Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс. Страница 69

«Вот же засада! — искренно огорчился Бармин. — И в этом мире у нас снова рабы! Ну, что за страна у нас такая несчастная!»

— Значит, в империи есть рабы, — сказал он вслух, констатируя только-что усвоенный факт.

— В принципе, не рабы, а колоны…

— Не суть важно, как их называют! — отмахнулся Бармин. — Как к этому относятся другие страны?

— А как им к этому относиться? — явно не понял его Архипцев.

— Отрицательно. У них же… Или нет? — вдруг сообразил Бармин. — У них что, тоже есть крепостные?

— В Европе — крепостные, в североамериканских соединенных штатах — рабы, в Азии тоже — где рабы, где крепостные, а где, как и у нас, особого рода колонат.

Ели честно, такого поворота Бармин никак не ожидал. Жил в Надозерье больше двух месяцев, но даже не поинтересовался, кто и почему служит княгине Кемской.

«Крепостные! И сколько их в моих собственных вотчинах? Только этого мне не хватало для полного счастья!»

Вот, кстати, еще одна проблема, которую, — если, разумеется, его не обманет любимый брат императора, — тоже вскоре придется решать. Вотчина — не имение, там действуют совсем другие законы и правила, а их еще поди изучи. И значит, Бармину нужен сильный управленец. Справится ли с такой работой Горбатов-Шуйский в одиночку? Это же, почитай губернаторские функции.

«Придется создавать специальный управленческий аппарат…»

— Полагаю, их представитель ждет моего решения где-то поблизости?

— Внизу, — подтвердил частный поверенный, — в общем зале. Если мы закончили, я бы мог ее пригласить.

— Женщина?

— Пусть вас это не смущает, — успокоил Бармина Архипцев. — Она профессионал и в высшей степени компетентный юрист-аудитор.

— Хорошо, — согласился Ингвар, которого женщиной-юристом было не удивить, всякого навидался в своем XXI веке, — я с ней встречусь, но прежде у меня к вам есть еще одно дело. Весьма срочное и в высшей степени конфиденциальное.

— К вашим услугам, — чуть поклонился адвокат.

— Речь идет о брачном контракте, — объяснил Бармин, доставая бумаги из внутреннего кармана пиджака, — что, учитывая персоналии участников сговора, требует крайней степени секретности.

— Будет ли уместен вопрос, на ком вы предполагаете жениться, Ваше Сиятельство?

— Будет, — усмехнулся Бармин, — тем более, что текст соглашения я принес именно вам. Я собираюсь жениться на княгине Полоцкой Марии — дочери князя Северского Андрея Романовича. Мы предполагаем подписать бумаги в следующий понедельник, ну, а вас я, соответственно, прошу тщательно проверить проект соглашения с юридической точки зрения.

— Почту за честь! Разрешите? — протянул стряпчий руку к документам.

— Прошу вас.

— О! — сказал Архипцев через пару минут, наскоро просмотрев текст брачного контракта. — К вам возвращается, как минимум две трети вашей собственности. Вотчины, имения, промышленные комплексы… А вместе с приданным княгини Полоцкой вы станете богаче собственного деда.

— Теперь понимаете, почему секретно?

— Не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство! Если позволите, я сам завезу вам через три дня текст соглашения с замечаниями наших лучших юристов, специализирующихся на брачном праве в среде высшей аристократии.

— Отлично! — улыбнулся в ответ Ингвар. — Буду ждать вас в замке моей бабушки.

— Тогда, разрешите откланяться! — поднялся из-за стола Архипцев. — Дарья зайдет к вам через пять минут.

— Дарья? — удивился Бармин.

— Формально, ей, как крепостной, не положено ни фамилии, ни отчества.

— Как же она работала?

— Пока был жив хозяин, по умолчанию она звалась Дарьей Петровной Ивановой.

— Значит, Дарья Петровна, — облегченно вздохнул Бармин. — Зовите!

