Треугольник (СИ) - Олофинская Юлия "Olofin". Страница 27

— Дорогов развёлся. За развод отдал помещение жене, правда, развелся он, когда ты беременной была, с тех пор живет с Волковой. Представляешь, он продал весь свой бизнес, оставил только клуб. С Мишкой общаются, но уже не так тесно и часто, Мишка помимо клуба нашел другие точки поставки, теперь не так зависит от Дорогова. А ты запретная тема для разговоров. Дорогов даже имя твоё слышать не хочет!

— А ты в курсе, что мы виделись с Димой за несколько месяцев до моего отъезда?!

— Серьезно? И что?

— Ничего. Он обещал мне бороться за меня, отобрать меня у Медового. Про развод даже не сказал.

— Боролся?

— Издеваешься, это же Дорогов. Нет, конечно. Видимо решил, что синица в руках, в виде Волковой, лучше, чем журавль в небе, в виде меня. А ведь я подумывала уйти от Данила, забрать дочь и уйти, рассказать Димке про Василиску. Но…. Я и не жалею. И я знаю про Волкову, только не думала, что он с ней так долго протянет.

— Может за ум взялся?

— Кто? Дорогов? Дмитрий Дорогов за ум? Не смеши меня!

— Странный он мужик, конечно. Не понимаю я его. Так тебя добивался, такие замуты вытворял, чего стоит только ОБЭП с налоговиками. Затем это непонятное насилие над тобой, уход к жене, продажа тебя Медовому. Не понимаю! Если ты ему была так нужна, почему он не боролся за тебя, почему так легко отдал, сдался, ушел?! Или у него силы и ума хватает только руки распускать и насиловать?

— Давай закроем тему Дорогова. Если я для него закрытая тема, так почему же у нас он такая актуальная персона. Всё, к чёрту Диму. Между прочим, я вышла замуж. Теперь я Медовая и Василиска тоже.

— Вот мы и поменяли статус! Н-да, как бежит время!

— Да, время неумолимо! Аня, пожалуйста, не надо говорить Дорогову о Василиске. Оставь все, так как есть. Её отец Данил и менять этот факт я не желаю!

— Я не общаюсь с Дороговым.

— Спасибо. Знаешь, а Данил — очень хороший, я с ним счастлива. Он прекрасный муж, замечательный отец, Василька любит, словно она его родная дочь. Я тоже люблю Данила, представляешь, со временем можно полюбить.

— Ты мне не врешь?

— Нет. Я действительно люблю мужа. Люблю и уважаю.

— А Дорогов?

— Дорогов…. Опять мы к нему пришли. Дорогов — моя страсть, моё безумство, безрассудное влечение, человек, которого я ненавижу, ненавижу за предательство!

— Ого, вот это эмоции! Ластовка, ты где-то мне гонишь! Таких чувств ты к мужу не испытываешь, там у тебя всё ровно, тихое «люблю», а здесь — взрыв, эмоции, слезы, стоны, ты даже дышать по-другому начала.

— Аня, нет! Нет! — Влада повышала голос, ей не нравилась эта тема, Дорогов был похоронен глубоко внутри, а Анна сейчас пыталась выковырять его оттуда, — я помню всё, что связано с ним, только воспоминания эти наполнены слезами, болью и унижением. Это не любовь, это болезнь. Мне вылечить её надо!!!

— Ну, лечи, лечи, смотри не залечись, аллергия может быть или просто, лекарство помогать перестанет, и вторая волна накроет этой загадочной болезни!

Влада промолчала. Как объяснить подруге, что она выбрала Медового. Пусть Дорогов так и остался в её сердце, но выбрала она Данила и счастлива, пусть не так, как хотела, но счастлива…

Аня ушла от подруги, когда за окном начинался рассвет. Они проговорили обо всём, точнее обо всех шести годах разлуки, рассказали свою жизнь за эти годы, поплакали над проблемами и несбывшимися мечтами, посмеялись над своими поступками прошлого, накидали план на ближайшее будущее. Продуктивно посидели!

Глава 24

Шесть лет… Он был свободен шесть лет, свободен от жены, от неудавшегося брака, свободен от болезни по имени Ластовка…. Шесть лет он был с Алиной, сам выбрал, сам пришел…

Дмитрий сидел в рабочем кабинете клуба «ДОРОГОе» и смотрел на фотографию Влады. У него была одна единственная фотография его женщины, сделанная на мероприятии в этом самом клубе, после которого у них начались самые странные отношения.

