Моя слабость (СИ) - Давыдова Ирина. Страница 40

― Эта девушка мой новый секретарь.

― Блондинка с третьим размером груди?

― Не знаю, какой там размер. Она, кстати, брюнетка. В очках. И Пашка по уши повяз в ней.

Нина прищурилась.

― А она?

― Она его морозит. Ты же знаешь Пашку.

― Или дело в тебе? Может она на тебя глаз положила?

Я прошел по комнате и остановился рядом с врачихой, в глазах которой пылал гнев. Моя красивая ревнивая девочка.

― Как же ты мне нравишься в гневе.

― Не заговаривай мне зубы. Я порву вас обоих, если вдруг что узнаю от третьих лиц.

Я подхватил Нину под коленки и понес на кровать. Она тут же обняла меня руками обхватив затылок и изучая внимательным взглядом мое лицо. Знаю я, она ищет намек на вранье, только не найдет его.

― Ты же знаешь, что кроме тебя у меня никого нет. Мне не интересны другие женщины.

― Да, но они тебе звонят и меня это очень злит.

― Вероника звонила по работе. Большее меня с ней не связывает. А ты уже успела накрутить себе.

Нина расположилась сверху на моих бедрах, а я с жадностью рассматривал ее теле, уже упакованное в рабочую форму. И только я знал, какая она красивая под одеждой.

― Мог бы так и подписать ее ― секретарша.

Я улыбнулся, надавил руками на ее спину, заставляя приблизиться ко мне, и прижаться в жарком поцелуе.

― Черт! Врачиха, вот я не люблю, когда ты куришь. Ну так не вкусно.

― Можно подумать, я каждый день курю. Все, Гриша, отпусти, мне пора на работу. Ты и так настроение мне испортил, ― буркнула она, недовольно отстраняясь и пытаясь слезть с меня.

Я нахмурился. Не припомню такого настроения за ней.

― Моя малышка не хочет меня целовать?

― Гриш…

― Нина… а ну иди в ванную.

― Издеваешься? Мне на работу пора, ― пробурчала она, отбрасывая от себя мои руки.

― Я же сказал, иди в ванную. Ты не понимаешь, что ли?

― Гриш, прекрати так со мной разговаривать. Я тебе не подчиненная и не игрушка. Что за привычка приказывать?

Нина прошла к комоду со своими тюбиками и схватив один, открутила крышку, выдавила немного крема и принялась втирать в кожу лица. Точно! Совсем бледная. А я думаю, что с ней не так.

― Малышка, иди в ванную, я прошу. Я принесу тебе тест, ― она резко развернулась, посмотрев на меня испуганно.

― Зачем? Я делала, полчаса назад. Там ничего нет, кроме осточертевшей одной полоски.

Я такой Нину точно никогда не видел. Ее настроение то вверх, то вниз. А разве такое случается не у беременных, или во время месячных?

― У тебя месячные?

― Нет, ― покачала головой и пожала плечами, ― почему ты так решил?

Я вздохнул, поднялся с кровати и подхватив Нину на руки понес ее в ванную комнату.

― Ты сумасшедший. Что такое, грубиян?

Я хохотнул. Помню‐помню, она любит так называть меня.

― Писай, ― поставил ее на плитку, а сам вернулся в комнату за тестом.

Знаю, у Нины много этих штук в ящике. И уверен, что сейчас там найдется тот, который покажет нам долгожданные две полоски. Откуда уверенность? Понятия не имел. Но судя по поведению врачихи, остальные тесты врали.

― Держи, ― протянул ей тест и увидел в глазах отчаяние.

― Это не смешно, Гриш. Тебе сказать сколько я тестов сделала и сколько полосок насчитала, каждой по отдельности?

― Нина, я за тебя не могу это сделать.

― Давай не будем. Я пойду.

Я перехватил ее и одарил гневным взглядом.

― Да что же это такое?! ― прорычала она, схватила тест и взялась за резинку штанов. ― Отвернись!

Я хмыкнул, но послушно отвернулся. Девочка стесняется, что не очень на нее похоже.

Чрез минуту Нина протянула мне тест, и оттолкнув, вышла из ванной комнаты.

― Ты жди, а я на работу.

Еще через минуту хлопнула входная дверь.

Черт! Врачиха на нервах дело серьезное.

Я отложил белую полоску и пошел на кухню варить кофе. Сейчас бы виски не помешали, или сразу водки. Млять, с самого утра настроение испорчено.

