Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич. Страница 24
Так или иначе, Павел Лихачев получил инструкции, его отряд остался в лесу охранять от кого-то именно эту часть соснового бора, а прибывшая из Москвы группа спецназа (снайперы! Теперь Паша знал наверняка, что это были снайперы) во главе с майором Гриневым двинулась вдоль кромки леса в обход, к задней стороне ограды особняка Лютого.
До взрыва оставалось не более двадцати минут. Только ни Паша, ни кто-либо из его отряда вовсе не догадывался о том, что может произойти взрыв.
Существовала еще одна проблема. Приказ не двигаться ни при каких обстоятельствах Паша Лихачев получил лично, никто из бойцов его отряда этого приказа больше не слышал. Майор Гринев отвел его в сторону, так просто, вроде бы поболтать о разных пустяках. Они поговорили о фильме «Держись, братан!», об исполнителях главных ролей, родственниках Лютого, бракосочетающихся сегодня, и Гринев даже вывел Пашу на душевный разговор о детях, и, как бы ненароком, Паша получил вторую часть этого инструктажа. Ситуация была совершенно штатной, а инструктаж — вполне обычным. Паше и в голову бы не взбрело потребовать письменного приказа.
Павел Лихачев думал о том, что его элитное подразделение, собственно говоря — докатились! — вынуждено охранять сходку какой-то братвы. Паша не имел бы ничего против, если б эти обнаглевшие криминалы, выстроившие свои особняки практически рядом с правительственными резиденциями, перебили друг друга.
— Вор должен сидеть в тюрьме! — любил повторять Паша фразу из известного фильма, а затем, с жестким блеском в глазах, мог негромко добавить:
— Или — лежать в земле.
Так что Паше и в голову не могло прийти просить письменного приказа, все как обычно…
Сейчас же, по истечении некоторого времени, Паша с ощущением какого-то неприятного холодка внутри понимал, что все было вовсе не как обычно.
Отряд Паши занял позицию, от которой и до главных ворот дома Лютого, и до задней ограды, куда выдвинулся майор Гринев, было одинаковое расстояние.
Сейчас, по истечении некоторого времени, Паша предполагал, что даже это было сделано неспроста. Более того, Паша Лихачев предполагал, что обычная рутина и неразбериха в тот день существовали для кого угодно, только не для человека, представившегося майором Гриневым. Тот лишь, словно невидимый дирижер, скрытый темнотой притихшего зала, умело всем воспользовался. И неразберихой, и им, Пашей, и подразделением ОМОНа. Перестраховщиком Севостьяновым и даже… Лютым, выставившим их вон с порога собственного дома. Так думал Паша, и он очень бы хотел ошибиться. Все это было мутным и темным. Командир отряда милиции особого назначения Павел Лихачев с гораздо большим удовольствием бы считал, что тут вовсе не присутствовало злого умысла, а так все вышло случайно. Что даже и для майора Гринева подобный исход событий оказался полной неожиданностью, по старой доброй формуле: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
Потому что в противном случае Павлу пришлось бы признать, что он обладает очень неприятным знанием.
ПРЕДЧУВСТВИЕ, КОТОРОЕ СБЫЛОСЬ?
О том, что группа снайперов во главе с майором Гриневым приходила в этот день вовсе не для охраны свадьбы. И вовсе не для охраны спокойствия респектабельных жителей окрестных особняков от неожиданных действий гостей криминального авторитета Лютого. Это знание было простым и ясным, словно ты глядишь в черноту омута сквозь прозрачный слой воды. И видишь там, у самого дна, темные тени и понимаешь, что смотреть дальше уже нельзя — что-то таящееся там, внизу, под тенями, заметит тебя и уже не отпустит, поэтому лучше побыстрее отвести взгляд. Они все знали заранее: подразделение снайперов во главе с майором Гриневым приходило в тот день с такой же простой и ясной, как взгляд из омута, целью: ликвидировать группу киллеров, после того как она закончит свое дело, закончит бойню на свадьбе в доме Лютого. Командир ОМОНа Павел Лихачев послужил им лишь прикрытием да еще помог им в этом деле. И самое дикое заключалось в том, что податься Паше с этим своим знанием было абсолютно некуда. И это еще только начало. Потому что один из киллеров уцелел.
