Евреи, диссиденты и еврокоммунизм - Кара-Мурза Сергей Георгиевич. Страница 58

Я этот случай сразу забыл — до 1990 года. А вспомнил потому, что был в Испании, и там приятель дал мне почитать книгу сына Мориса Тореза — воспоминания о его жизни в СССР. Оказывается, он с группой детей других руководителей компартии Франции приехал в СССР как раз в тот год, что мне давали путевку в Артек. И этих мальчиков-французов поселили в Артеке. Дальше сынок героя-коммуниста издевается, в стиле наших демократов, над советским строем, поминает, как водится, Павлика Морозова и т.д. А в конце хвастается своим подвигом в борьбе с советским тоталитаризмом. В 1988 г. он поехал напоследок погулять по СССР на собственном микроавтобусе. Выправил себе письмо от ЦК Французской коммунистической партии — как же, сын славного Мориса Тореза, большого друга СССР. С этим письмом его везде привечали и угощали.

Но главное было не в угощениях. Он, оказывается, заранее подрядился контрабандой перевезти в своем фургоне на Запад груз ценных картин из СССР. Наши добряки из ЦК КПСС тоже ему какое-то рекомендательное письмецо дали. И вот он на финской границе тычет эти письма пограничнику, чтобы пропустили без формальностей. Солдат не слишком приветливо читал, и у борца с тоталитаризмом, как он пишет, сильно вспотела спина. Потом подошел офицер, прочитал бумагу, отдал честь — маленькая победа над сталинизмом состоялась, картины уплыли в “наш общий европейский дом”.

Я написал письмо в ЦК ФКП и через них потребовал, чтобы сын Мориса Тореза вернул деньги за мою путевку. Для сына Мориса Тореза мне было не жалко, но этот тип с отцом порвал, так с какой стати. Пусть посчитает по рыночной стоимости и переведет хоть в детский дом, я адрес сообщу (недавно, кстати, видел цены — путевка на 21 день стоит 500 долларов, а он там прожил полгода). Показал я письмо друзьям, чтобы перевели, если надо, с испанского на французский. Они говорят — опоздал! Оказывается, сын Мориса Тореза недавно умер, такой молодой. Да… Не надо было ему над Павликом Морозовым смеяться.

Но это лирика. А если говорить о «взрослых» нынешних левых, то поразительно само их нежелание дать сбалансированную оценку советского проекта даже рost mortem. Здесь лидеры коммунистов отличаются даже от среднего обывателя. Например, в университетах с большим интересом слушают лекции просто о динамике основных экономических и социальных показателей СССР. Практически для всех слушателей это — открытие. Но лидеры компартий как будто не хотели бы этого знать — они уже уверовали в новую догму. А разве то, что происходит при демонтаже «реального социализма», несущественно для самопознания всех коммунистов?

А ведь европейские левые не только аплодировали своим пришедшим в каких-то странах к власти товарищам, но и подзуживали их. Вот горькие слова чилийского писателя о трагедии его страны, которую сдали фашиствующей военщине: "В ней были виноваты все или почти все чилийцы, но немалую ответственность несут иностранные интеллектуалы, особенно западные, которые приезжали в Латинскую Америку читать нам лекции и учить, как мы должны были делать наши революции. Все им было мало. Даже Народное единство Сальвадора Альенде казалось им слишком буржуазным и консервативным. Выглядит парадоксом, но единственными, кто очень часто давал нам разумные, взвешенные и примиряющие советы, были люди из Восточной Европы и Москвы. Они знали, что такое настоящая революция, и были очень осторожны…

В других выражениях, уже на нашем языке, то же самое мне шептали на ухо в Гаване. Но налетали тучи французских, немецких и американских профессоров и журналистов, которые вопили, что Альенде мелкобуржуазен, а его правительство слишком робкое… Левые интеллигенты западного мира из своих окопов нас обвиняют и всегда будут нас обвинять. Что бы мы ни делали… Вот об этом нам всем надо бы подумать. Потому что левые интеллигенты — порода, которая, как я считал, вымирает, — сами, вероятно, никогда ничего не поймут".

Эта порода не вымирает, сегодня она с такой же страстью бросилась обвинять советский строй. В 1995 г. меня пригласили участвовать в круглом столе «Крах советского блока и уроки для левого движения Европы». В Мадриде, в роскошном салоне «Амбассадор». Синхронный перевод на три языка, на столах конфеты в вазочках. Съехались левые интеллектуалы из Оксфорда, Сорбонны и т.д., издатели левых журналов. Из каких они партий, трудно понять — они над партиями, представляют мозг левого движения.

В первый день я наслушался такого, что спать почти не пришлось. Встал рано, вышел побродить. Рядом — прекрасный сквер перед музеем Прадо. Величественное здание Министерства Потребления как символ Запада. Все дышит довольством, огромным накопленным богатством. На скамейке, тоже как символ, лежит человек. Бездомных в Мадриде множество, но в этот час все они уже скатали свои одеяла и растворились в городе. Этот, видно, занемог. С трудом, не поднимая головы, жует булку. Бросает ее на землю. Расстегивает штаны и мочится, не поднимаясь. Ему тошно смотреть на прохожих, и он закрывает лицо кепкой. Мне тоже тошно смотреть на него, на Министерство Потребления.

Все это, в ухудшенном варианте, переносят в Россию. Чингиз Айтматов, начиная поход против советского строя, поминал Испанию, где построен «настоящий рабочий социализм». Испанцы, которые его возили по стране, говорили мне, что он таких сцен, как я перед Министерством Потребления, насмотрелся досыта. Знал, что говорит, инженер человеческих душ.

Вернулся я в отель, пошел завтракать — сидят мои собеседники по круглому столу. Уставились на меня и как будто не видят. Я поклонился — никакого ответа. Не понравилось им мое выступление. Что же я такого сказал? Просто предложил в качестве «урока для европейских левых» разобраться, чему они так радуются при крахе СССР. Предложил посмотреть на события в СССР в понятиях жизни и смерти, хлеба и тепла. Это было воспринято как большевизм. Послышались крики: «Кто его пригласил? Это же явный противник перестройки! Мы были у Юрия Карякина, он нам раскрыл всю правду о советском строе!». Организатор, заведующий отделом идеологии Компартии Испании, призвал крикунов к терпимости. Мол, вы же видите, товарищи, перед нами закоренелый сталинист, но потерпите еще 20 минут. Толерантность, товарищи, толерантность!