Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 18

— Даже если и так, я уверена, что нам будет хорошо вместе.

— Но я не аристократ! Ты не можешь выйти за простолюдина!

— Мне плевать кто ты. Я тебя люблю, кем бы ты ни был. Но раз ты простолюдин, то этот брак тебе просто необходим. Я княжна. Я твой шанс. Шанс подняться по социальной лестнице.

— Ты не обо мне думай, ты думай о себе и о своей помолвке. Договорённость между двумя уважаемыми семьями — это не игрушки. Помолвку нельзя просто взять и отменить.

— Можно. Я скажу отцу, что люблю тебя. И он отменит помолвку.

— Не отменит!

— Я расскажу ему, что сплю с тобой.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал я. — Но даже в этом случае, он вряд ли отменит помолвку. Не забывай, вы одну уже отменили с Левашовыми. Отменять ещё одну — перебор. Так с вами уже никто связываться не рискнёт. В общем, я думаю, что твой отец закроет глаза на то, что мы переспали. Ты лишь расстроишь его и ничего не добьёшься. Стоит ли это того?

— Тогда я расскажу жениху, что сплю с тобой. Он точно отменит.

— И чего ты этим добьёшься? Кому от этого будет хуже? Сорвёшь свадьбу. Опозоришь семью. Расстроишь отца.

— У меня не остаётся другого выхода.

— Арина, шантаж не выход! Не надо на меня давить. Лучше нормально объясни, что у тебя случилось? Скажи, почему ты так не хочешь выходить замуж за этого парня? И скажи, наконец, кто это?

Зотова не ответила. Она некоторое время молча на меня смотрела, затем подошла ко мне и, глядя в глаза, спросила:

— Хочешь, чтобы я осталась до утра?

— Я не буду врать, мне вчера было хорошо с тобой, — сказал я. — Очень хорошо. Но пожалуйста, объясни, что происходит?

— Так я же уже всё объяснила: я тебя люблю и хочу за тебя замуж. Но я тебя не тороплю. У тебя ещё есть время.

Я чуть было на автомате не спросил, сколько времени у меня есть, но вовремя спохватился и сказал:

— Кто твой жених?

— Ты мне не ответил. Хочешь, чтобы я осталась до утра? — спросила Арина, проигнорировав мой вопрос.

Утром, после волшебной ночи с княжной, я однозначно ответил бы на этот вопрос утвердительно. Мне и сейчас хотелось схватить Арину в охапку и немедленно затащить её в постель — свежи ещё были воспоминания о прошлой горячей ночи. Моё мужское начало требовало повторения праздника. Но слабину давать было нельзя.

— Нет, — твёрдо сказал я. — Нам было хорошо вместе, глупо это отрицать, но это больше не повторится. Ты помолвлена.

— Вчера тебя это не остановило.

— Арина! — вспылил я. — Вчера я этого не знал! Ты мне просто этого не сказала!

— Ты всё ра-вно бу-дешь мо-им! — проговорила Зотова по слогам, обворожительно улыбнулась, чмокнула меня в губы, развернулась и направилась к выходу.

Арина ушла, а я остался и попытался хоть как-то осмыслить произошедшее. Я так и не понял, зачем княжна приходила. Ни вчера, ни сегодня. Её поведение было слишком уж странным. Пришла вечером, подарила потрясающую ночь, наутро устроила цирк, следующим вечером ещё одно представление, но уже немного другое. Это всё было очень странно, и никаких догадок у меня не было.

Единственное, в чём я был точно уверен — Арина меня не любила. Ей что-то было от меня нужно. Но вот что? Ей или кому-то другому? И кому именно? Вопросов было много.

Так как Зотова не закрыла за собой дверь, это пришлось делать мне. Я подошёл к двери, но прежде, чем её закрыть, выглянул в коридор. Княжна как раз подходила к лестнице.

«А всё-таки она хороша, — подумал я, глядя на удаляющуюся стройную фигурку Арины. — Просто до неприличия хороша».

Но тут же эту мысль вытеснила другая: «Только с Зотовой не связывайся!»

Я вздрогнул, быстро закрыл дверь, и в голову вернулась главная мысль вечера: «Что это, вообще, было?»

После ухода княжны встал вопрос, чем заняться. Учитывая, что я проспал половину дня, в кровать меня не тянуло. С Ариной я бы, конечно, туда забрался с огромным удовольствием, а вот одному не хотелось.

