил он. – В деле бывала?

Теперь она улыбнулась в ответ, и тогда парнишка сообразил, что сказал. Его щеки тронул румянец.

– Случалось, – ответила ему Бобби. – Была на Ганимеде в заварушке, которая привела к кампании на Ио. И на Ио тоже.

– Не трындишь?

– Надо думать, никто не позволит старой десантнице померить эти ваши костюмчики? – Бобби на один зубчик растянула улыбку. «Нет, я не использую секс как оружие, – убеждала она себя. – Просто мне бы очень хотелось добраться до вашего снаряжения».

Лаконец хотел было ответить, но взгляд его вдруг стал отчужденным. Бобби узнала этот взгляд. Кто-то обратился к нему по групповому каналу.

– Проходите, гражданка, – уже без улыбки приказал ей парень.

– Спасибо за беседу, – кивнула Бобби и подтянулась в конец очереди.

Ждать пришлось долго и в неприятной жаре. У окружающих нашивки были с дюжины разных кораблей, а выражение лица одинаковое – как у побитой собаки. Как будто они сами заслужили подобное обращение. Бобби старалась не походить на них.

Кабинет начальника порта был тесный, с резким освещением. Бобби назвала себя и свой корабль и больше ни слова сказать не успела.

Начальник порта отрезал:

– «Росинант» как военное судно конфискуется командованием Лаконского флота.

На лице этого малорослого темнокожего человека в лаконском мундире скука мешалась с раздражением – как у всех прирожденных бюрократов. Настенный экран высвечивал статус всех находящихся в медленной зоне кораблей: красное слово «ИЗОЛИРОВАН» повторялось снова и снова, как мантра какая-то. На прилавке перед чиновником высвечивалось его имя: главный старшина Нарва.

– Хорошо, – не стала спорить Бобби. Она два часа прождала в очереди к его окну, и, конечно, не для того, чтобы услышать уже известное. Теснящиеся за ее спиной тела дополнительно нагревали помещение, добавляли духоты. – Это я поняла. Но есть вопросы.

– Полагаю, я уже сообщил все, что вам следует знать, – ответил Нарва.

– Послушайте, главстаршина, – возразила Бобби, – мне бы только разобраться с парой вопросов, и я от вас отцеплюсь.

Нарва чуть заметно пожал плечами. Будь здесь хоть какая-то гравитация вращения, он бы облокотился на прилавок. Парень походил на одного торговца лапшой из Иннис-Шеллоу. Бобби задумалась, не родственник ли.

– Корабль принадлежит мне, – продолжала Бобби. – Это окончательная конфискация? По вашему распоряжению? Выплатят ли мне компенсацию за потерю корабля? Позволят ли мне и членам команды подняться на борт, чтобы забрать личные вещи?

– Пара вопросов? – передразнил ее Нарва.

– Это все, – подтвердила Бобби. – Пока что.

Нарва вывел что-то на панель прилавка, перебросил ей. В кармане у Бобби зажужжал ручной терминал.

– Это бланк запроса на возврат имущества или компенсацию за корабль. Мы не воры. Флот обеспечит вам одно из двух.

– А наши вещи? – не отставала Бобби. – Пока провернутся медлительные колеса флотского правосудия?

– Этот бланк, – сказал Нарва, и терминал снова загудел, – запрос конвоя для прохода на корабль за личными вещами. Его обычно удовлетворяют в сорок восемь часов, долго ждать не придется.

– Ну спасибо… – начала Бобби, но Нарва уже перевел взгляд на очередь и гаркнул: – Следующий!

– От Холдена или Наоми вестей не было? – спросил Алекс.

– Пока пет. – Амос большим пальцем постукивал по терминалу. – Правда, система сейчас здорово перегружена. Может, до наших очередь не дошла.

– Они держат строгую изоляцию, – объяснила Бобби. – Не будет на Медине связи, не отслеживаемой их системами.

– Похоже, это может затянуть сроки доставки, – хмыкнул Амос.

– Стандартный протокол оккупации больше занят безопасностью, а не удобствами, – сказала Бобби. – Мониторинг сообщений, изоляция «воздушным зазором», цензура по ключевым словам, регулирование трафика – чего там только нет.

Для Бобби многое переменилось, ускользнуло из-под контроля. Она не могла вернуть свой корабль. Не могла собрать своих людей. Ей пришлось выпрашивать разрешение и конвой, чтобы забрать собственную одежду. И, конечно, их сообщения застревали в системе Медины. Они отыскали себе бар на внутренней поверхности барабана. Длинную эстакаду от переходника по оси вращения забили карты и пешеходы – одни направлялись в порт, другие – вроде них – возвращались. Все были одинаково угрюмы.

– Я пробыла капитаном с неделю, – заметила Бобби, встряхивая кружкой с риском расплескать пиво. – В смысле смотря откуда считать – с предложения Холдена или с оформления документов. Документы пришли позже, так что официально, пожалуй, за Хьюстоном «Росинант» уже числится не меньше, чем за мной.

– Ты пьяна. – Алекс мягко придержал ее руку с кружкой.

Он сидел рядом за длинным столом из фальшивого дерева. Амос с Клариссой устроились напротив. У Амоса была кружка в руке и дюжина пустых на столе, но на нем это не отражалось. Кларисса выводила спирали кетчупа на тарелке остывшей, размякшей картошки фри.

– Малость пьяна, – признала Бобби. – Только вошла во вкус капитанства на своем корабле, как эти лаконские гады его отобрали.

Слово «лаконские» она подчеркнула, ткнув кружкой в сторону расхаживавшего по бару десантника. Пиво выплеснулось на стол и в тарелку Клариссе. Та будто не заметила, или ей было все равно. Все же Бобби вытащила салфетку и промокнула что могла – не испытывая особого раскаяния.

– Вот потому-то лучше бы тебе полегче с пивком, матрос. – Алекс попросту отобрал у нее кружку. – Пора бы нам миновать стадию горя и перейти к стадии «Напинать задницы» и «Вернуть себе корабль».

– Есть план? – спросил, не скрывая сомнения, Амос.

– Пока нет, но им и надо заняться, – отрезал Алекс.

– Братец, пара сотен десантников, один истребитель в доке и еще то летучее насилие над законами природы, – напомнил Амос, прервавшись, чтобы хлебнуть пива и причмокнуть губами. – Чертовски хорош должен быть план. Я только за.

– Ну ты засранец, – огрызнулся Алекс, привстав с места. – Я хоть не тону в жалости к самому себе.

– Вот это… – Амос показал на десантника за дверью, на дроны безопасников, зависшие по всему барабану, на множество людей в лаконской форме. – Я такое уже видал. Нас закатали под асфальт. Теперь нам только и остается, что искать трещинку, в какую прорасти.