Выкурив две сигареты, и выпив чашку кофе, я вернулся в ванную, и выругался. Ни хрена. Одна полоска. Нина меня придушит за то, что влез. Как ей признаться в том, что я идиот?

Я хоть и помнил, что Нина не хотела беременеть в этом году, но совсем скоро она поменяла свое решение и всем сердце пожелала родить ребенка. И мы старались, обследовались, пили витамины, но результата до сих пор не было. Как и понимания в чем причина. Мы оба здоровы, подходим друг другу. И я может быть волновался бы меньше, и дал нам больше времени, если бы не чувства Нины. Она очень боится, что никогда не сможет забеременеть. И живет в страхе, что я брошу ее, если она не родит ребенка. Это мне рассказала Галя. Я, конечно, охренел от этой дикой новости, но говорить жене о том, что знаю ее страхи, не стал. Ей бы это не понравилось. Как и мне не нравится, что она так думает. Даже если предположить, что такое возможно, я бы не смог ее бросить. Многие женщины считают своей главной функцией родить ребенка. А для меня Нина в первую очередь любимая женщина, а потом уже мать и хозяйка очага. И как бы не случилось в нашей жизни, я буду всегда с ней рядом.

Весь день прошел в мыслях о Нине. Когда она выходила на смену я старался не звонить ей, потому что в любую минуту она может спасать человека. Мы договаривались, что она сама мне звонит, если есть время, или за редким исключением я набирал сам, когда очень скучал за ней. Сегодня же просто не нашел смелости нажать кнопку вызова. Боялся услышать вопрос о тесте. Знал, что расстрою ее своим ответом. Хотя это и так случится вечером, когда Нина придет с работы. Да и если я выкину тест и просто промолчу, она тоже догадается.

Сраный замкнутый круг.

― Гриш, я дома, ― услышал любимый голос ближе к восьми вечера.

Час назад Нина написала, что задержится на вызове. И то, что она приехала позже обычного, для меня не стало удивлением.

Микроволновка пропищала, сообщая о том, что ужин для моей жены разогреть. Я прошел в прихожую встречать Нину.

― Привет, малышка.

― Привет, ― выдохнула она, поцеловав меня и повиснув на шее, ― я так устала сегодня. Пожалуйста, скажи, что мне не нужно готовить ужин.

Я улыбнулся. Мне нравилось ее настроение.

― Не надо, любимая. Я заказал в ресторане. Правда все успело остыть, но я уже разогрел.

― Покормишь меня?

― Угу. Беги в душ, а я пока на стол накрою.

― Спасибо, Гриш. Знаешь, я подумала сегодня, что у нас обязательно получится забеременеть. Просто попозже.

― Я уверен в этом.

― Прости меня за мое поведение.

― Я готов терпеть твои капризы сколько угодно. Люблю тебя, врачиха.

― И я тебя люблю, ― она чмокнула меня в губы и улыбнулась, ― иду в душ и ужинать. Сил нет.

― Жду тебя на кухне.

Пока Нина была в душе, я поставил на стол тарелку с запеченной под сыром картошкой, запеченную в духовке красную рыбу и ее любимый салат с грибами и курицей. Налил в стакан морковный сок, который Нина тоже очень любила пить по вечерам. Иногда чередовала, апельсиновый свежевыжатый, либо огуречный. Себе я приготовил кофе, потому как поужинал немного раньше, пропустив днем обед.

Поставив чашку с кофе на стол, поднял глаза и застыл. У входа на кухню стояла Нина, в глазах которой были слезы. Я нахмурился. Не понял. Она в одежде, не купаная, зато со слезами на глазах и… счастливой улыбкой на губах.

― Что случилось?

Она облизнула губы, и медленно выставила руку с сжатыми пальцами в кулак.

― Скажи, что это не шутка? Это было бы слишком жестоко, Гришенька.

― Нин, я не понимаю.

Я подошел ближе, а Нина, разжала пальцы, в которых держала тест на беременность. Что?

― Это правда? Не нарисовано? ― в ее голосе столько надежды и ожидания, что я не выдержал и рывком притянул ее к себе.

― Я бы не стал так шутить, Нина. Это… ― я отстранился и заглянул в ее глаза, ― ты беременна?

― Если тест не врет. Он столько раз… Нет, я не могу поверить, ведь утром первый тест показал одну полоску. А ты настоял на втором тесте. Гриша, скажи, что это не розыгрыш? Это не жестокая шутка?