Жди неприятностей - Алешина Светлана. Страница 27

Сюрприз ожидал меня, когда я зашла в свой кабинет. За моим столом восседала Маринка собственной персоной.

— Вот те на! — воскликнула я, останавливаясь у дверей. — Ты откуда здесь взялась? Мы же за тобой после обеда должны были заехать.

— Надоело мне там торчать, я позвонила Виктору, и он меня выкрал, еще вчера вечером, — весело ответила она.

— Не можешь ты без романтики, подруга, — попеняла я, — обязательно тебя нужно выкрасть или спасти… Простоты не хватает в ваших запросах, девушка.

— Ну хватит! — жалобным голосом воскликнула Маринка. — Сколько ты меня еще будешь попрекать этим?

— Пока нового повода не дашь, — пообещала я, и Маринка обиженно надула губы.

Открылась дверь кабинета, и зашел Ромка с подносом, на котором парил кофейник.

— Ой, — воскликнул он, ловко обходя меня, — здравствуйте, Ольга Юрьевна, а я вас не заметил.

— Не страшно, лишь бы не облил. Здравствуй, а где все? Где Виктор, Сергей Иванович?

— Уже идут, — ответил он, подходя к кофейному столику и ставя на него поднос.

Мы с Маринкой сели за стол и начали творить бутерброды для совместного завтрака. За последние дни, издерганные постоянными развлечениями в РОВД, мы все пропускали то завтраки, то обеды и поэтому начали очень ценить возможность спокойно перекусить.

Подошли Сергей Иванович с Виктором.

— Можно разливать? — сразу же подскочил Ромка.

Маринка надула губы, но промолчала. Мне понравились ее новые реакции. Похоже, прошедшие события повлияли на нее в лучшую сторону.

— Не можно, а нужно, и поскорее, — изображая строгость, что, впрочем, у него получалось плохо, ответил Сергей Иванович, — я-то думал, что все уже готово…

Ромка, ужасно гордясь своими новыми обязанностями, которым сегодня явно пришел последний день, разлил кофе по чашкам. Маринка, брезгливо морщась, сделала осторожный глоток и вынуждена была опять промолчать: Ромка почти не уступал ей по способности варить классный кофе. Маринка это сразу же поняла и немного погрустнела.

Пусть это и нехорошо, но я позлорадствовала в сердце своем. Не сильно, а так, чуть-чуть.

— Какие новости? — хмурясь, спросила Маринка. — Вы же мне почти ничего не рассказывали, заразы. Давай-давай, Оль, рассказывай. Как ты думаешь, Кирилла посадят, да?

Сергей Иванович не выдержал и даже присвистнул:

— Это уж обязательно, Марина, и вопрос стоит только о сроках заключения.

Мы помолчали, пробуя кофе и бутерброды.

— А это Крючков стрелял в нас тогда рядом с домом, да? — не выдержана затянувшегося молчания Маринка, быстро перебегая глазами по нашим лицам.

Я покачала головой:

— Это твой драгоценный Кирилл… и убить, между прочим, он хотел меня, подруга.

Я сама не ожидала от себя такой сильно выраженной ядовитости в голосе. Само получилось, честное слово.

— Тебя-то за что? — пробормотала Маринка, опуская глаза.

— Ты же ему наврала, что моя квартира — твоя квартира, и не ты у меня, а я у тебя в гостях… А когда он подъезжал на «Москвиче» к «Материку» и попугал меня сигналом, я ему сказала большое спасибо, а он переполошился, подумал, что я его узнала за этими тонированными стеклами… Вот и решил убрать возможного свидетеля.

— А вашу подругу этот Крючок застрелил, вот! — выпалил Ромка, подливая себе кофе. Первую чашку он уже успел выпить.

Я задумчиво посмотрела на него. Похоже, он перехватил слишком много Маринкиных функций. Варить кофе — это еще куда ни шло, но спешить делиться информацией, когда тебя не просят…

— Он был садист, что ли? — тихо спросила Маринка, глядя на меня враз повлажневшими глазами.

— Нет, он выглядывал из окна, ждал Кирилла, и ему показалось, что я с Кириллом о чем-то переговорила. Он и подумал, что мы сообщники, особенно после того, как Кирилл застрелил в дачном поселке своих подельников.

— Так получилось, что он застрелил всех сообщников. Крючкова тоже, — заметил Сергей Иванович.

— Тот сам себя застрелил, не удержал пистолет, когда Виктор ударил Кирилла, — заметила я.

