Вестимские Разбойники - Маркелов Сергей Юрьевич "Марцелли". Страница 6

Упав носом в землю, свернувшись в клубок, не в силах остановить кашель, Марк содрогался всем телом от каждого нового вздоха. Свежий ночной воздух уже не казался столь желанным и теперь причинял жуткую боль, нежели облегчение.

Так продолжалось с минуту, до тех пор, как сквозь потрескивание горящего дома, и невыносимого шума в ушах, до слуха мальчика не долетело хриплое дыхание. Оторвав голову от земли, он бросил взгляд на источник шума. Только сейчас мышонок увидел того, благодаря которому и оказался спасен из огненного плена.

Из последних сил, чувствуя, что ему осталось недолго, воспитатель Икиш, даже будучи смертельно ранен, смог доползти досюда. И когда Марк решился на свой последний рывок к жизни, старик отодвинул засов.

Быстро сообразив кому был обязан жизнью, мышонок кинулся к нему, готовый расплакаться, но едкий дым и сухость во рту, не позволили и капле упасть с его глаз.

- По… - хрипел Воспитатель, еле держа глаза открытыми, ища мышонка затуманенным взглядом.

- Простите… простите меня… я… я… - еле выдавил из себя мальчик, не находя нужных слов, сжимая уже холодеющую руку старика, давясь от подступившего к горлу кома и дрожа всем телом от страха перед неизбежным.

- По-мни-и-и, - было последнее, что осилил вымолвить Икиш, прежде чем его очи сомкнулись и руки, что сжимал мышонок, обреченно упали на землю.

- Нет! Не-е-ет! - захрипел от нестерпимой боли утраты Марк.

Найдя в себе силы, он залился горькими слезами и рухнул ему на грудь.

Но мальчику не суждено было убиваться над погибшим вечно.

В следующее мгновение тишину, воцарившуюся в ушах, нарушили глухие шлепки, за которыми последовал грубый голос:

- Ты все-таки смог выбраться. Похвально-о, - прозвучал до боли знакомый голос убийцы.

Марк вмиг отпрянул от погибшего и впился глазами в того, кто всё это время стоял за углом дома, только и ожидая своей минуты, чтобы поглумиться.

Похлопав пару раз в ладоши, здоровяк скинул с головы капюшон и не скрывая жестокой усмешки, достал из ножен свой меч, обагренный кровью невинных. Воткнув его в землю, он стал надвигаться на мышонка, ведя лезвием по земле, оставляя после себя багряную бороздку.

- А теперь, поиграли и хватит, - прогремел он, уже почти достигнув Марка, который, как завороженный застыл на месте, не в силах пошевелиться.

Он прекрасно понимал, что надо бежать, но встретившись с убийцей лицом к лицу, просто не мог оторвать от его взгляда своих красных от дыма и слез глаз. Казалось, его очи горели в ночи подобно огненному зареву, что царило в округе, и так и манили к себе, словно мотылька свет лампады.

Шаг за шагом, закованные в металлические сапоги, стопы мыши вдавливались в землю всё глубже и глубже. Слышно было даже потрескивание его кожаных перчаток, с металлическими шипами на тыльной стороне ладоней.

Вскоре тень, отбрасываемая им, настигла мальчика, и он полностью исчез в ней.

В тот самый момент, когда убийца достиг свою жертву и занес над ним меч, откуда не возьмись со стороны улицы, на него бросился деревенский житель:

- Сволочи! За что? Моя жена! Дети! Вы не пощадили никого! – заревел мышь.

Прежде чем убийца опомнился, на него набросился деревенский мужик и недолго думая, сгорая от отчаяния и боли, обхватив обеими руками, увлек вместе с собой в горящий дом, проломив на ходу стену.

Совершенно не понимая, что произошло, мальчик замер в ужасе. Вдруг неподалеку послышались голоса, заставившие его прийти в себя. Бросив быстрый взгляд на горящий сарай, на тело своего Воспитателя, обернувшись назад на родной приют - он всюду видел лишь смерть и огонь.

