Виктор (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 6

Вдруг Лысый нарушил тягостную тишину, воцарившуюся в салоне:

— Эх, жаль, шо бесов не берёт никакое оружие, окромя выкованного из лунного серебра, а оно стоит дороже золота. Да и эти противобесовские руны, шобы работали должны быть как минимум на расстоянии в две ладони от человека. Прочие–то руны на амулетах малюют и носят, а эти так не хотят функционировать. А то бы было хорошо — нацепил цацку с рунами, кои бесов отпугивают. И те бегут от тебя, как чёрт от ладана.

— Верно, — выдохнул Голубоглазый, нервно облизав губы. — И жаль, что среди нас магов нет. Бесы–то побаиваются магию. Особливо магию света. Откуда они вообще взялись–то эти твари бесплотные?

— Умные люди говорят, что бесы лезут в человеческие города из иного мира, — важно произнёс Лысый и шумно шмыгнул.

— А церковники толкуют, что они рвутся к нам из самого Ада. В наказание за грехи наши. В полях–то прорывы не случаются. Они происходят только там, где живут люди. Много людей, — прогудел мастеровой.

— Ладно, хватит уже толковать о бесах, а то накаркаем беду! — спохватившись, протараторил Голубоглазый и суеверно поплевал через плечо.

— Никакой беды не приключится, — уверенно бросил Рябой. — Всё идёт, как должно. Скоро уже закончится прорыв.

Однако всё изменилось, когда из тумана раздался детский, горестный плач. Мастеровой тотчас страшно побледнел рябым лицом и громко сглотнул. А в его глазах загорелась паника.

И она стала в разы больше, когда из тумана вылетел перепуганный писк, будто бы принадлежащий маленькой девочке:

— Матушка… матушка… ты где?

Мастеровой резко вскочил с сиденья и рванул к дверям автобуса, тяжело топая ногами. А я без раздумий слетел со своего места и прыгнул на него, аки самый быстрый в саванне тигр. Наши тела сшиблись, и мы повалились в проход между сиденьями.

К счастью, я оказался верхом на мужике, а не под ним, что грозило бы мне превращением в отбивную. Он весил килограммов сто тридцать. Настоящий буйвол!

И этот буйвол яростно замычал, вперившись в меня огненным взглядом:

— Не мешай, господом богом прошу! Не мешай!

В следующий миг он без труда сбросил моё тело с себя. И я как сверхлёгкий истребитель пролетел по воздуху и неуклюже упал на пол дальше в проходе. Мужик же вскочил на ноги и в мгновение ока добрался до дверей. Он резко просунул между ними толстые мозолистые пальцы и лихорадочно принялся их открывать.

Я отчаянно заорал с пола, чувствуя пульсирующую боль в виске, коим задел сиденье:

— Стой, болван! Ты всех нас угробишь!

Но болван не послушал меня. Он продолжил бороться с дверьми. И тогда к нему бросились другие пассажиры. Они пронеслись мимо меня, едва не затоптав своими копытами.

Водитель же поспешно нажал на рычаг, который в экстренном порядке закрывал окна стальными ставнями и намертво блокировал двери. Ведь одержимые могли просто–напросто камнем разбить стекло и влезь в автобус. Но что–то пошло не так. Рычаг заклинило. И ставни не опустились, а двери не заблокировались.

Да что же это за день–то сегодня такой!

Перепуганный водитель выругался в сердцах и тоже кинулся на работягу. А тот завопил срывающимся от переживаний голосом:

— Там моя малышка! Я узнал её голосок! Мой дом совсем рядом, за поворотом! Она вечерами гуляет с матерью!

— Безумец, ты ей уже не поможешь! — взвизгнул водитель и схватил мастерового за толстую шею, покрытую въевшейся грязью.

Рябой захрипел из–за недостатка кислорода, но страх за родную дочь удесятерил его силу. Он поднапрягся, рывком раскрыл двери и вместе с водителем вывалился из автобуса.

— Твою мать! — выдохнул я, почувствовав, как сердце трусливо юркнуло в левую пятку.

Ну, сейчас начнётся. Я резко вскочил с пола и через окно с ужасом увидел незабываемую картину. Господи, как в фильм ужасов попал. Только камер не хватало. Белобрысая девочка, лет семи–восьми, в розовом платьице в белый горошек, выскочила из тумана и с кровожадными воплями бросилась на мастерового.

