Тагир. Ребенок от второй жены (СИ) - Сафина Анна. Страница 7

Сама всё проверю, сама всё сделаю. В моем возрасте рано терять родителей, так что пора принять на себя всю ответственность, Ясмина.

Решаю прямо с утра сходить в банк, теперь нужны деньги на оплату не только больничных счетов отца, но и мамы. Благо отделение находится в шаговой доступности. И это я тоже считаю знаком. Предвестием, что “облака на земле” начинают расходиться.

Глава 4

Миролюбивая девушка вводит номер карты в компьютер и смотрит на меня с улыбкой. Дежурной, дружелюбной, но ответить я ей не могу. Казалось, мышцы смеха атрофировались, забрав у меня возможность быть благодушной.

— Да, на счету есть деньги. Довольно внушительная сумма, — кивает, все так же продолжая растягивать губы в улыбке.

Я скептически поджимаю губы, отчего возле губ наверняка образуются складки, но девушка берет небольшую бумажку и пишет сумму на ней, подавая мне. Всматриваясь в цифры, не могу уразуметь, то ли мне кажется, то ли действительно это крупная сумма. Пару раз пересчитываю нули, бегая глазами по строчкам. Неужели мне улыбнулась удача? Разве такое возможно?

— Это… — сиплю, затем сглатываю и прокашливаюсь, поднимаю пораженный взгляд на сотрудницу банка. — Вы ничего не перепутали?

В этот момент за всё время нашего разговора выражение ее лица впервые меняется, и продольная морщина пролегает через ее лоб. Она хмурится, задумываясь, и вглядывается в монитор.

— Нет, — качает головой, — всё верно, могу вам распечатать, чтобы вы убедились.

Хлопаю пару раз глазами, мну бумажку, словно в руках у меня слиток золота. На ее предложение молчу, собираюсь с мыслями.

— Как мне получить эти деньги? — обращаюсь к девушке спустя минуту.

Она снова хмурится, прикусывает губу.

— Их может получить владелец счета. Либо кто-то по доверенности, — пожимает плечами, виновато отводит взгляд, хотя ее вины в этом нет. — Вы указаны лишь как лицо, которому можно дать информацию по счету, как основному наследователю.

И это еще более странно, чем всё то, что происходит в моей жизни снова с появлением в ней Тагира.

— Это счет моего отца, а он в больнице, понимаете? Какой смысл в деньгах после его смерти, если они могут пригодиться сейчас? Может, есть возможность выставить счет больнице? Возможен ли такой вариант? — говорю пылко, отчего-то рассчитывая на снисхождение, хотя и понимаю подспудно, что правила банка не позволят мне получить деньги просто так.

— Ваш отец дееспособен? — уточняет девушка. — Он может подписать доверенность? — она неумолима, и я после долгих уговоров понимаю, что без участия отца не получится снять деньги.

— Да, — опускаю взгляд, чтобы скрыть подступающие слезы.

— Вы можете уточнить у вашего отца пин-код и снять деньги в банкомате, — входит в мое положение. — Банк… Не несет ответственности за карточки, так что… Если что, я вам этого не говорила.

Девушка понижает голос и говорит шепотом, кидая тревожные взоры по сторонам и на камеры. И я испытываю к ней благодарность, ведь она подала мне отличную идею. Особенно за тот факт, что она, возможно, нарушает корпоративную этику и юридические права банка.

Я подскакиваю и бреду к банкомату, думая о том, что даже не знаю назначения этих денег, но твердо нацелена их взять. Отчаянный шаг, который я не смогла бы позволить себе в других обстоятельствах. Но теперь выбирать не приходится.

Сердце щемит, вот только мне не приходит в голову, что я могу нарушить волю отца, ведь я хочу его спасти. И твердого наказа с его стороны на этот счет не было. На чаше весов — деньги или его смерть. Мертвым папа серчать не будет, а живым… Главное, что он им будет.

Попробую ввести код, вдруг я угадаю? Помнится, что отец жаловался, как трудно запомнить много цифр разных карт, и поэтому он мог ввести самое простое число.

Ввожу четыре нуля — неудача.

Прикрываю глаза, чувствуя, как позади вырастает мужская фигура. Следующий желающий снять деньги нависает надо мной, стоит над душой, не давая сосредоточиться. Хватаюсь за внезапную мысль и ввожу четыре цифры, которые изменили нашу жизнь навсегда. Год смерти брата. Но экран сигнализирует, что код неверный.