Недолго думая, он вскочил на ноги. Не в силах, что-либо исправить, мышонок кинулся бежать без оглядки. Бросая испуганные взгляды своих расширенных от ужаса глаз по сторонам, он не мог поверить, что всё это правда.

Стояла темная и холодная ночь, а в округе было как днем - светло и горячо. Всё, что он знал, любил и ненавидел: его дом, приют, деревня, даже мельница, что стояла вдалеке в поле – было предано огню. И не было от него спасения…

Быстро сбросив с себя озверевшего деревенщину, здоровяк проткнул его мечом. Затем выскочил из горящего дома, и затушив на себе мантию перчатками, метнул убийственный взгляд вслед беглецу.

- Сур, с вами всё… - не успел договорить подбежавший к нему подручный, как оказался пронзен мечом насквозь.

- Ошибку… Вы совершили ошибку! - прохрипел хладнокровный убийца.

Устремив суровый взгляд на своих помощников, которые подбежали следом, и слова не проронив, когда одного из них убили, Сур поднял правую руку. Показав пальцами число «два», он устремил ладонь в сторону леса и напоследок сжал кулак.

Его жесты были тут же приняты. Двое подручных в плащах кинулись в погоню за мальчиком.

- Сур мы спешили к вам, чтобы сообщить - поблизости замечены чужаки! - вышел вперед один из оставшихся налетчиков.

Брезгливо бросив взгляд себе под ноги, их командир резким движением швырнул бездыханное тело провинившегося в горящий дом. Затем повернувшись к своим, прогремел:

- Ты и ты, за мной! Остальные забирайте детей и уходите. Мы итак здесь задержались…

Не успел Марк опомниться, как уже мчался по темному лесу, что рос севернее деревни. Не разбирая дороги, ударяясь о висевшие почти до самой земли ветки, падая всякий раз, когда его ноги заплетались в густой траве, он вновь и вновь вставал, и продолжал бежать. В голове яснее прежнего звучали голоса:

- Беги! Борись! Помни! – три единственных слова, не имеющих между собой ничего общего, но сейчас казавшиеся ему всем миром.

Он так часто дышал, а сердце бешено колотилось в груди, отдаваясь в висках нестерпимым грохотом, что мышонок никак не мог осознать, что в лесу был не один.

Несколько пар глаз вот уже с минуту не сводили с него пристального взгляда.

- Сейчас?! – тихо прозвучал в ночи девичий голосок.

- Рано, пусть появятся, - ответил рассудительно мужской бас, и оба замерли, пряча своё присутствие в тени деревьев.

Прошла всего лишь минута, как Марк ворвался в чащу леса, не разбирая ничего перед собой. Девять десятков песчинок, показавшиеся ему вечностью.

То тут, то там, мерещился облик убийцы с горящими глазами, вот-вот готовым занести над ним свой меч и пронзить его насквозь. Как совершил подобное со стариком-воспитателем, с тем, кто за всю свою жизнь и мухи не обидел.

Всего один единственный вопрос сжигал рассудок мальчика и не давал покоя ни на песчинку:

- За что?!

Зацепившись ногой за корягу, мышонок в очередной раз спотыкнулся и кубарем покатился по лесной траве, что хоть немного смягчила падение. Подняв голову, он почувствовал резкую боль в правом колене. Схватившись за неё, он с ужасом поднял ладонь поближе к лицу. При свете луны она озарилась багряным цветом. Это стало последней каплей.

Чувствуя, что сил больше нет, мальчик упал на колени. Окончательно отрекшись от всякой боли, он поднял обреченный взгляд на несколько фигур в ночи, что стали медленно выходить из-под сени деревьев под лунный свет.

Ему и невдомек было, что за спиной у него, также медленно крались две фигуры, облаченные в темные мантии. Блеск их клинков, подобно серпам, но более длинным, выдал ищеек, и им навстречу выступила группа, состоявшая из четырех мышей.

Прежде чем у мальчика над головой просвистел занесенный над ним серп, готовый срезать ему голову, подобно молодому побегу пшеницы, раздался громкий крик, разорвавший тишину в клочья:

- Ло-о-жи-сь!