Иванова оказалась некрупной светловолосой женщиной под сорок. Невысокая, довольно стройная, ухоженная и хорошо одетая дама, которую, не зная истинного положения дел, легко принять за дворянку или, на крайний случай, за мещанку из хорошей семьи. Вести себя, — это сразу бросалось в глаза, — умеет, речь правильная, произношение северорусское классическое, да и черты лица отнюдь не простонародные. Сразу видно, что в предках у нее не только законные, венчаные с их матерями в церкви отцы, но и хозяева-баре. Что-то такое Бармин в ином времени и в ином мире читал и про русских помещиков, и про американских плантаторов-рабовладельцев. И в том, и в другом случае, авторов — российского и американского, — возмущал тот факт, что родившиеся от этих внебрачных отношений дети оставались такими же рабами, какими являлись их матери, а отцы спокойно передавали такого рода «собственность» в наследство своим законным отпрыскам. Конечно, не все и не всегда, поскольку порядочные мужики и любящие отцы встречались и среди них, но, в целом, дела обстояли именно так. И Дарья Иванова на поверку вполне могла оказаться родной дочерью того же доктора Мартынова. Может быть, поэтому старик дал ей хорошее образование. Непонятным оставалось лишь то, почему не выписал вольную? Не хотел отпускать сразу, мог прописать это в своем завещании, но не сделал. Почему?

— Здравствуйте, Дарья Петровна, — поздоровался Бармин, когда женщина вошла в кабинет. — Присаживайтесь, угощайтесь, — кивнул он на сервировочный столик, с которого они с Архипцевым так ничего и не взяли.

— Благодарю вас, Ваше Сиятельство, — поклонилась женщина. — Но во избежание возможного недоразумения должна сразу спросить, вы в курсе моего гражданского статуса?

— Я знаю, что вы крепостная крестьянка покойного доктора Мартынова, — кивнул Ингвар. — Но мое приглашение остается в силе. Кофе, коньяк, вода, что там еще, — показал он на столик. — Если курите, курите. И садитесь наконец. У меня не так уж много времени, а обсудить предстоит многое.

Женщина посмотрела на него с новым интересом, прорвавшимся через ее «покер фейс», налила себе минеральной воды и, вернувшись к предложенному ей креслу, села.

— Прошу прощения, Ваше Сиятельство! — вскочила она, едва успев устроиться в кресле. — Я не спросила вас, может быть вы тоже чего-нибудь хотите. Я могла бы…

— Спасибо, не надо! — остановил ее Бармин. — Давайте все-таки займемся делами. И прежде всего, я хотел бы задать несколько неприятных, но необходимых вопросов.

— Задавайте, Ваше Сиятельство!

— Почему доктор Мартынов не даровал вам вольную?

— Отпустить холопов на волю можно только с разрешения государя императора, — явно удивившись вопросу, ответила Иванова. — А для этого челобитную, составить которую по всем правилам совсем непросто, должен подписать нынешний владелец крепостных и два его наследника в порядке очередности. В случае, доктора Мартынова, таковыми являлись его троюродная сестра и ее сын, а они этого делать не желали.

— Понимаю. — Бармин действительно начинал понимать сложившуюся ситуацию. По-видимому, закон был призван сохранить от разбазаривания наследственные вотчины. Желания крестьян, — даже если речь идет о людях с высшим образованием, — в этом случае, никого не интересовали, главное, чтобы нерадивый или тронувшийся умом хозяин не разорил своих наследников.

— Пусть вас не удивляет моя неосведомленность, — сказал он затем, чтобы развеять возникшее у женщины недоумение. — Вы ведь знаете, откуда я прибыл?

— Нет, Ваше Сиятельство, этого я не знаю, — ответила женщина.

— Тогда, другой вопрос. Что вы обо мне знаете? И почему решили обратиться к господину Архипцеву?

— Мы узнали, что контора господина Архипцева ищет для своего клиента надежную аудиторскую компанию, не связанную контрактом с кем-либо другим. Тогда мы навели справки и выяснили, что клиентом является граф Менгден, который пытается вернуть себе титул и состояние своего погибшего в ссылке отца. Это все.

— То есть, вы не знаете, где я родился и вырос?

— За границей? — попробовала угадать женщина.

— Нет, — усмехнулся Бармин, — не угадали. Я родился и вырос на Груманте в городе ссыльнопоселенцев Барентсбурге. Формально, хотя лично меня никто никогда не арестовывал и не судил, я являлся осужденным на вечное изгнание и был лишен права на имя. До марта этого года я даже не знал, что я Менгден. Мои довольно обширные знания носят исключительно книжный характер и я, например, только сегодня узнал, что в империи существует крепостное право. Отсюда и некоторые мои вопросы.