Немного подумав, решил поехать в центр города и посетить какой-нибудь клуб, чтобы отвлечься. Но потом я подумал получше и понял, что такая поездка чревата возвращением в общежитие под утро. И это был бы перебор — на занятия стоило идти выспавшимся, тем более в моей ситуации.

И подумав ещё, я поменял в своих планах клуб на спортивную площадку. Физические нагрузки тоже отлично помогали отвлечься от ненужных мыслей. Быстро надел спортивный костюм и отправился на улицу. Было довольно прохладно, но пробежка позволила согреться, и я, добежав до площадки, устроил себе полноценную полуторачасовую тренировку на свежем морозном воздухе.

Потом вернулся в комнату, принял душ, доел всё, что было в холодильнике и лёг спать. Перед сном вспомнил про Арину. И про Аню-Агату. И про Милу. И ещё почему-то про Корецкую. С Дарьи мысли перешли на Троекурова, и я отключился. Это было удивительно, но я смог уснуть почти сразу, несмотря на то, что продрых весь день.

Утром я чувствовал себя как после восстановительных процедур Елизара Тимофеевича и был готов бросить все силы на изучение пропущенного за полтора года материала. Я собирался на занятия и даже мысли не допускал, что и в этот день мне придётся их пропустить. А зря не допускал — пропустить пришлось.

Ровно в восемь утра мне позвонил Иван Иванович и сообщил, что в десять мы должны быть у кесаря, а в девять меня заберёт водитель у главного корпуса. Я ответил, что в назначенное время буду в назначенном месте и побежал в столовую, чтобы хоть что-то успеть съесть на завтрак. Успел. А в девять меня забрал водитель и повёз в столичное управление КФБ. Там мы забрали Ивана Ивановича и поехали в администрацию кесаря.

В девять пятьдесят мы сидели в приёмной Романова, а ровно в десять секретарь предложила нам войти в кабинет кесаря. Едва мы вошли, Александр Петрович встал из-за стола и направился к нам навстречу с распростёртыми объятиями. Признаться, меня это смутило — всё же передо мной был сам кесарь, и он так вот запросто собирался меня обнять.

Пока я смущался, Романов подошёл к нам и обнял-таки меня, после чего громко и радостно заявил:

— Возмужал! Вот прям сильно возмужал и вырос. Уже не тот парнишка, что стоял в этом кабинете в девятнадцатом году. Уже серьёзный молодой человек, а не мальчик. Не так ли, Иван Иванович?

— Полностью с вами согласен, Александр Петрович, — ответил Милютин.

— Как же я рад твоему возвращению! — уже мне сказал Романов. — Просто как человек рад, что ты выжил. А как кесарь Российской Федерации я официально поздравляю тебя с выполнением задания и выражаю огромную и искреннюю благодарность!

После этих слов кесарь подошёл к своему столу, открыл стоящую на нём коробочку и что-то из неё достал. Подошёл ко мне и начал мне на грудь крепить… орден.

Я растерялся, открыл рот от удивления и не знал, что сказать. Кесарь тем временем прикрепил орден и объявил:

— За мужество и героизм, проявленные при выполнении важного государственного задания, за сбор сведений, имеющих исключительную ценность, за огромный вклад в укрепление государственной безопасности Роман Седов-Белозерский награждается орденом «За заслуги перед Отечеством» четвёртой степени!

— Благодарю, Ваше сиятельство! — растерявшись, я перешёл на обращение по титулу, хотя кесарь строго-настрого велел обращаться к нему по имени-отчеству. — Я не знаю, что надо говорить в таких случаях, но я горд получить эту награду. Это большая честь для меня!

Я сказал правду — меня действительно переполняла гордость. Было безумно приятно и очень волнительно. И конечно же, неожиданно.

— Ну вот примерно это и надо говорить, — улыбнулся кесарь. — Для меня тоже большая честь наградить тебя. И я тоже очень горжусь. Я горжусь тем, что в России растёт поколение, на которое можно положиться.

Кесарь крепко пожал мне руку и по-отечески похлопал по плечу, затем продолжил:

— Информация, которую ты предоставил и которую мы получили от приведённого тобой языка, поистине бесценна. Теперь у нас появилась возможность найти и спасти всех наших детей. И не только наших.