Эти разные, разные лица (30 историй жизни известных и неизвестных актеров) - Капков Сергей. Страница 40
Следующее появление Николая Боярского на экране состоялось лишь через 20 лет. Все эти годы он безуспешно пытался пробиться в кино, но его не брали категорически — и лицо-де у него не киногеничное, и нос-то кривой, и глаза невыразительные, и улыбка неестественная. Когда в 57-м году «Ленфильм» решил снять на пленку спектакль Театра Комиссаржевской «Дон Сезар де Базан», режиссер решил заменить исполнителя роли короля Испании Карла II Николая Боярского на какого-нибудь другого артиста, но театр на это не пошел. Так актер дебютировал в кино уже профессионально. Вновь наступил «мертвый сезон». Боярский поставил на своей кинокарьере крест и на все вызовы киношников для знакомства не откликался. И вот лет через восемь его буквально за уши вытащил на киноэкран Павел Кадочников. Он снимал фильм «Музыканты одного полка» и пригласил Николая Александровича без проб на одну из центральных ролей — адъютанта этого самого полка. Роль удалась. Хвалил режиссер, аплодировали на премьере коллеги, зрители до сих пор вспоминают сцену, когда напрочь лишенный слуха адъютант дирижирует непослушным оркестром. С выходом «Музыкантов одного полка» неожиданно открыли, что Боярский — на редкость артистичен, фото— и киногеничен, и нос как нос, и вообще он просто создан для кинематографа. Началась целая серия киноролей: советник в «Снежной королеве», Зиновий Борисович в «Катерине Измайловой», Петушков в «Живом трупе», администратор в «Пяти днях отдыха», Кощей в «Новогодних приключениях Маши и Вити», эпизоды, телеспектакли, среди которых «12 стульев», где он великолепно сыграл Кису Воробьянинова. Но, безусловно, наибольшую популярность принес Николаю Боярскому, да и всем исполнителям главных ролей, фильм Михаила Швейцера «Золотой теленок». Творчество Ильфа и Петрова будто не хотело отпускать «своего» актера: в театре им был сыгран Васисуалий Лоханкин, на телевидении — Воробьянинов, а в кино — вот, Адам Козлевич. Хозяин «Антилопы» в исполнении Боярского был смешным и несчастным, нелепым и добрым одновременно. Сцена встречи Козлевича с Остапом-миллионером чрезвычайно трогательна. В ней Николай Александрович продемонстрировал мастерство не только комедийного актера, ему были подвластны очень многие краски. «Лирический комик» — так окрестили его творческую суть ленинградские театральные критики.
Он и человеком был «с двойным дном». На поверку — все легко, весело, с юмором. Даже когда был уже тяжело болен. Рак горла и легких, потеря голоса не позволили ему работать в театре. Когда друзья приходили его навещать (а навещать ракового больного очень тяжело), то сами уходили веселые и окрыленные — он вкладывал в них заряд надежды и радости, и в итоге они жаловались ему на свои проблемы и беды. Люди любили Николая Александровича за его мягкость, доброту, юмор. В глубине же он размышлял о жизни, о бытие, со временем стал религиозным человеком — в молодости это не так проявлялось, а под конец жизни он часто начал ходить в церковь. Об этом знала только дочь. Он вообще не афишировал свои поступки, свою жизнь. Никогда от него нельзя было услышать что-то типа: «Ну давайте я вам расскажу о войне...» Мало кому удавалось разговорить его на эту тему, а если и удавалось, то рассказы эти носили легкий, «юморной» характер. И ордена он не носил, хотя было чем похвастать: два ордена Славы и орден Красной Звезды, не говоря о медалях. Надевалось это все только в День Победы — святой для всех фронтовиков праздник. У Боярского был один выходной костюм и один старенький пиджак — на нем не жалко было просверлить дырочки для наград, вот его-то и надевал раз в году Николай Александрович.