Сергей Иванович на мою реплику пожал плечами и не стал спорить.

— Он что же, пришел к ней, узнал про тебя и спокойно пристрелил, что ли? — казалось, что Маринка сейчас разрыдается.

— Выходит, так, — ответила я. — Иринка мне сказала, что он ей очень нравился… Обрадовалась, видно, его приходу… А потом, когда уже все поняла, она попыталась меня предупредить. Хотела написать, наверное, «Оля берегись», но не успела…

Мы помолчали.

Маринка, не мигая, глядела в одну точку, рассеянно помешивая свои почти нетронутый кофе.

Чтобы немного развеять возникшее тягостное настроение, Сергей Иванович, откашлявшись, произнес:

— Этот Здоренко совсем с ума сдвинулся в поисках денег, все никак не может поверить, что их забрал Крючков и где-то спрятал. Кто-то найдет когда-нибудь и будет думать, что ему внезапно счастье привалило… А за этими деньгами такая кровь…

Маринка подняла глаза и тихо сказала:

— Эти деньги у меня дома лежат, под кроватью…

— Что?! — вскричали мы одновременно с Сергеем Ивановичем.

Даже Виктор удивился и внимательно посмотрел на нее.

— Откуда они у тебя, ты случайно не бредишь? — спросила я.

Маринка вздохнула.

— Если бы. Но я честно-честно не знала, что деньги у меня. Даже мысли не мелькнуло такой. Я думала, что там лежат вещи Кирилла… — Маринка слегка покраснела и опустила глаза. Мы как-то с Кириллом разговорились, и он пожаловался, что его хозяйка с квартиры гонит. Я и предложила ему переехать ко мне. На время… Он перевез сумку днем, пока мы были на работе… А после этого случая, ну, когда он подрался на улице с Крючковым и убежал от меня, я решила его немного проучить и забрала сумку с собой… Я думала, что если он со мной так подло поступил, то все равно за вещами своими должен же вернуться. Вот тут-то я ему все бы и высказала… А сумку еще Виктор нес, помнишь? — она повернулась к Виктору.

Мы с Виктором переглянулись, и он молча поднял глаза к потолку.

— Я что-то не поняла, подруга моя дорогая, — осторожно спросила я, — когда Крючков тебя стегал ремешком по чреслам, добиваясь этих денег, ты не могла догадаться, что они именно в той сумке, которую тебе отдал Кирилл?

— Так я же в нее не заглядывала! — чуть ли не со слезами на глазах выпалила Маринка. — К тому же после всех этих дурацких событий я и забыла про нее напрочь… Крючков-козел не про сумку же меня спрашивал, а про деньги, — Маринка шмыгнула носом, — спросил бы про сумку, я бы все сразу и сказала… И если бы я вчера уже поздно вечером не полезла под кровать, когда полы мыла, я и не вспомнила бы про нее. Атак, нагнулась, смотрю: сумка стоит…

Мы опять переглянулись с Виктором, но на этот раз Виктор смотреть в потолок не стал, наоборот, он нахмурился и опустил лицо, склонившись над своей чашкой с кофе.

— Попьем кофе и поедешь с Виктором домой, забывчивая ты наша, — криво усмехнулась я, качая головой. — Если сумку никто не сопрет, пока ты здесь кофе пьешь, сама позвонишь майору Здоренко и сама будешь ему все объяснять. Договорились? — сказала я.

— Да уж, конечно.

— А кстати, Мариночка, — нежно проворковала я, внезапно сообразив то, что услышала, — так, значит, ты собиралась поселить Кирилла у меня, я правильно тебя поняла или нет? Иначе зачем ты еще веши разрешила перевезти ко мне?

Маринка промолчала.

— Нет, ты мне объясни, пожалуйста, а куда в твоих мудрых планах должна была деться я? Или ты вообще об этом не успела подумать? — я начала уже расходиться не на шутку. — Нет, Сергей Иванович, как вам это нравится, а? Заварить всю эту кашу, подсунуть мне какую-то дерьмовую собачонку, потом собраться меня выгнать из дома, затем… — я остановилась, достала пачку сигарет и раздраженно закурила, — ты меня извини, конечно, подруга дорогая, но я считаю, что Крючков, хоть он был и мерзавец, и подлец, и организатор собственного ограбления, но он был абсолютно прав, выпоров тебя ремнем. Мало еще!

Я замолчала, и никто больше не сказал ни слова. Маринка чувствовала себя очень неуютно и прятала глаза.