Бумажный тигр. Власть (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич. Страница 126

— Он сильнее, чем вы ожидали?

Лэйд досадливо поморщился. Мисс ван Хольц определенно не относилась к хорошеньким глупышкам, даже напротив, пожалуй, была достаточно умна и прозорлива, чтобы заменить при случае самого Розенберга, но не понимала многих основ тайных искусств, которые он сам постигал годами.

— Нет, это другое. Я не могу понять природы его власти. На чем она зиждется и… Неважно. Важно то, что я остался без завтрака. И Бог весть когда теперь смогу поесть.

— Ну, если это единственное, что вас беспокоит… Возьмите.

Она протянула ему бумажный сверток. Лэйд осторожно принял его, обнаружив, что тот куда легче, чем он ожидал. Внутри обнаружилось три сухаря. Твердые, как камень, немного присыпанные солью, они выглядели так, как и положено выглядеть обычным сухарям, этой простой и бесхитростной снеди, никогда не претендовавшей на место посреди праздничного стола. Окажись они среди яств на празднике Крамби, не иначе, смотрелись бы оборванными бродягами, вторгшимися в тронную залу. Но Лэйд ощутил, как его рот невольно наполняется слюной.

— Благодарю, но нет, — он протянул сверток с сухарями обратно, — Я не могу принять это.

Мисс ван Хольц рассмеялась. Когда он в последний раз слышал ее смех?..

— Берите, не бойтесь. Этими сухарями мои активы не исчерпываются. У нас с девочками запасено достаточно. Двадцать фунтов сухарей под моим письменным столом.

Лэйд недоверчиво уставился на нее.

— Запасы компании на черный день? А Лейтон о них знает?

— Это не запасы компании, — твердо ответила она, — это мои собственные запасы. Приобретенные мной за собственный счет, прошу заметить.

— И вы…

— Нет. Я не предполагала ничего подобного. Знаете, я стараюсь следить за фигурой, но так тяжело отказаться съесть пирожное за чаем или пару конфет. Я нарочно купила сухари, чтобы грызть их за обедом. И мой запас все еще достаточно велик. Ешьте.

***

С первым сухарем Лэйд расправился почти мгновенно. Кажется, не успел даже моргнуть. Высушенный из сытного пшеничного хлеба, в меру посоленный, он оказался упоительно вкусным и даже каменная твердость не смогла послужить ему надежной защитой против зубов Лэйда.

— Кхм-кхм… — пробормотал он, смахивая с подбородка крошки, — Очень благоразумно с вашей стороны сделать подобные запасы, но боюсь, ваши сухари нас не спасут. Рано или поздно они подвергнутся той же скверне, что и прочая провизия в здании.

Мисс ван Хольц улыбнулась.

— Я проверила запас — ни единого трухлявого сухаря. Видимо, демоны не любят сухарей.

— Видимо, не любят, — согласился Лэйд, разламывая второй, — Ладно, этой жертвой вы задобрили меня и обрели в моем лице внимательного слушателя. Что там с этим проклятым шифром? Вы смогли его прочитать?

Мисс ван Хольц покачала головой.

— Меня никогда не подпускали к шифровальным книгам. Со мной могли флиртовать, меня могли сажать в круг избранных, но мне никогда не забывали напоминать, что я к этому кругу не отношусь. Я машинистка, мистер Лайвстоун. Волей обстоятельств ко мне стекались многие слухи, но, разумеется, никто не посвящал меня в особые шифры компании. Однако…

— Да?

Лэйд ощутил некоторое размягчение под сердцем от этого «однако».

Второй сухарь, съеденный им так же быстро, как и первый, немного унял голод — или, по крайней мере, так ему показалось. В животе образовалось приятное уплотнение, унявшее беспокойный зуд, тревоживший тело и душу.

Как только я выпутаюсь, подумал Лэйд, куплю на пять шиллингов лучших сухарей и съем их, без масла и джема. Буду сидеть и есть, есть, есть…

— У меня есть еще и это, — мисс ван Хольц положила на стол перед Лэйдом небольшой картонный квадратик, который он едва не выхватил из ее пальцев, — Я нашла его в бумажнике Синклера, когда ухаживала за ним.

— За ним или за его бумажником?

— Мистер Лайвстоун! — она вытянулась и побледнела, так, словно он закатил ей пощечину.

Лэйд вздохнул.

— Будет вам, — пробормотал он примирительно, — Я же не хотел вас… Извините меня, в Хукахука приняты шуточки самого дурного тона. Давайте сюда ключ!

