Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс. Страница 23

— А вас, граф, кто готовил? — увидев растерянность на лице Варвары, взяла на себя инициативу Елена. — Вы отнюдь не походите на необразованного простачка из далекого заполярья. И про Дар свой не спешили сообщить…

— А с какой стати, Елена Николаевна? Так уж вышло, что я никому ничем не обязан, а про свою сестру я вообще ничего не знал. Ладно раньше, но я уже почти месяц, как живу в этом замке. Наверняка, для вас это не новость. Могли бы и пораньше приехать, разве нет?

— Вы ушли от вопроса, Ингвар Зигвардович! — Збаражская не зря показалась ему «травленной» сукой.

— Сигурдович, — поправил ее Игорь. — Моего покойного отца звали Сигурд. Менгдены происходят из Сконе [43] или, по другой версии, из Норланда [44], но никак не из земель алеманов. Сиречь, не немцы, а викинги.

— Вам виднее, — пожала плечами княжна Збаражская. — Но вернемся к моему вопросу.

— Любопытство — не порок, — улыбнулся Игорь. — Хорошо, Елена Николаевна, я вам отвечу.

Пришла пора предложить публике свою версию событий, и Бармин собирался воспользоваться открывшейся возможностью по максимуму.

— Как вы себе представляете жизнь в Барентсбурге? — спросил он Елену Збаражскую, обращаясь, на самом деле, сразу ко всем присутствующим женщинам. — Вижу по выражению ваших лиц, что не знаете. Я расскажу. Итак, что такое этот Барентсбург? Старая никому ненужная крепость, а под стеной крепости городок. На окраине городка, почти у самых скал дом безымянных ссыльнопоселенцев Сигурда и Хельги. Они его построили еще до моего рождения, так что не знаю, как им это удалось. Дом хороший, бревенчатый, с печкой и даже с баней. Хельга — она Варваре такая же мать, как и мне, — умерла родами. Медицина там, сами понимаете, никакая. Ее я не помню. Даже в лицо не знал, пока сюда не приехал сюда и не увидел фотографии родителей. Растил меня отец. Его я хорошо помню, но выглядел он в то время иначе, чем на тех же фотографиях. Он умер, когда мне было двенадцать лет и опекать меня взялся приятель отца. Не знаю, откуда пошло их знакомство. Может быть, еще до событий приятельствовали, или уже на острове сошлись. А возможно, Иван Никанорович изначально являлся моим дядькой или воспитателем. Не знаю. Но вот, что я знаю. Эти люди, мой отец и его друг, верили в лучшее. Мне об этом, разумеется, не говорили, но, если бы они не верили, что когда-нибудь я покину пределы острова, зачем бы стали учить всему тому, чему они меня учили? В общем-то, это все. Весь рассказ. Остальное понятно. Учили, воспитывали, готовили. Скрывали в тайниках запрещенные книги, даже магии пытались обучать. По книгам, разумеется. Но как раз это мне никак не давалось. Не шло, хоть тресни, а потом однажды… Это уже, когда я остался один. Там по осени эпидемия случилась. Весь город выкосило за неделю, максимум — за две. Всех жителей, гарнизон крепости, в общем, всех. Я один остался. Выживал, как мог, но мне повезло. Нашел запасы в фактории и в крепости, так что еды и выпивки мне хватало. Тогда и научился пить горькую. Не спился, но пользу для сохранения рассудка оценил. Курить тоже тогда начал. Чем-то же нужно было заниматься? Ушу, бег на лыжах, книги и все, собственно. Нечем там было заняться. Сводило с ума одиночество, но оказалось, что у меня крепкие нервы. Не сбрендил и не спился, хотя по первости пил сколько хотел. Вот и все. Еще вопросы?

Вопросов не было. Судя по всему, рассказ Игоря женщин впечатлил. Но, разумеется, это был всего лишь первый шаг. У всех тут были свои мотивы, свои тараканы в башке и свой персональный интерес. Даже у его бабушки. Тем более, у Ольги. О Варваре и говорить нечего. Бармин ее не знал и плохо себе представлял, чего от нее можно ожидать. Но кое-что мог, тем не менее, предположить. И по мнению Игоря, это «кое-что» стоило пустить в дело, вдруг сработает? Ну, он и попробовал.

