Гуль. Харизма +20. Том 1 (СИ) - Крымов Илья. Страница 25

— Я опасаюсь не тебя, а твоего запаха. Такое впечатление, что ты в последние дни только и делал, что падаль жрал и в канализации купался.

— О! — воскликнул я. — Почти угадали!

Мэдлин Пентеграм умела выражать очень сильные эмоции через самую скупую мимику, — например в чуть поджатых губах отразилась вся брезгливость вселенной.

— Стой смирно, — приказала она, отводя край плаща рукой, — больно не будет.

На кончиках длинных ногтей появилась красивая схема световых линий и… ничего не произошло. Появился другой рисунок и тоже ничего не произошло.

— Скажи что-нибудь.

— Было не больно.

— Хм. Значит, не под удалённым контролем, и не иллюзия, действительно гуль. Да ещё и белый, о котором болтают в Инкарнаме. Это ты написал мне.

— Я.

— Почерк ужасный, — отчитала ведьма, — будто стая пьяных гоблинов дралась за перо.

— Прогуливал занятия по каллиграфии когда был маленьким гулёнком.

Она чуть прищурилась.

— Впредь за сарказм придётся доплачивать. Можешь рассказать о своей проблеме, я слушаю.

— Здесь?

Она задумалась, посмотрела на заброшенный дом.

— Должен вас предупредить, что там кто-то обитает.

— Всего лишь полтергейст. Твой запах в замкнутом пространстве опаснее будет.

— Вопрос привычки. Что ж, я расскажу здесь… не хочется начинать наше знакомство со лжи, госпожа Пентеграм, но и полную откровенность позволить себе не могу.

— Мэдлин.

— Что?

— Зови меня только по имени и на «ты».

— Благодарю. Я Антон, кстати. Кхм, суть такова: я нахожусь в «Новом Мире» против своей воли, моя психоматрица внедрена в оболочку моба, — даже не полноценного игрока. Мне нужно вернутся обратно в реальность, но я не знаю, как это сделать. Ты можешь мне помочь?

Ведьма чуть прикрыла глаза, повела рукой, и меж пальцев появился мундштук с сигаретой, затем также возникла антикварная золотая зажигалка. Ворон внимательно следил за мной пока хозяйка смолила древний наркотик табак.

— У меня есть вопрос, — сказала она, выдыхая дым, — гули размножаются?

— Дай определение термину «размножаются», — попросил я.

— Секс. Ты наблюдал за ними изнутри, и я, как въедливый исследователь, разумеется, хочу знать, этот вид чудовищ практикует активное спаривание?

Она не шутила, я был почти уверен.

— Мне ничего такого видеть не доводилось. Думаю, они просто существуют, умирают, и появляются опять.

— Респавнятся. Хм. Это значит, что они не укомплектованы гениталиями?

Я задумался.

— Ну под чужие набедренные повязки не заглядывал. Если бы знал, что это ценная информация…

— А под свою?

Я улыбнулся:

— Можем вместе произвести инвентаризацию.

Она помедлила секунду и тихо фыркнула.

— Считаю необходимым внести ясность, — я исследователь игровых механик и проработки виртуальной реальности. Это призвание требует въедливости и бесстрашия.

— Соглашусь, без въедливости и бесстрашия у гуля в паху делать нечего.

Она сочла за лучшее не комментировать.

— Через три дня приходи в «Длинную утку». Ночью, тайно. Если будешь вести себя прилично, хозяева проявят понимание. И будь добр как следует помыться перед визитом, — не хочу, чтобы всё заведение пропахло гулем.

Ведьма шагнула из-под света, когда я окликнул её:

— Можно узнать, как ты создала курительные принадлежности?

— Никак, я вытащила их из инвентаря. У тебя есть инвентарь?

— Да, но он пустой.

— Тогда прикоснись к предмету и сосредоточься на желании поместить его в инвентарь, потом также извлеки. Ты даже этого не умеешь?

— К моему состоянию не прилагалась инструкция.