Лэйда ждало еще одно разочарование. Картонный квадратик оказался не магическим ключом, мгновенно превращающим абракадабру во внятный текст, он и сам по себе был загадкой, шифром в миниатюре. Он походил на решетку из букв — не то бессмысленный кроссворд, не то поле для «морского боя», в который тайком сражаются лондонские школьники. Лэйд попытался прочесть это то так, то этак, но ровным счетом ничего не добился.

— Это не ключ, — спокойно обронила мисс ван Хольц, не без злорадства наблюдавшая за его отчаянными попытками, — Это “Tabula recta”, сам квадрат Виженера. Аппарат для расшифровки. Вам ведь знаком шифр Цезаря?

— Только лишь его салат[8], - пробормотал Лэйд, — Я безмерно уважаю мистера Цезаря, но слишком занят, чтобы следить за всеми его изобретениями.

— В традиционном шифре Цезаря каждая буква кодируемого сообщения сдвигается на несколько положений в ту или иную сторону. К примеру, при ключе «плюс четыре» буква «А» у нас превратится в «Д», а буква «Б» в…

— Избавьте меня от лекций на криптографическую тему! — раздраженно бросил Лэйд, — Мне нужна суть!

— Суть метода Виженера в том, что он состоит из нескольких шифров Цезаря с различными значениями сдвига, наложенных друг на друга. Просто и эффективно. Неудивительно, что этот метод нравился мистеру Олдриджу. В этой таблице двадцать шесть различных вариантов шифра, причем на каждом этапе шифрования выбирается один из них, в зависимости от…

— От чего? — не выдержал Лэйд.

— От ключевого слова, — невозмутимо пояснила мисс ван Хольц, — Только зная ключевое слово, можно переложить зашифрованное сообщение на таблицу и прочесть его в исходном виде.

— И этого ключевого слова вы не знаете.

— Нет. Не знаю. Меня зовут Карлетт ван Хольц, а не миссис графиня Калиостро.

Лэйду захотелось разорвать картонный квадратик надвое и швырнуть его прочь.

— Тогда какого черта вы тратите мое время? — резко спросил он, — Только для того, чтоб показать зашифрованное письмо, о содержании которого не имеете ни малейшего представления? Черт подери, отчего вы решили, будто в нем содержится что-то важное, тем более, имеющее ко мне отношение? Сидящий взаперти Розенберг, отрезанный от мира, может просто беспокоиться о своих сослуживцах, спрашивать новостей и жаловаться на несварение желудка! Или…

Мисс ван Хольц наградила его улыбкой, холодной и похожей на змеиную.

— Поверьте, к вам-то оно имеет самое непосредственное отношение. Смотрите, — она разгладила перед Лэйдом исписанный абракадаброй лист, — Видите это место, где вписано несколько слов поверх строки?

— Ну?

— Тоже бессмыслица, но выглядит так, будто Розенберг, спохватившись, дописал эти слова уже после того, как закончил послание, не так ли?

— Допустим. Что, если так?

— А то, — спокойно пояснила мисс ван Хольц, — что шифр Виженера во всех своих вариантах шифрует послание целиком. После того, как оно закончено, в него уже нельзя ничего добавить. Если бы Розенберг захотел сделать это, ему пришлось бы заново зашифровывать текст, используя свой квадрат и ключ — слово за словом, буква за буквой…

Лэйд подмел пальцем со стола крошки — все, что осталось от третьего сухаря. Обсасывая палец, он даже не ощутил их вкуса — привычно завертевшиеся мысли сродни небольшому динамо, наконец дали гальванический разряд в мертвую мыслительную сеть.

— Он не хотел проделывать эту сложную работу во второй раз!

Мисс ван Хольц кивнула, удовлетворенная его выводом.

— Или испытывал нехватку времени. А может, он в самом деле так плох, что боялся умереть, не успев закончить работу. Как бы то ни было, он предпочел воспользоваться куда более простым шифром, тем, которым можно пользоваться налету, как стенографией.

— И вы…

— Так уж вышло, что этот шифр как раз мне отлично знаком. Видите ли, это шифр «Тейлора-Лоренца» семьдесят шестого года. Безнадежно устаревший и крайне простой, он не предназначен для шифрования важных депеш, но хорошо подходит для тех случаев, когда надежностью необходимо пожертвовать в угоду срочности. Некоторые доверенные машинистки с ним знакомы. И я в том числе.