Остается один шанс, последний. Я введу цифры, и карта заблокируется. Но разве могу уйти не попробовав?

Один, два, три, четыре… Ввожу год рождения брата.

И банкомат начинает шелестеть купюрами, счетчик пересчитывает их и выдает мне толстую пачку денег. Беру купюры в руки и судорожно дергаными движениями кладу их в сумку. Боже… Неужели та незнакомка с зонтом была права?

Захожу в дом, вытаскиваю из сумки деньги, кладу на диван и рассматриваю целую гору, как мне кажется, денег. Руки продолжают трястись, а сама я присаживаюсь на кресло и скрещиваю руки на груди, пытаясь собраться с мыслями и понять, какой сделать следующий шаг.

— Оплатить счета, да-да, — бормочу, но слезы сдержать не могу.

Всхлипываю оттого, что наконец-то улыбнулась удача. Хотя в душе всё равно теплится беспокойство насчет этих денег. Может, отец просто забыл про них? Или… Нет, нужно думать о лучшем. Так, не откладывая ничего на потом, оплачиваю сначала больничные счета отца и матери, покупаю нужные лекарства, а затем уже успокаиваюсь на время и иду домой. Всё остальное завтра.

Родители лежат в одной больнице, так что первым делом навещаю маму, хочу обрадовать ее, что мы получили отсрочку для отца.

— Ему сделают операцию по замене клапанов, мам, — сижу возле ее кровати, обхватываю прохладные руки. — А за это время мы продадим квартиру, и, может, у тети Зулихи всё наладится. Там, глядишь, и очередь по сердцу как раз подойдет.

— Хорошо, что ты нашла деньги, дочка, — говорит мама, облегченно выдыхая, казалось, тяжелый ком, — На работе помощь оказали, да? Или перевели спонсоры какие?

Хмурюсь, а затем вспоминаю, что мама попала в больницу как раз перед тем, как я хотела уточнить у нее информацию о папиных счетах.

— Нет, мам, меня… Я… — Так и не решилась рассказать, что теперь нам не на что будет жить, как только деньги закончатся. — Ситуация была экстренная, а у папы в кабинете я нашла карточку, на которой…

Мама в этот момент резко вскидывает голову и внимательно смотрит на меня, отчего я теряю дар речи.

— Скажи мне, что ты не трогала эти деньги, дочь, — некогда ласковый и переливчатый голос сейчас звучит каркающе, будто у вороны на последнем издыхании.

Она нервным движением языка облизывает нижнюю губу, затем прикусывает ее, а сама смотрит на меня с отчаянной, на грани истерики, надеждой.

— Мам… — шепчу, не в силах говорить обычным тоном.

Отслеживаю любую проскальзывающую эмоцию на ее лице. Вот только с каждой пройденной секундой она вся будто темнеет, лицо становится землистым, почти сравнявшись цветом с грязным асфальтом.

— Воды? — резко кидаюсь к пластиковой бутылке на тумбочке и трясущимися руками наливаю, подаю ей стакан.

— Скажи мне, скажи мне! — сипит, трогая горло, глядит на меня выпученными глазами.

— Ты ведь в больницу попала, да и отец… — слезы текут по щекам, всхлипываю, всё так же стоя с протянутой рукой, чтобы мама, как всегда, ухватилась за нее.

Это ведь единственное, что поддерживало нас все эти годы. Объятия, прикосновения, любовь.

— Скажи, — сделав глоток воды, она чуть приходит в себя, но тем не менее настаивает, не сводя с меня пристального взгляда.

— В документах отца я нашла карточку от “V-банка”, там была как раз та сумма, которой хватило на скорую операцию для отца, на оплату больничных счетов, нам ведь это и было нужно, мам, — произношу со слезами на глазах.

— Уходи! — кричит она, опускает голову и тянет себя пальцами за волосы. — Уходи, уходи, уходи…

— Ты чего, мам? Что случилось? — подхожу ближе, пытаюсь схватить ее за плечи, но она лишь отталкивает меня, причиняя тем самым душевную боль и агонию.

— Да как ты могла, Ясмина… — всхлипывает, говорит, практически задыхаясь. — Кровавые деньги… Да как же… Нет! Не-е-ет!