Сон в летнюю ночь (СИ) - Лазарева Элеонора. Страница 25

— Спасибо нашим учителям, — сказала я, хлопнув его по плечу, — И ты молодец.

Он улыбнулся и кивнул:

— И вы тоже, моя госпожа. Ишь, как ловко справились аж с двумя.

Я вновь улыбнулась и похлопала по плечу своего маленького друга. И для него и для меня это была наша маленькая персональная победа. Не раздумывая долго, огляделись и поняли, что бой уже ведется не снаружи, а внутри круга телег и перевес идет не в нашу сторону. Приостановив бросившегося было вперед Ника, потащила его в сторону ближнего куста. Там залегли и принялись наблюдать за грабежом. Я увидела, что нашу подводу еще не тронули, так как она стояла ближе к лесу, в отдалении. Лошадь была впряжена и стояла, озираясь на тревожную обстановку. Она лишь слегка дрожала и поводила глазами из стороны в сторону.

— Сейчас или никогда, — мелькнула мысль и я, схватив Ника за руку, бросилась к нашей повозке.

Ник вначале оторопел, но тут же понял мой замысел и бросился к лошади, схватив ту под уздцы. Она всхрапнула и задергалась. Я заглянула под повозку и поманила, спрятавшихся там, Гавра и Серину. Они вытаращились на меня с недоумением, а потом, опомнившись, быстро вылезли и с испугом огляделись. Увидев творящееся безобразие, подчинились моему приказу, и мы быстро сорвались с места. Лошадь, будто поняв мои намерения, легко скользила между деревьями, выбирая правильный путь. Ник и Гавр, сидящие впереди, почти не управляли вожжами, а только слегка держались за них и за борта телеги. Вскоре мы уже перестали слышать звуки сражения и крики жертв. Наша тропинка вильнула в сторону, и мы выскочили на небольшую полянку. Тут Ник придержал вожжи и остановил лошадь. Её морда уже была в пене и спина покрылась потом. Она дрожала и переминалась с ноги на ногу. Соскочив с повозки, я метнулась в сторону и быстро оббежала поляну по кругу, прислушиваясь к звукам. Но преследования не было, и я подошла к нашим. Гавр помогал сойти с повозки Серине, а Ник успокаивал лошадь, оглаживая ее шее и морде.

— Тихо, — констатировала я, кивнув назад, — Можно и передохнуть.

Серина расстелила плед, положив на него кувшин с водой и немудренную снедь, а Ник принялся обтирать пучками травы вспотевшую лошадь. Потом задал ей корм, повесив на морду мешок с зерном.

Мы молча поели и выпили воды.

— Что будем делать дальше? — спросила Серина, вглядываясь в мое усталое лицо, — Может пока отдохнем?

— Нет, — помотала я головой, — едем дальше. Кто знает, где сейчас разбойники. Может и здесь спрятались и ждут проезжающих. Теперь нигде нет покоя от их банд. Нам следует пробираться к себе в замок. Тем более что Кабор наверняка выслал отряд в подмогу. Их надо найти обязательно. Теперь самим трудно будет отбиться. Какие из нас с Ником охранники и тем более наемники, — тоскливо хмыкнула я.

Гавр тут же согласился, и мы двинулись по еле видимой колее, оставленной ранее какими-то повозками. Проехали всего ничего, как перед нами, после одного из поворотов, открылась страшная картина: разбитые две кибитки, тела убитых мужчин и изнасилованных женщин, а также мертвых троих подростков. Двоих мальчиков я не знала, а вот изуродованное тело семилетней девочки, той самой соседской пары из нашего обоза, я узнала сразу. Перевернув ее на спину, поняла, что та мертва и кинулась искать еще двоих. Соседа и соседку нашла мертвыми, а ребятишек не нашла. Серина заплакала над их телами, и даже Гавр сморкался в платок.

Ник и я перетащили тела убитых в небольшую ямку на краю поляны и сложив их, закопали, заложив могилу ветками. Я понимала, что надо бы побольше яму вырыть от хищников, но сил уже не было да и времени в обрез. Итак отвлеклись на целых два часа. Лошадей, вещи и двоих девочек, разбойники, видимо, забрали с собой. Только зачем это им было нужно, не стала углубляться. Если бы хотели ссильничать, оставили бы здесь, а так, значит, повезут на продажу. Рабство было везде, а детьми особенно. Я узнала об этом еще ранее, когда изучала этот мир. Вздохнув, собралась с силами, и мы покинули страшную поляну.

— Еще долго мне будут сниться эти картины, — думала я, придремав в кибитке под понукивание Гавра.

