Из-под снега (СИ) - Чоргорр Татьяна. Страница 67

— Долгие зимы и лета Старший делал всё, чтобы усилить наш клан и ослабить все прочие. Хитростью он изводил опытных мудрых, а потом сам брался учить на их место новых. Хозяйничал то в одних угодьях, то в других, а учил кое-как. Вновь посвящённые мудрые часто гибли, а с ними — охотники их кланов, целые дома. Наставник многого достиг: за восемьдесят лет угодья Наритья выросли вдвое, а сам клан — вчетверо. Да и там, где мы постоянно не живём… Архане в их собственных угодьях уже не смеют взгляда поднять и слова сказать против наших купцов. Нари Голкья — прости меня, Вильяра — была уготована та же участь. Дом углежогов у Синего фиорда Старший и Средний нарочно выморили и заселили вновь всякой беззаконной поганью…

— Ты готов свидетельствовать, что дом выморили?! — сжав кулаки, прорычала Вильяра.

Наритьяра даже отшатнулся от нее, но продолжил говорить негромко и ровно, по старой привычке пряча взгляд:

— Я слышал, как они обсуждают замысел, и готов рассказать об этом. А ещё мне очень не нравилось, что делали в доме Поджи с женщинами из Вилья. Я рад, что знахарке удалось бежать. Я многое могу рассказать о браке обеих твоих родственниц…

— Не надо, — остановил его Латира и, глянув на кипящую гневом Вильяру, строго уточнил. — Не сейчас! А вот о поветрии — давай-ка подробно. Старший и Средний хотели выморить один дом — или пустить мор по всей Голкья?

— Великого мора не должно было случиться. Глухой зимой охотники мало путешествуют, а та зараза не живёт на холоде, только в живом теле. Но сколько-то домов могло опустеть, на это они надеялись. Дома вдоль трактов. Те, что стоят достаточно близко друг к другу, чтобы заразившийся успел добраться от одного до другого. Только после того, как поветрие начало бы убивать по всей Нари Голкья, мудрые Наритья принесли бы лекарство.

— Откуда? Я точно знаю: когда моя мать заразилась, в том мире не умели лечить болезнь!

Латира кивнул, подтверждая: собственно, от него Вильяра и знала… Младший говорил теперь совсем тихо и очень-очень виновато.

— Наритьяра Средний занёс ту заразу в несколько миров. В одном из них целители были так искусны, что спасли даже самых первых заболевших. Лекарство оттуда помогает и охотникам тоже. Мы проверяли, на осуждённых к изгнанию Наритья. Если начать есть те белые шарики, едва залихорадило, то лихорадкой всё и заканчивается. Никто не умирает, выкашливая лёгкие. Прости Вильяра, я видел, как это бывает, и переболел сам, — быстрый, опасливый взгляд на собеседников, и снова глаза в пол. — Да, к посвящённым зараза тоже цепляется. Дать мне лекарство Средний отказался, сказал, что мудрый должен исцелить себя сам. Я справился. Старший был этом рад, Средний — не очень.

— За что они тебя так? — поднял брови Латира.

— За непокорство. Тогда я ещё дерзал с ними спорить или молча поступал по-своему. Позже Средний силой заставил меня присягнуть на полное повиновение, и я не устоял, — даже просто вспоминая об этом, Младший взмок и затрясся.

— А скажи-ка, Наритьяра, что у вас была за затея с вечным летом и Солнечным посвящением? — сменил тему Латира.

— Не у нас — только у Среднего. Старший счёл затею опасным бредом, на этом они и стали врагами. Хранитель знаний Нельмара кое-что рассказал Среднему про орбиты светил, и как мудрые в древние времена пытались подправить путь Голкья вокруг Солнца. Чтобы наш мир стал немного теплее. Именно тогда вместо Камней-одинцов на Голкья начали зачаровывать круги, и мудрых посвящали гораздо больше, чем было кланов. Однако, видимо, старейшие что-то напутали в расчётах. Лето становилось всё жарче, но короче, а зима — холоднее и длиннее. С величайшим трудом тогда остановили перемены к худшему и всем Советом порешили оставить, как есть. Только Средний считал себя умнее всех! Он уверил самого себя и некоторых глупцов, что мудрым попросту не достало силы, а вовсе не знаний и точности расчёта. Известно, что Зачарованные Камни могут давать в сотни раз больше, чем мы берём. Но если посвятить каждого второго-третьего одарённого, чтобы воспользоваться всей этой силой, наши кланы попросту вымрут. Средний искал, как обойтись без отсечения родовой ветви, и кое-что придумал…

Слушая описание извращённого, живоедского ритуала, Вильяра чувствовала, как у неё без ветра шевелятся волосы. Латира сжал губы и гневно сверкал глазами из-под нахмуренных бровей. Но мудрые изо всех сил сдерживались. Слушали молча, не прерывая откровенную речь брата по служению. А Наритьяра всё говорил и говорил, торопливо, будто в последний раз. Собеседников он опасался всё меньше, но от застарелого, въевшегося в кости страха, от привычки молчать, против которой он шёл, как против ветра, его корёжило и воротило.