— Лихачев, не высовывайся, — сказал ему майор Гринев, перед тем как увести свою группу к задней стороне ограды особняка Лютого, — а то начальство чего-то нервничает. Заметят — позвонят, опять поедешь домой. Имеется оперативная информация, что там, — он указал в сторону дома Лютого и говорил громко, чтобы его слышали все, — может что-то произойти. Если нас опять вернут, а там не дай Бог чего, то, сам понимаешь, по головке не погладят. Ладно, удачи.
И они ушли.
И лишь теперь, анализируя этот день, Павел понял, что он не повторил вслух вторую часть инструктажа (ту самую, которую дал Паше, отведя его в сторону) — находиться здесь, на весьма приличном расстоянии от дома Лютого, взять под контроль этот сектор ограды и ничего не предпринимать до особого распоряжения.
— Лихачев, возможны гости по вашему направлению, — сказал ему Гринев, — поэтому сиди, не высовывайся и жди, что бы ни произошло. Пока не получишь приказа.
Но никто из бойцов его отряда подобной фразы от майора Гринева не слышал.
Возможно, это была случайность и за этим ничего не стояло. Паше бы очень хотелось считать, что это было так.
Через двадцать минут произошел взрыв. Через двадцать минут все самые худшие Пашины предчувствия начали сбываться с немыслимой быстротой.
У Паши в подразделении служил один малый по фамилии Завьялов. Хороший боец, но со странностями. Завьялов симпатизировал Русскому Национальному Единству. Но в этом не было ничего странного — многие ребята различных силовых ведомств, а также офицеры Министерства обороны, кто тайно, а кто и явно, симпатизировали РНЕ. Но Завьялов почитывал очень странную литературу, причем с карандашом в руках. Народ в принципе его за это уважал. Правда, сами-то мужики, если выпадало свободное время, увлекались боевиками и детективами — Доценко, Корецкий, Маринина… Завьялов же читал всякие мудрости. В том числе и Фридриха Ницше. У Завьялова были две большие книги его сочинений и один маленький томик афоризмов. Читать Ницше было тяжело, Паша попробовал, да отложил. Однако признал, что это, конечно, мощный автор. Паша так и сказал: «Мощный автор», но потом вернул Завьялову книжку и почему-то чуть виновато улыбнулся. Но отдельные фразы Пашу очень даже заинтересовали. Они были яркими и точными, и без всякой лишней лабуды, сам бы лучше не сказал. Завьялов их подчеркивал карандашом прямо в книге. Некоторые Паша запомнил. И с удивлением обнаружил, что сослаться на них в беседе порой бывает очень даже полезно. Одна из подчеркнутых фраз запомнилась особенно. Паша сам думал так же, только сформулировать этого не мог. А вот Фридрих Ницше — смог!
«Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя».
Так сказал Фридрих.
Ярко и точно. Мощный автор. Без всякой лишней лабуды.
Сейчас Паша всматривался в бездну.
ОНИ ВСЕ ЗНАЛИ С САМОГО НАЧАЛА.
Они приходили с единственной целью — ликвидировать группу киллеров, после того как те выполнят свою работу. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
В тот день Паша оказался не единственным человеком, которого так серьезно подставили. Кого-то подставили гораздо серьезнее, можно сказать — смертельно.
И когда, уже после заминки, подразделение Паши все-таки оказалось на месте событий и там был сущий ад с разорванными взрывом человеческими телами, и обезумевшие от ужаса люди метались под градом перекрестного огня, снайперы майора Гринева с хладнокровным спокойствием расстреливали начавшую отходить группу киллеров, переодетых в официантов. А подразделение Паши послужило хорошим прикрытием, антуражем и декорацией всего мероприятия. Вот и все.
Просто великолепно. Здорово.
Свинцовый дождь должен был смыть все следы. Но одному из киллеров удалось уйти.