Лев и Аттила. История одной битвы за Рим - Левицкий Геннадий Михайлович. Страница 23

Юста Грата Гонория".

Письмо доставил молодой монах. Он долго не мог попасть к Великому понтифику. Дело в том, что гонец изъяснялся только по-гречески, а легионеры, взявшие на себя заботу по охране жилища Льва, понимали одну лишь латынь. И все же настойчивость юноши одолела все преграды, тем более стража не нашла при нем оружия и вообще ничего, кроме изрядно потертого куска пергамента. Лев сразу понял по состоянию письма, что оно проделало долгий путь. Когда же увидел подпись внизу короткого послания, то безошибочно определил и город, из которого оно вышло:

— Ты прибыл из Константинополя?

— Да, — утвердительно кивнул головой монах. — Отправительница находится там. — И уточнил: — Во дворце Феодосия.

Чело Льва покрылось крупными морщинами, так обычно происходило, когда его ожидали великие заботы, когда нужно было принять важное решение. Через небольшой промежуток времени лик отца христиан разгладился, и он продолжил расспрашивать молодого монаха:

— Каким образом послание попало к тебе?

— Случайно мне довелось идти мимо императорского дворца, — начал рассказ монах. — Легионеры остановили меня и проводили в одну из комнат. Там находилась женщина, которая потребовала священника.

— Она хотела исповедоваться?

— Да. Но в комнате находился император и еще какие-то люди. Они отказывались оставить нас наедине; говорили: женщина может произнести слова, которые якобы нанесут вред государству. Я же не мог исполнить свой долг, ибо нарушалась тайна исповеди. Мне ничего не оставалось, как уйти. Тогда женщина попросила ее благословить и тайком вложила в руку послание, которое предназначалось тебе. Правильно я поступил, отец наш?

— Благодарю тебя, добрый слуга Божий! Эта женщина не получила отпущения грехов не по твоей вине, — похвалил гостя из Константинополя Великий понтифик. — Но как бедному монаху удалось добраться до Рима? Легионеры сказали, что при тебе не нашли ни одной монеты.

— Господь помогал мне. Без помощи Божьей мне бы не одолеть сей путь, ибо не знал я, даже в какой стороне света находится Рим. Теперь я понял, что выражение: "Все дороги ведут в Рим" — безнадежно устарело.

— Любезный брат, и все же: каким путем ты пользовался? — Великого понтифика интересовали подробности.

— Вначале я хотел идти посуху и одолел немало миль, двигаясь к солнечному закату. Однако люди, у которых я спрашивал путь, в один голос советовали отказаться от подобной затеи. Гунны стали плохо относиться к римлянам, теперь они хозяева на старой дороге от Константинополя до Рима. Но если даже удастся миновать стойбища соплеменников Аттилы, то велика вероятность оказаться в руках подвластных ему аланов или восточных готов. А те, говорят, хватают всех мало-мальски пригодных для работы людей и продают в рабство.

— Как тебя звать, слуга Божий? — Великий понтифик вспомнил, что он до сих пор не знает имени этого смелого человека.

— Петр, — смутился гонец, — прости, забыл представиться…

— Ты достоин великого имени, которое носил апостол, — похвалил гонца Лев. — Итак, ты решил отправиться морским путем… судя по всему, без средств…

— Да. Денег у меня не имелось, но я упорно искал корабль, отплывающий к италийским берегам. Мне повезло в тот же день. Обнаружилось судно, которое не могло выйти в море по причине недостатка гребцов. Так что проезд обошелся мне только мозолями на руках.

— Что собираешься делать дальше, Петр?

— Надо возвращаться в Константинополь, в свой монастырь. Если настоятель не счел меня погибшим, не отдал мою келью другому и согласится принять меня обратно… Только судно, которое доставило меня сюда, будет чиниться в Брундизии несколько месяцев.

— Надеюсь, ты не откажешься проводить меня к той, которая передала послание? А денег на обратное путешествие возьмем из моих сбережений. Тебе, Петр, не придется ждать долгие месяцы, чтобы заработать новые мозоли.