Мэдлин Пентеграм покинула улицу Синих Полосок, оставив на память запах табака, духов и своего тела. Какая аппетитная девушка…

Я достал второй кошель с деньгами, сосредоточился на вкладке «Инвентарь» и перед взглядом возникла череда одинаковых синих рамок. В одной из них появилась моя награда; подпись гласила: «Кошель Драгоценных, 100 золотых монет». Я потерял сосредоточенность, посмотрел на свои пустые руки и открыл «Инвентарь». Деньги оказались там, в некоем нематериальном пространстве. На торце рамки мягко пульсировало: «максимальная грузоподъёмность: 30 кг.», значит, всего в мой инвентарь могли поместиться условные тридцать килограмм груза, притом, что я оставался голым. Такие, значит, в «Новом Мире» условности? Ладно, пусть. Однако же я всё ещё помнил, что одна золотая монета весила десять граммов, сотня монет, соответственно, весила килограмм, но вот, кошель с золотом в инвентаре, а максимальная грузоподъёмность не сократилась. Ещё одна условность игры? Потом нужно будет разобраться, как эта условность привязана к Характеристикам или Талантам.

Больше мне в Улиме делать было нечего, кхм, всё, что можно было, я уже наделал.

Ночь ещё не закончилась, когда я добрался до леса и ощутил сыроватую прохладу в воздухе. Туманы показались даже немного родными после шумного и яркого города. Я помчался вдоль опушки, на Великий Погост.

///

Казалось, что с тех пор, как я отправился искать Улим, прошло несколько месяцев, а не дней. Настолько отвык от бескрайней равнины, полной надгробий, что она даже начала пугать. Хотя, бояться стало по сути нечего, — для большинства гулей я был слишком крупным и опасным противником, они разбегались в ужасе; могильным смотрителям не было дела, пока никто не тревожил мёртвых, а гасты при встрече замирали в сомнениях. Они тоже были гулями, а гули трусливы и не нападают без явного преимущества. Только фестроги оказались рады, они воспринимали меня как сородича, и начинали преследовать. Вероятно, их паттерн стайного поведения преобладал над паттернами самосохранения.

К тому времени, когда я наконец-то обнаружил склепы, за спиной неслось уже два с половиной десятка «псов». Мы приблизились, а навстречу из тумана вышли гули-охранники, — стая, которую мне пришлось покинуть. Вдруг она разошлась, пропуская вперёд альгуля восемнадцатого уровня. Почти точно такого же, как тот, которого я убил в первый визит. Сутулый здоровяк поигрывал мышцами, скалился и смотрел на мою стаю как на еду. Как там сказала ведьма, «респавнятся»? Видимо я отсутствовал слишком долго, а, может быть, это и не имело значения. Вероятно, этой стае охранников полагался вожак определённого типа, и, не важно, кого они там считали бы таковым, на место убитого рано или поздно должен был прийти альгуль.

Разрыв между мной и этой горой мышц составлял всего четыре уровня, но в прошлый раз у меня была вдвое более крупная стая и хоть какое-то оружие. Испугать его стаю сейчас я смогу, они не вмешаются, но хватит ли сил победить?

Я вдохнул поглубже и взревел, используя максимум Устрашения. Вражеская стая подалась назад, альгуль чуть присел, яростно скалясь, а я бросился прочь; фестроги последовали. Скоро выяснилось, что за нами никто не гнался, и я изменил направление; огибая опасный участок, двинулись на север.

Мне удалось кое-что усвоить: Великий Погост делился на зоны с различным уровнем угрозы. На периферии рыскали мелкоуровневые гули и фестроги, но чем дальше от леса, тем жирнее становились мобы. В эту схему не очень хорошо встраивались гасты от пятнадцатого уровня и могильные смотрители тоже. Но, допустим, первые служили фактором сплочения игроков, помогали социализироваться для победы над заведомо более сильным противником. А вторые… не опасны. Как и харвестеры, смотрители не нападали, пока игроки не покушались на трупы. Место могильного ползуна в этой кладбищенской экосистеме я пока определить не мог.

Подчиняясь такой логике следовало обойти склепы, продвинуться дальше на север и найти там гулей более высокого уровня для укрепления собственной стаи, затем вернуться и отвоевать место вожака. Разумеется, само по себе оно меня не волновало, однако, в склепах лежало немало богатств, которые могли понадобиться в будущем. Я уже видел, на какую бессмысленную низость способны игроки, — мои современники из Единого Человечества, — когда речь шла о двух сотнях монет. А в склепах лежало намного больше.