Вечер уверенно подкрался к нашей поездке, и мы остановились на ночлег на опушке леса. Укрывшись за высокими кустами, огляделись, и не найдя ничего подозрительного, решили развести костерок для готовки пищи и для обогрева, так как ночи уже были холодными. Из остатков воды Серина приготовила ужин, и мы смогли, наконец, плотно поесть и выпить горячего напитка. Перед сном договорилась, что будем дежурить по очереди и по часу. Дольше бы не выдержали, всё-таки и Гавр и камеристка были в возрасте, а мы с Ником очень устали и вымотались за этот день. Закутавшись в одеяло, я прилегла рядом с костром, чтобы быстро принять вахту от Серины, которая вызвалась дежурить первой. Подбросив в огонь хвороста, она тихо шептала: то ли молилась, то ли пела. Под ее негромкое бормотанье я и заснула. Проснулась от толчка в плечо.

— Вы просили разбудить, — услышала я негромкий голос камеристки.

Кивнув, встала, поводя от холода плечами. Размялась и огляделась. Было тихо. Ночь пряталась за едва горевшим огнем нашего костерка. Просидев почти до самого утра, передала дежурство Нику и сама легла в повозку. Едва засерело, мы двинулись дальше.

Взобравшись на холм, увидели внизу небольшой отдельно стоящий дом с хозяйственными постройками, типа нашего хутора. Кругом был разор. Только раздавалось карканье ворон со всех вокруг стоявших деревьев. Картина наводила ужас своей мертвой тишиной. Мы остановились и замерли. Прислушались. Там не было заметно ни движения, ни звука. Решились спуститься и посмотреть.

Дом был открыт и везде валялись вещи хозяев. Недалеко лежали и они: двое пожилых мужчина и женщина и около сараев двое молодых парней, видимо их сыновья или же работники. Все были мертвы. В доме царил хаос из разбитых окон, сломанной мебели и разбросанных вещей. Видимо грабители встретили сопротивление и здесь же порешили стариков, потом вытащили тех на улицу и бросили под крыльцо. Кровью запачкали не только дом, но и лестницу на входе. Ребят же забили уже у сараев.

Я подскочила к одному, который мне показался еще живым, и была права. Склонившись над ним, прощупала пальцами под ухом и услышала едва бившуюся венку. Парень открыл глаза. Увидев женское лицо, попытался говорить, и струйка крови побежала по подбородку. Я склонилась еще ниже к самому его рту и услышала только слова «дети…там…». Тут он тяжело вздохнул и вытянулся. Я закрыла ему глаза.

— Он сказал дети, — прошептала я и осмотрелась.

Кругом был только разбойничий погром и ничего живого, ни людей, ни животных. Даже птицу и ту не было видно. Встала и побежала осматривать всё еще раз и уже более внимательно.

— Вы куда госпожа? — догнал меня Ник.

— Он сказал что-то про детей, — выкрикнула я, забегая в сарай.

Ник побежал за мной. Окинув взглядом пустое помещение, остановилась и прислушалась. И поняла, что за сеновалом в углу, кто-то то ли стонет, то ли пищит. Бросившись туда, начала разгребать солому и обнаружила засыпанных сухой травой, связанных двоих девочек той самой семьи, которая была с нами соседями и которых мы не обнаружили рядом с их телами. Они были живы, только испуганы и дрожали. Слезы текли по их грязным личикам, когда мы их вытащили наружу и развязали. Они всхлипывали и утирались ладошками.

— С вами ничего не сделали? — спрашивала я старшую пятилетнюю малышку.

— Нет, — покачала та головой, — только боязно было. А вы не знаете, где наша мама? — осторожно спросила она, узнав меня и всех нас, — Они с вами?

— Нет, милая, — прижала я к себе её маленькое тельце, — Их больше нет.

Она уперлась кулачками мне в грудь и посмотрела в лицо испуганно.

— Она умерла?

Я с сожалением в глазах, кивнула и та заплакала горько, со всхлипыванием. За ней и другая, будто поняв наш диалог. Серина и я понесли детей в дом и, посадив на лавку, еле успокоили их, напоив нашедшим здесь молоком. Потом, завернув в одеяла, оставила их спать под приглядом камеристки, а сама с Ником и Гавром выбрались из дома и начали свои погребальные дела. Высмотрев за сараями большую яму, видимо выкопанную под хознужды, сложили туда тела и слегка присыпали, набросав сверху еще и соломы из стога, стоявшего рядом. Серина собрала вещи, раскиданные во дворе, и снесла их в помещение, а крыльцо и ступени замыла от крови. Растопив печку, начала готовить пищу, а мы с Ником обошли вокруг и поняли, что разбойники ушли и вероятно уже далеко. Детей оставили, так как теперь они были не нужны. Парень, видимо, усмотрел их и заметил детей, которые те внесли в сарай. И теперь, благодаря его живучести, они были спасены.