— Разумеется, я буду тебе верным слугою столько времени, сколько потребуется. — Юноша был изумлен предложением отца христиан и, конечно, согласился сразу.

— Мне нужен не слуга, а товарищ. Чтобы не соблазнять врагов, я надену плащ монаха. И прошу: обращайся ко мне только по имени, как к равному. Забудь, что рядом с тобой Великий понтифик.

— Я понял тебя, брат Лев.

Перед тем как отправиться в дальнее и нелегкое путешествие, Лев призвал своего секретаря Проспера и рассказал все, что тому необходимо было знать:

— Один человек, который находится далеко и лишен возможности добраться до Рима, просит меня об исповеди. Тебе придется отвечать на письма, доставляемые на мое имя, все время, которое я потрачу на путь к этому человеку и обратно. Возможно, я буду отсутствовать несколько недель, возможно — месяц.

— Так долго? — обеспокоился умудренный жизненным опытом богослов. — Правильно ли ты поступаешь? Судя по скромному одеянию, Великий понтифик желает быть неузнаваемым, а значит, вновь отказывается от сопровождения. Путь предстоит неблизкий, иначе ты не стал бы давать мне подобное поручение.

— Проспер, я сообщил о поездке, чтобы тебя не волновало мое отсутствие, а вовсе не для того, чтобы услышать нравоучения и вступить в спор. Решение мною принято; я пообещал человеку совершить таинство, как только он будет к нему готов. Волей судьбы этот несчастный оказался далеко от Рима, но обещания нужно исполнять — иначе можно скоро потерять уважение паствы.

— Но ты — отец всех христиан, — напомнил Проспер. — Правильно ли будет, если из-за одного ты оставишь сиротами миллионы? Надобно бы тебе подумать о своем возрасте, ведь мы с тобой родились в один год. Для меня и путешествие из Рима до Равенны — трудный путь, хотя двадцать лет назад то была приятная прогулка.

— Не нужно думать о плохом, Проспер. Господь поможет нам, если дела наши будут ему угодны. И разве спасение хотя бы одной души не порадует Иисуса?

Капитан корабля являлся одновременно его владельцем, ему же принадлежал товар на судне. Команда более походила на воинов, чем на матросов. Каждый ее член получил от капитана в пользование меч либо большой нож, коих на судне имелся целый арсенал. Гордые, они ходили с оружием по палубе, хотя оно изрядно мешало в работе, но таково было время…

Наконец, дождавшись попутного ветра (он появился среди ночи), в полной тьме корабль покинул Брундизий.

— Это не опасно двигаться, когда нет даже звезд на небе? — спросил Петр капитана.

— С каких пор монахи стали бояться смерти? Ведь она открывает врата в вечность, — ответил вопросом тот, не понимая, что Петр беспокоится вовсе не за свою жизнь. — Погибнуть днем гораздо больше возможностей, а наш лоцман может вести корабль с завязанными глазами. Мне кажется, он особым, нам неведомым, чутьем определяет отмели и рифы, только на морских разбойников у него нет нюха.

Слова капитана подтвердились ближе к полудню. Навстречу нашему судну двигалась груженая торговая триера. Внезапно на горизонте показались два быстроходных корабля, которые устремились на сближение с триерой. Тяжелый груз не оставлял ни единого шанса на благополучное бегство, а выбросить лишнее за борт не позволяли следующие обстоятельства: отсутствие времени, свободных рук и жадность. Триера в отчаянии пошла в сторону нашего корабля, надеясь отыскать хоть какую-то помощь. Ближайшая пиратская посудина настигла жертву примерно в миле от судна, на котором находился глава христиан. Перекидной мостик, называемый вороном, с грохотом опустился на палубу торгового корабля, железный его клюв пробил доски и намертво соединил два враждебных корабля.

Второй пиратский корабль некоторое время пребывал в растерянности: помогать товарищу или погнаться за нашим кораблем. Подвергшаяся нападению триера ожесточенно сопротивлялась. Морское сражение перешло в сухопутное лишь с той существенной особенностью, что в открытом море побежденным отступать было некуда. Капитан второго пиратского корабля увидел, что товарищу приходится туго, и поспешил на подмогу.