Жена на одну ночь (СИ) - Князева Анастасия. Страница 12

Не смогу. Не выдержу.

Какого бы мнения обо мне не был Арсен, но и у меня есть гордость. Хватит! Он уже сделал свой выбор – ушел. Теперь его сделаю я.

Собравшись с силами, я заставляю себя подняться.

Подхожу к гардеробной и морщусь при виде огромного количества нарядов. В глаза тут же бросаются разноцветные картонные коробки с этикетками знаменитых брендов. Все это – его подарки мне. По крайней мере, были таковыми вчера.

Одежда, достойная супруги великого и могущественного Арсена Мурадяна.

Мне она больше не нужна.

Впрочем... как и я ему.

Прохожу вглубь комнаты и, отыскав свой скромный чемодан, открываю его. Я с трудом уговорила Арса взять его с собой. Он все не соглашался, твердил, что старые вещи мне не понадобятся. Я ведь начинаю новую жизнь...

Чувствую, как горлу вновь подкатывает тошнота и непроизвольно сглатываю.

– Я не буду плакать! Не буду!

Вытаскиваю из чемодана первое попавшееся платье. Тоненькое. Из черного шифона. Одеваюсь, перевязываю непослушные волосы резинкой и быстрым шагом направляюсь к двери. Иду не оглядываясь, чтобы не передумать и не сломаться окончательно. И так держусь из последних сил. Не знаю, на сколько меня еще хватит.

Я спускаюсь по лестнице под бешеный стук своего обезумевшего сердца. По сторонам не смотрю, не вижу в этом никакого смысла. Этот дом, как и все, что в нем есть – не мое. Так зачем тревожить и без того глубокие раны?

Свой телефон нахожу в гостиной. Включаю его и трясущимися руками стараюсь отыскать номер Ксюши. Больше мне звонить некому. Мане еще совсем малышка, хоть и младше меня всего на один год. Кто бы ей помог выбраться из нашего общего ада...

– Ответь, – умоляю шепотом. – Прошу тебя, возьми трубку...

За окном бушует настоящий ураган. Тяжелые дождевые капли барабанят по стеклу и стекают вниз мини водопадами. Где-то вдали мелькает вспышка молнии.

Идеальная погода. Под стать тому, что творится с моей жизнью...

– Лиан? Ты серьезно, родная? Не успела выйти замуж уже соскучилась по мне? – жизнерадостный голос подруги выдергивает меня из забыться.

Ее радостный тон и попытка пошутить вызывают во мне противоположную реакцию. Дыхание перехватывает и к горлу подступают рыдания. Словно плотина, которая до этого сдерживала меня на плаву, вдруг разлетается в щепки. Колени подгибаются, и я без сил оседаю на пол.

– Лиан?! Ты плачешь? Что случилось?!

А у меня нет сил произнести ни звука. Слезы, которые еще недавно будто бы иссякли, снова бегут по щекам, обжигая, разъедая нежную кожу.

– Он что обидел тебя? Лиана! Скажи хоть слово...

Ксюша постепенно переходит на крик. В ее голосе слышится неподдельное волнение. Меньше всего на свете мне бы хотелось доставлять ей хлопот. Но у меня никого нет, кроме нее. Думала Арсен есть. Оказалось – ошиблась. Иначе он бы не оставил меня после первой же брачной ночи...

Думаю о нем и сердце снова на осколки рассыпается.

Закрываю глаза.

Сквозь пелену слышу голос Ксюши и уже хочу ответить, попросить, чтобы приехала за мной, как вдруг кто-то выхватывает у меня телефон.

Вырывает из рук и безжалостно отбрасывает куда-то в сторону, разбивая на куски ещё одну частицу моей проклятой жизни...

– Милая, прости. Я не знаю, как он выскользнул у меня из рук. Честное слово, я чувствую себя такой неуклюжей...

Нана Генриховна – мама Арсена стоит передо мной, держа в одной руке большую подарочную коробку, а другой неловко закрывая лицо.

– Но почему ты сидишь на полу? Ты плачешь?

Тон ее резко изменился, глаза расширились от удивления.

– Лиан... что случилось? И где мой сын?

Свекровь оглядывается по сторонам. Она явно не ожидала застать меня в таком состояние в мое первое же брачное утро.

Я медленно поднимаюсь, хоть и движения даются мне с большим трудом. Сказывается недавняя истерика, тело упрямо отказывается выполнять приказы затуманенного сознания, руки и ноги мелко дрожат. Мело колотит, как если бы я оказалась на Северном полюсе в одном легком платье совершенно одна. Слабая, сломленная... никому не нужная.