— Да, Старший Наритьяра признал, и хранитель знаний Нельмара подтверждает, что такой ритуал может быть действенным. Но испытать его на ком-то живом Средний, кажется, не успел. Не пошёл в открытую против строжайшего запрета наставника. Старший рассуждал, что неодарённые — воистину, сор среди охотников, но если принести их в жертву, такая потеря тоже ударит по кланам слишком сильно, а главное, расколет даже Наритья. Средний долго не решался на последний шаг. Исподволь он готовил, воспитывал своих избранных живоедов. Лишь когда в угодьях Вилья всё задуманное Старшим пошло кувырком, когда наставник дал явную слабину, вот тогда Средний рискнул и выступил.

— А что было задумано-то? Расскажи?

— Дни, когда всё решалось, я провёл в угодьях Наритья. Старший и Средний совещались здесь без меня, потому я не постиг все тонкости их замыслов и расстановку предстоящей большой охоты. Старший желал так или иначе погубить тебя, Вильяра, а в твоих угодьях учинить большую усобицу и буйство стихий. Тебя, Латира, он собирался не просто убить, а посмертно выставить зачинщиком всех беззаконий. Бродячие архане и отщепенцы из Наритья, по замыслу Старшего, должны были погромить дома вдоль тракта и скоро сгинуть. В действенность их клятв наставник не то, чтобы не верил, но мёртвые грабители, убийцы и живоеды молчат надёжнее заклятых. Старший навёл бы здесь порядок на правах недавнего временного хранителя Вилья. Навёл быстро и сурово, а потом взялся бы учить нового Вильяру. И на два-три года клан Вилья — в полном его распоряжении. Купцы Наритья снова хозяйничали бы здесь, а может, уже и поселенцы потянулись бы на родину предков. Нари Голкья — жирная добыча!

Вильяра не выдержала, ругнулась щурами. Нимрин, даром, что чужак, угадал всё в точности! Глянула в сторону воина — хранитель знаний рассказывал ему про Камни, показывал их на всей Голкья, заодно уговаривал спеть за мудрых. А самого-то Нельмару в круг пускать уже боязно, да и Наритьяру, хотя он моложе и целее. Оба не только пели в свой черёд, но постоянно вели и направляли остальных поющих. Вот как ни зла была мудрая на Наритьяр, а на рыжего сейчас злиться не могла: слишком напомнил он вдруг и видом, и повадкой несчастную дурочку Мули. Вот как такая одарённая колдунья не учуяла стрелка в скалах? Но вспомнив племянницу, Вильяра всё-таки разозлилась и мрачно вопросила:

— Мудрый Наритьяра, ты говоришь, тебя здесь не было, и ты ничего толком не знал. А кто мешал мне петь великую песнь против «проклятья пурги»? Не ты ли?

Отпираться он не стал:

— Я. Увы, тогда Средний уже призвал меня, и я… В общем, я не смог ему не подчиниться… «Проклятье пурги» было ещё задумкой Старшего, с расчётом свалить запрещённую ворожбу на Латиру. Только когда Средний запел «проклятье», Старшего-то, скорее всего, уже не было в живых. А потом Средний начал раскачивать «качели смерти» и объяснил мне, что я должен делать, чтобы Голкья не погибла раньше времени. Пел он только сам, но ему нужен был напарник, который постоянно слушал бы стихии и направлял его усилия. Он очень подробно рассказал мне, как работает заклятье. Впервые в жизни я услышал от него, что я чуткий, внимательный и умный. После него, несравненного — лучший ученик нашего наставника. Мол, потому он и выбрал в помощь меня, а не кого-то другого. Луну назад я свой левый глаз отдал бы за такую похвалу, а тут уже — правый, лишь бы её не слышать. Я в последний раз попытался его отговорить, умолял не раскачивать Голкья, но он решил непреклонно. Он готов был убить меня на месте и петь один, с опасностью скоро сорвать заклятье, сгореть самому и сжечь мир в неистовом свете… Он же, правда, считал себя потерянным во младенчестве сыном Солнца и Луны! Говорил, что приёмные родители нашли его в снегах у тракта, завёрнутым в удивительную шкуру, цвета золота…