А тот приподнялся, и его страдальческий взгляд встретился с полностью чёрными глазами ребёнка. В тот же миг одержимая раскрыла крохотный ротик с удлинившимися зубами–иголками и с силой махнула правой ручонкой, которую венчали пальцы с крепкими загнутыми когтями. Они без труда вскрыли глотку мужика. Он вздрогнул всем телом и попытался зажать страшную рану. Но куда там… Мастеровой сумел лишь рефлекторно скрючиться. И жизнь начала стремительно покидать его наполненные болью глаза.

Девочка же на этом не остановилась. Она обратила своё внимание на белого, как полотно, водителя, который пытался на четвереньках заползти по ступеням в салон автобуса. Не раздумывая, она весело запрыгнула на спину «коняшке» и глубоко вонзила зубы в шею водителя. И тот, словно хряк, заверещал от боли и мучительно выгнулся.

В это же время в автобус залетел бес. Он без проблем проник в тело лысого доходяги, который ближе всех стоял к дверям. После этого с Лысым стали происходить страшные метаморфозы. Он задрожал, будто припадочный, из его рта пошла пена, а глаза стала заволакивать тьма. Ногти и зубы мужика с тихим шелестом удлинились. И все эти изменения произошли всего за одну–две секунды.

Понятное дело, что никто из пассажиров не успел должным образом отреагировать на превращение мужика. А тот не стал сопли жевать. Резко развернулся и прыгнул на голубоглазого парня, который оказался прямо за ним.

Бедолага лишь успел коротко заорать, прежде чем упал под весом порабощённого бесом мужика:

— Не–е–ет!

Дальнейшие его слова захлебнулись в крови. Одержимый вырвал ему зубами кадык. А парочка не попавших под раздачу мужиков бросилась в конец автобуса, точно перепуганные крысы, загнанные в угол.

Я еле успел отпрыгнуть, иначе бы они сшибли меня с ног. А так — я остался стоять, благодаря чему без промедлений принялся действовать. От души ударил ботинком по роже лысого одержимого. И тот упал набок. А затем я лихо перепрыгнул через сотрясающееся в агонии тело голубоглазого парня и оказался возле ступеней. Тут лежало безвольное тело водителя, на котором сидела девочка с окровавленным ртом. Она уже успела сожрать половину шеи мужика.

В обычной жизни я детей не бил, но это был особый случай. Так что я со всей силы ногой ударил девчонку. Она вылетела из автобуса, как пробка из бутылки шампанского и ударилась затылком о брусчатку. До моих ушей донёсся музыкальный треск черепа.

Но одержимой было плевать на травмы, раны и боль. Она вскочила на ноги, яростно завизжала и ринулась на меня. А я перемахнул через тело водителя и в прыжке впечатал обе ноги в её узкую грудную клетку. Девчонка снова отлетела на пару метров от автобуса и осталась лежать на дороге. А я упал на брусчатку, едва не отбив пятую точку. Ниндзя из меня — так себе.

Я зашипел от боли в копчике и заметил беса, который с высоты в несколько метров пикировал на мою тушку. Тут уж у меня не осталось выбора. Пришлось врубить магию, наплевав на скрытность. И я клянусь богом, что мои руки ещё никогда не вычерчивали пассы с такой ошеломительной скоростью. Но разум… разум подвёл. Он не желал провалиться в транс. Ужас мешал ему отрешиться от реальности.

А вот бес не тормозил. Он летел так, что аж смазывался в пространстве, словно бабка, торопящаяся на распродажу.

Благо, мне всё ж таки удалось соскользнуть в транс. И я наконец–то сумел вызвать «Духовную броню». Она выглядела как пар, стремительно окутывающий моё тело. И ох, как я вовремя вызвал её!

Гадский бес всего через миг врезался в «Духовную броню», отскочил от неё точно резиновый мяч от стены и решил больше не связываться со мной. Он незамедлительно рванул в салон автобуса. И оттуда раздались два слитных вопля ужаса.

Всё, этим ребятам не помочь. Одного из них загрызёт одержимый. Тело же второго бес поматросит и бросит, а после такого ещё никто не выживал.

Тут же на краю моего сознания возникла гаденькая мыслишка, что после смерти этих двоих не останется свидетелей, которые смогут рассказать паладинам о моей магии. Впрочем, я быстро загнал эту недостойную мысль в самый тёмный уголок разума, где обитала идея разнузданной оргии с рыжими тройняшками. Резво принял вертикальное положение и со всех ног помчался в сторону квартала дворян.