Дело происходило где-то через два часа или чуть поменьше. Они уже отполдничали и, расположившись в гостиной, продолжали обсуждение возникших между ними болезненных проблем. Слово за слово, определились вчерне с тем, что есть и начали говорить о том, что будет. Вернее, о том, что желательно, и о том, что реально в предполагаемом будущем. Вот тогда Бармин и сказал то, что неожиданно пришло ему в голову уже во время разговора.

— Без обид, — сказал он, — но ты, Варвара, у Глинских приживалка.

— Помолчи! — остановил он, вскинувшуюся, было, сестру. — Я скажу, потом можешь возражать, а можешь промолчать. Я не дискуссию веду, а делаю тебе предложение. В семье Глинских ты своя, и, возможно, тебя там даже любят. Но ни статуса, ни приданного, ни, тем более, наследства тебе ожидать не приходится. Говорят, у тебя есть замок. Действительно твой или попользоваться дали? Вот серьезно, кто ты для Глинских и какое будущее тебе уготовано? Замуж не выдали, а ведь тебе уже двадцать четыре, но я могу поверить: найдут тебе жениха. Вопрос — кто он будет? В лучшем случае выдадут за кого-то из своих. За кого-то из мелких игроков. За второго или третьего сына в младшую ветвь. А вот если ты поддержишь меня, то станешь сестрой графа Менгдена. Родной сестрой, то есть получишь законное право именоваться графиней Менгден. А это статус. К тому же, я не жадный. Вернут мне родительские капиталы, землю и все прочее, считай у тебя есть приданное. И еще один момент. Я не они. Я тебя неволить не стану. Выйдешь замуж за того, за кого захочешь. Это, кстати, и вас Елена Николаевна касается. Не знаю вашей истории, но есть у меня подозрение, что или вы не из первых в своем клане, или фамилия ваша пребывает в упадке. Вот и приходится к Глинским примыкать.

— Предлагаете примкнуть к вам, Ингвар? — усмехнулась в ответ женщина, которую он, судя по ее реакции, довольно серьезно задел и разозлил. — И в какой позе я буду к вам примыкать?

Тут бы ему промолчать или мягко возразить, сказав, что он никому ничего не навязывает, но «Остапа понесло»:

— Ну, это уж вам виднее, — сказал ей Игорь, удерживая кураж и не осознавая, что ситуация выходит из-под контроля. — Я же вам свободу выбора предлагаю. Вот и выбирайте себе «позу» по душе.

Получилось глупо. Сам не заметил, как перешел черту. Увлекся, выпил лишнего, возомнил себя, черт знает, кем, а в результате «выдал на-гора» уже не двусмысленный комплимент, как это случилось в начале встречи, а откровенную грубость. Оскорбил женщину, хотя, видят боги, она сама нарывалась, и теперь уже не узнаешь, провоцировала ли она его намеренно, — чтобы, скажем, сорвать переговоры, — или это действительно была всего лишь глупая случайность. Но слово сказано, а значит, и дело сделано.

Игорь спохватился, разумеется. Принес извинения, сославшись на пробелы в воспитании, но ничего не помогло. Збаражская, что называется, закусила удила. Она встала из кресла и, обернувшись с каменным лицом к Варваре, холодно сказала, как отрезала:

— Мы уходим!

Варвара покачала головой, тяжело вздохнула, — похоже, она знала с кем имеет дело, — но все-таки встала. Вернула на лицо нейтрально никакое выражение и, не прощаясь, направилась на выход. Можно было бы кинуться ей вслед, повторить слова извинения и немного поунижаться, но это грозило потерей лица, то есть гораздо более серьезными последствиями, чем вспыхнувшая на пустом месте ссора. К тому же Бармин совершенно не чувствовал себя виноватым. Опростоволосился — это так. Ошибся. Взял неправильный тон. Но будем откровенны, Варвара прибыла в замок с недобрыми намерениями. И, судя по ее реакции, Игорь был прав, когда предположил, что от начала и до конца это была операция, спланированная Глинскими. Другое дело, что ему почти удалось погасить назревающий конфликт и вернуть сестру «в лоно семьи». Кто же знал, что Елена не остановится и станет играть до конца! Он не слишком поверил ее праведному гневу. Захотела бы, все можно было свести к шутке, но она не захотела. То ли задание отрабатывала, то ли еще что, но после всего, что наговорила Варвара в начале встречи, могла бы «спустить на тормозах». Не захотела? Ее право. Увлекла за собой Варвару? Так сестра старше его на шесть лет. Взрослый человек. Должна думать своей головой.