– Господи, да что же это такое? – причитает женщина и бросает свою ношу на диван. – Давай-ка я тебе помогу.

Ее теплые ладони нежно опускаются на мои плечи, начинают потихоньку растирать. Она будто чувствует как мне холодно и пытается немного отогреть.

Сладкий с восточными нотками аромат ее дорогого парфюма обволакивает невидимым облаком, забивается в легкие, вытесняя оттуда все остальные запахи.

Она медленно подводит меня к дивану и мягко толкает, усаживая. А потом, помолчав пару секунд, начинает аккуратно выспрашивать меня.

– Что случилось, детка? Вы с Арсеном поругались, да? Он тебя обидел...

Последние слова произносит совсем тихо, в них сквозит стальная уверенность. Ни тени вопроса. Ни грамма удивления. Просто констатация факта.

У меня внутри все сжимается, потому что я впервые слышу в ее голосе нечто отличное от вечного восхищения и бесконечной любви к единственному сыну. Она никогда не осуждает его, не говорит ничего против, поддерживает во всем. Так что же изменилось?

Или это я была настолько ослеплена своими мечтами, что не видела ничего дальше собственного носа?

Я невольно вздыхаю и пытаюсь отодвинуться, но свекровь тут же хватает меня за руку, сжимает мои окоченевшие ладони, не давая отстраниться.

– Расскажи мне, дочка. Что у вас произошло?

Слышу щелчок молнии на сумке, а через секунду моих щек касается тонкий шелк носового платка.

Нана Генриховна осторожно вытирает мои слезы, попутно нашептывая какие-то слова поддержки.

Я ее почти не слышу. Тихий с легким акцентом голос едва пробивается сквозь толстый стел закаленного стекла, не в силах соревноваться с другим, громким, клокочущим от сдерживаемой ярости, мужским баритоном.

Мысли путаются, голова идет кругом от переизбытка слов и эмоции. Во мне – звенящая пустота. И только боль в груди и непрекращающийся потом слез напоминают, что я все еще жива. Что я – нежеланная гостья и пленница в доме, который должен был стать моим...

– Лиан... – голос Наны Генриховны доносится до меня сквозь шум в голове. Я будто и не здесь вовсе. Мои мысли заняты Арсеном и тем, что произошло пару часов назад. – Посмотри на меня, дочка.

Свекровь сжимает мои пальцы, выдергивая из затянувшейся прострации.

Я поднимаю на нее стеклянный взгляд и молчу. Мне нечего ей сказать. Слов нет совсем. Да и какие слова могут описать все это? Это невозможно.

– Простите, – произношу сипло. Горло саднит от недавних рыданий. – Я... я бы хотела уехать отсюда. Вы можете вызвать для меня такси?

– Уехать?! Но почему? Вы же только вчера поженились. Что такого могло произойти за одну ночь, что ты решила сбежать?

От ее слов только больнее становится. Сама того не понимая, она будто всаживает в меня отравленные пули. Апатия моментальное сменяется на тупое, бессмысленное принятие.

Осознание того, что я больше не нужна ему оглушает. Глаза снова увлажняются, с губ слетает жалобный стон.

– Все закончилось, – шепчу, как в бреду. – Он не поверил мне... не поверил... Я не понимаю. Я ничего не понимаю!

И тут меня накрывает. Глухие рыдания вырываются на волю, я падаю в раскрытые объятия, впервые в жизни отчаянно чувствуя отсутствие матери, острую нужду в ее ласках и защите.

– Тшш... тише, моя маленькая, – она прижимает меня к своей груди, гладит по спине, волосам. Ее прикосновения успокаивают, будто исцеляют. Я больше не контролирую себя. – Все хорошо, милая, я рядом... Я с тобой... Ну, вытри слезы. Вот так, – улыбается нежно. – Умница моя. А теперь расскажи мне, что у вас стряслось. Почему ты в таком состоянии?

Я не знаю, откуда у меня появились силы, но я это сделала. Правда давалась тяжело, ранила сильнее ножа, но я терпела. Сжав кулаки так сильно, что ногти оставили на кожу глубокие полумесяцы, я выдала свекрови ВСЕ.

Одно я понимала наверняка – хуже уже все равно не будет. Я и так пробила самое дно ада, дальше падать просто некуда.