На той стороне (СИ) - Шарапов Кирилл. Страница 35

Народ от этого монолога опешил, половину наверняка не поняли, тут таких матерных слов и не слышали, но смысл до них дошел, и они начали ржать в один голос, сгибаясь в поясе, до слез, даже Аиша, которая пришла в себя, но была слаба, позволила себе вымученную улыбку.

— Эк, вы как завернули, Ваше сиятельство, — вытирая слезы, произнес один из незнакомых мужиков. — Не думал, что благородные так умеют.

— А еще мы срать ходим, — отозвался Воронцов, — прикинь, и делаем это, как и все люди, а не брильянтами.

Народ, который начал успокаиваться, снова заржал.

— Я вам тут что, шутом нанялся? — пробормотал себе под нос Константин. — Нашли клоуна.

Прислушавшись, он расслышал жужжание двигателя, машина покачивалась на рессорах, в кузове было темно, несколько щелей давали слишком мало свету. К одной из таких приник Кин.

— Что показывают, господин старший приказчик? — поинтересовался Воронцов.

— Ничего интересного, — отозвался тот. — Мы идем четвертыми в колонне, позади один из наших грузовиков. Едем медленно, но думаю, скоро нас выпустят, воздухом подышать.

— С чего бы? — поинтересовался один из незнакомых мужиков, которые так и не представились. Голос у него был грубый и усталый, этакая обреченность.

— Да с того, что дорогу развезло, — неожиданно логично заявил болтливый Вран, — грузовики по грязи идут, как на брюхо сядем, так и погонят нас откапывать. Не бандиты же сами это делать будут.

Словно в подтверждение его слов, мотор зажужжал гораздо громче, а зад грузовика потащило юзом, но машина быстро выровнялась, а Воронцов повторно приложился затылком об борт. На этот раз он только сдавленно прошипел пару проклятий. Сидящий рядом Вран заулыбался.

— Вы, Ваше Благородие, так их поносите, что любо-дорого слушать. Я вон человек простой, за баранкой почти дюжину лет, и то много нового узнал.

Воронцов улыбнулся и подмигнул.

— Держись меня, Вран, и услышишь еще много интересного и занимательного.

Машина резко дернулась и встала. Вран не удержался и толкнул плечом Константина.

— Простите, Ваше благородие.

Но Воронцов только качнул головой и приложил палец ко рту. За бортом раздавались встревоженные голоса, до Константина долетали только обрывки разговора. Вышло, что бандиты откусили кусок гораздо больше, чем могли прожевать, а бросать имущество им было жалко. Вот только потеря четверых сказалась, им едва хватало людей, чтобы вести машины.

Воронцов поежился, босым ногам было прохладно. Нахрена с него стянули сапоги, он так и не понял, спасибо, хоть куртку оставили. Правда, все, что было в карманах, забрали. И тут случилось странное, он почувствовал что-то теплое у себя на груди. Стараясь делать это незаметно, он оттянул вырез рубахи и заглянул внутрь, медальон с тусклым желтым камнем был на месте, вот только Константин точно помнил, что бандиты туда заглядывали. Не могли же они пропустить дорогую магическую фиговину, которая наверняка стоит немалых денег? Значит, скрылся от них медальон или амулет, хрен его знает, как правильно, а если скрылся, то и остальным его светить не следует.

Машины простояли час, все же бандиты не решились вытаскивать пленных и сами возились с севшими на брюхо грузовиками, костеря на все лады незадачливых шоферюг. Воронцов даже подремать успел, все равно никакого разумного плана для побега нет, так чего башку ломать?

Перед отправлением их всех по одному вывели до кустиков, решив, что отмывать кузов и возиться с перепачкавшимися в дерьме пленниками им не в кайф. Константин поймал пару заинтересованных взглядов от бандитов, он насчитал одиннадцать человек. Кстати, на ногах одного из упырей он обнаружил свои сапоги, у него же на поясе была кобура с «Императором».

Бандит, заметив взгляд Константина, оскалился, блистая красивыми ровными зубами. Тут вообще ни у кого не было плохих зубов, видимо, магическая стоматология была эффективней родной отечественной.

— Не жалей, Ваш благородие, — с издевкой произнес он, — теперь вам долго сапог не видать, и про оружие навсегда забудьте. И вообще благодарствуем, столько добра мы с одного человека никогда не брали.

— На здоровье, — с максимум сарказма заметил Воронцов. — Надеюсь, тебя в моих сапогах и сожгут, ну или не сожгут, если не повезет.