У Лидии Петровны тоже были военные награды, но уж если муж мало говорил о своем военном прошлом, то она и подавно. У них и без того было немало тем для разговоров — по вечерам, вернувшись со спектаклей каждый из своего театра, они часами, а иногда и до утра, говорили на кухне. Когда выяснилось, что Николай Александрович неизлечимо болен, Лидия Петровна сказала: «Если Коля умрет, я жить не буду». Судьба распорядилась иначе. Она умерла раньше...
В воспоминаниях о родителях Екатерина Боярская писала: «Я не помню, чтобы папа хоть раз повысил голос или нахмурил брови. Мама повышала, но говорила потом, что это он у нее такой „поставленный“. Еще вспоминается их абсолютная непрактичность, неприспособленность к жизни. Уже став народными артистами, они несколько раз пытались улучшить наши, как говорится, жилищные условия. Мы честно три раза переезжали с квартиры на квартиру, каждый раз умудряясь оказаться в более худшей. Иногда могли махнуть на дачу на такси, и в то же время мама часами поднимала крючком стрелки на капроновых чулках. Никто, наверное, так не радовался гостям, как они. Иногда замерзший постовой сидел на кухне рядом с великими артистами, даже не подозревая об этом. Всегда в доме было весело и многолюдно...»
Подтверждают эти слова замечательные пригласительные билеты, которые семья старательно готовила к большим торжествам в своем доме. В частности, в декабре 1952 года Николай Александрович отмечал свое тридцатилетие и назвал сей праздничный вечер — «Прощай, молодость!». Всем приглашенным были разосланы остроумнейшие программки:
I. Официальная часть:
а) лекция о жизни, деятельности и эстетических взглядах юбиляра (лектор — тов. Л. Штыкан);
б) панихида над ушедшей молодостью юбиляра при участии хора мальчиков Гос. ак. капеллы.
II. Неофициальная часть:
а) легкий ужин;
б) торжественное открытие выставки личных и случайных вещей юбиляра (входн. плата 1 р.);
в) легкий ужин;
г) чествование юбиляра;
д) легкий ужин;
е) олимпийские и икарийские игры;
ж) вынос тел.
ТАНЦЫ!!!
Концерт самодеятельности, затейничество, фотовитрины, шутки, загадки, телефон-автомат, шарады, артисты в публике, конфетти, серпантин, травматологический пункт, предсказание судьбы, водопровод, массовые песни и т.д. и т.п.
В паузах выступает Ковель (Ак. драма).
Юбилейный комитет:
1. А. Вертинский
2. Карандаш
3. В. Бароник
4. Дон Сезар де Базан
Ответственные распорядители:
1. Л. Штыкан
2. Е. Горюнов
3. Иг. Дмитриев
Ответственный за порядок — И. Р. Домбек
Ответственный за посуду — О. С. Сугак
Ответственный за пальто и галоши — К. А. Сулимов
Ответственный за моральный облик — Б. А. Виноградова
Ответственный за юбиляра — Л. П. Штыкан
Ответственный за пожарную безопасность — И. И. Сергеева
Ответственный за тишину — В. П. Ковель
Понятно, что данный список составлялся по принципу «наоборот» — то есть Сулимов постоянно терял одежду, Сугак била посуду, а Валентина Павловна Ковель была известна как самый шумный человек Ленинграда.
Весело жили люди. Несмотря на бедность, тяготы, страхи. Были мечты, надежды, была любовь друг к другу, уважение к делу.
По-разному сложилась судьба братьев Боярских. Павел Александрович актерскую профессию не выбрал. Алексей Александрович ушел на эстраду, работал в Ленконцерте. Сергей Александрович, говорят, был самым талантливым из них. Но его неординарный характер подчас не вписывался в рамки напряженной театральной жизни. Работать с ним было нелегко, как со многими действительно творческими людьми. В итоге ему так и не дали никакого звания, но что самое обидное — его талант остался нереализованным. С Николаем они удивительно смотрелись на сцене вдвоем — оба худые, длинные, носатые и уморительно смешные в своей серьезности. Но если юмор Николая Боярского был лирическим, тонким, где-то даже нелепым, то Сергей Боярский был мастером иронии и сарказма. Он все доводил до крайнего предела — если это смешная роль, значит зрители должны «умирать со смеху», если это трагедия, должны литься слезы.