После Влады ни одна женщина не вызывала у него такую страсть: неудержимую, испепеляющую, необузданную… Влада стала последней женщиной, на которую он поднял руку, которую подчинил своей воле. С Алиной всё было совершенно по-другому, нет, нежным он не стал в одночасье, но и жестокости стало намного меньше. Возможно, это просто возраст, возможно, что-то совершенно иное.

Не однократно у Димы возникали непонятно откуда возникающие порывы бросить всё и уехать искать Владу, вернуть её, наплевать на слова Медового, бороться за эту женщину. Но это были лишь порывы, которые спустя пару минут исчезали бесследно, оставляя лишь чувство горечи и невосполнимой потери.

А Волкова… а что с ней, есть и есть рядом, удобно. Чувства. Наверное, что-то есть, ведь столько лет с ней потратил. Хорошая она, только глупая, недальновидная. Ограниченная. Вот это более точное описание. Модель. Открыл ей модельное агентство, где она и работала, и управляла, пусть хоть какую-то пользу приносит, не всё же его деньги просиживать.

Троян…. Мишка так и работал с ним, занимался поставками алкоголя. Обороты стали меньше, кафе и рестораны выпали, но Мишка молодец, сам нашел партнеров, башковитый он. Связался с этой полоумной Гельд, заполошная баба, но ему было всё равно, любовь, видите ли. Уже шесть лет с ней живет, мается, хотя возможно и счастлив. Если честно, то Дорогову было так безразлично, что происходит с окружающими его людьми, порой он просто находился в какой-то прострации, что не замечал никого.

Вот и сейчас, он сидел один в кабинете, никого не хотел видеть, да и особо никто к нему и не заходил. Один, наедине с собою, со своими мыслями, проблемами, воспоминаниями…

— Милый, привет! Пробегала мимо, решила навестить своего любимого заю! — раздался женский голос.

Алина, чтоб её…

— Я просил не называть меня никаким животным, меня зовут…

— Димочка тебя зовут, я знаю, просто ты такой грустный сидел, и я подумала…

— Алина, не твоё это, не надо больше тебе думать, — буркнул Дмитрий, убирая фотографию Влады в ящик стола.

— Ты почему грустишь? — не унималась Волкова, подходя к мужчине ближе и усаживаясь к нему на колени.

— Алина, я не в настроении сегодня, — Дима попытался скинуть женщину со своих колен, но она вцепилась в его плечи, не желая покидать насиженного места.

— В последнее время ты часто не в настроении. Что с тобой? Тебя что-то беспокоит?

Дорогов закатил глаза, этот диалог повторялся с периодичностью раз в три дня. У неё что, включена функция циклического повтора?

— Алина, со мной всё нормально. Я обычный, такой, как всегда.

— Нет, я помню тебя другого, до Ластовки… Ой, прости! Прости, прости, я не хотела, — Волкова поняла, что ступила на опасную тропу. Дорогов напрягся, теперь уже Алина сама соскочила с его колен, встала напротив него и посмотрела на мужчину жалостливым взглядом.

— Сколько раз я могу тебе повторять, не надо вспоминать Владу, ты совсем отупела что ли? — рявкнул мужчина, хватая женщину за плечи и начиная её трясти, — для чего ты меня злишь постоянно, это не первый, не второй и даже не пятый раз, когда ты смотришь на меня и мямлишь своё «прости!». Может просто не открывать рот?

Алина заплакала, отчего злость Дорогова куда-то испарилась, и он обнял женщину, успокаивая её.

— Ну не плачь, прости меня, хочешь, пойдем и купим тебе что-нибудь? Только успокойся.

Алина понимала, как действуют слезы на Дорогова, с недавнего времени он просто старался откупиться от её слез, готов был купить что угодно, лишь бы она не плакала, этим Волкова и пользовалась.

Ластовка…. Как же Волкова её ненавидела, это еще слабо сказано! Еще с того, первого раза, когда Дорогов променял её на эту старушку, Алина затаила злобу. Какая правильная и хорошая она была, успокаивая её в туалете, когда Дорогов прямым текстом послал Алину прямо на этом чёртовом показе. Что в ней такого, что она так запала Дорогову? Сосет она лучше? Трахается экзотичней? Ведь старая, старая она, не идет ни в какое сравнение с ней, молодой, стройной, красивой. Не долго она радовалась отношениями с Дороговым, как только он её бросил, вернулся к ней, не без её помощи, конечно, но вернулся, остался….