Бандит скривил злую рожу, но трогать Константина не стал.

— Смотри, Ваш благородие, договоришься, трофейщику язык без надобности. А теперь полезай обратно в кузов.

Воронцов кивнул и с помощью Кина и Врана, которые вдвоем протянули скованные руки, влез внутрь фургона. Дверь за спиной захлопнулась.

— Хоть бы покормили, — буркнул Воронцов, занимая прежнее место между приказчиком и шоферюгой.

— И не мечтайте, Ваше сиятельство, — произнес один из незнакомцев. — Вечером на привале хлеб и вода, может, какая каша, если повезет. Чем меньше раб ест, тем реже ходит по нужде. Сейчас нам силы вообще без надобности, ослабленный человек на побег не пойдет.

Еще четыре раза грузовики в колонне садились на брюхо. Имперская дорога осталась позади, машины свернули на лесную грунтовку, и теперь вокруг них была дремучая пуща. День тянулся медленно, даже разговаривать не хотелось. Все изменилось в одно мгновение — амулет на груди обжог кожу и почти сразу заработал пулемет, кто-то заорал дурным голосом, который резко оборался, а затем послышался грохот, будто что-то тяжелое протаранили.

— На пол, — заорал Кин, но его крик запоздал.

Длинная пулеметная очередь прошлась по кузову. Воронцов успел нырнуть рыбкой вниз, к уже валяющейся на полу Аише. Рядом кто-то охнул и рухнул на Воронцова сверху, придавив к полу, а спустя мгновение чья-то нога угодила в висок, а затем свет погас.

Сколько времени Константин провел в отключке, он не смог определить, в себя пришел, когда кто-то стянул придавившее его тело. В кузове пахло кровью, мощно пахло, так, что во рту был привкус металла.

— Живы, Ваше сиятельство? — поинтересовался Кин.

— Жив, — вдохнув полной грудью, ответил Воронцов, и кое-как встал на ноги, попытался осмотреться.

Света не было. Тошнотворный запах крови буквально сбивал с ног. Кое-как, Константин отступил в сторону, перешагнув через чье-то тело. Судя по положению, это Вран, он сидел рядом. Голове досталось знатно, его качнуло и, чтобы не упасть, он ухватился за хорошо подогнанные доски борта, которые снаружи были обшиты брезентом. Рука попала во что-то мокрое и вязкое. Не нужно было светить фонариком, чтобы понять, что все вокруг забрызгано кровью.

С пола раздался стон, стонала явно женщина, там, по логике, должна была лежать ведунья.

— Кто выжил? — спросил Воронцов. Голос звучал слабо, от густого запаха тошнило, а, может, сотрясение заработал, уж больно хорошо его по голове приложили.

— Ты, я и Аиша. Остальные наглухо. Вран тебя собой прикрыл. Парочку, которая тут до нас сидела, тоже. Сирен не повезло, дольше всех умирала, пули в живот угодили, а еще одна сустав раздробила, как она кричала… — в голосе приказчика послышались злые нотки. — А потом минут через пять затихла, ничего сделать не мог, только за руку держал.

— Не вини себя, — попытался его утешить Константин.

Стоять было тяжело, да и кузов низкий, приходилось нагибать шею, поэтому он, не думая, просто уселся на одно из тел, которые валялись на полу. Оно принадлежало одному из безымянных, так и не спросил, как их звали, и как они попали в плен, а теперь уже лишняя информация.

— Что вообще произошло?

— На них кто-то напал, — отозвался Кин из темноты, — жадность татей сгубила. Они всех, кто был, за баранки грузовиков посадили. Фактически без прикрытия шли.

— Кто напал?

— Не знаю, кто-то большой, возможно, проклятые а может и искореженные, я в щель смотрел. Грузовик наш с пулеметом шел за нами, даже пулеметчик имелся, он стрелял, когда что-то очень быстрое и мощное вынеслось из леса. Он пытался довернуть ствол, не прекращая стрельбу, ну и прошелся по нам половиной ленты, а тварь проскочила между нами и скрылась на другой стороне дороги. Дальше не знаю, валялся плашмя. Слышал, как что-то ударило в идущий за нами грузовик, и пулемет заткнулся. Потом еще винтовки и пистолеты стреляли, пара случайных пуль через нас просвистели. И вот минут десять тихо. Но, похоже, бандиты все же победили, поскольку человеческие голоса я слышал. Что делать будем, боярин? — Последнее слово он произнес с максимальной иронией.