Снегурочка для альфы (СИ) - Альшанская Снежана. Страница 21

Зараза! Богдан сделал все, чтобы я не ушла.

Мысли в голове тянутся как жвачка. Ничего не придумывается. Даже если получится как-то сбежать от охранника — дом за городом, пешком по такой погоде я туда уж точно не доберусь.

Внезапно вспоминаю про лежащий на шкафу телефон.

Если оборотень его не нашел и не забрал — это то, что нужно.

Возвращаюсь в комнату, протягиваю руку — вот он. Слава Богу!

Часы в уголке экрана показывают двадцать минут третьего ночи, но все равно тыкаю в иконку вызова и будь что будет. Понятия не имею кто тот человек, с которым я говорила, но кем бы он ни был, надеюсь, поможет мне уйти.

Долгие гудки словно бы тянутся вечность. Конечно же, кем бы не был незнакомец — в такую пору он спит. Лучше попробовать утром.

Подношу палец к кнопке отбоя и тут слышу в телефоне сонный голос.

— Алло, Ира…

— Кто вы? — спрашиваю я.

— Ты видела, что у Богдана в столе? Надеюсь, уже не хочешь быть с ним? — спрашивает незнакомец.

— Я не знаю. Не хочу. Мне нужно…

— Сможешь выйти через час к дороге? Я тебя заберу.

— Кто вы?

— Давай мы встретимся, и сама все увидишь. Ты меня никогда не видела…

— Тогда как могу доверять тебе?

— Решай. Или ты остаешься с Богданом, или я подъеду, и мы познакомимся.

— Тут охрана. Они следят за мной.

— Я что-то придумаю. Позвоню через час. Оденься и будь готова выйти.

Раздаются короткие гудки. Черт возьми…

Я понятия не имею что это за человек. Может, все это было нужно, чтобы убить меня. Но и здесь оставаться не могу. Понятия не имею, что чувствуют оборотни к своим истинным парам, это только им понятно, но он относится ко мне как к своей собственности. К вещи. Пусть дорогой, в единственном экземпляре, но вещи.

С другой стороны, мне и правда может грозить опасность.

Беру лежащую на тумбочке папку, открываю её, вижу медицинские выписки, историю болезни. Голова отказывается работать и текст превращается в одну сплошную кляксу.

Через окно вижу, как внизу ходит еще один охранник. Поднимает взгляд, но поняв, что я не сплю и вижу его, уходит прочь. И что Богдан себе думает, что я соглашусь сидеть в треклятой золотой клетке?

Лучше рискнуть жизнью, чем неизвестно сколько, а может, и всю жизнь иметь на свою голову господина, которого слушают и повинуются.

Я подхожу к окну, выглядываю во двор. Сквозь снегопад вижу две фигуры, медленно идущие по белому ковру. Они приближаются, глядят в мою сторону и уходят.

Зараза. Кажется, все мысли оборотня лишь о том, как не дать мне уйти отсюда. Да и сказал ли он правду? Может, часть правды?

Понятия не имею, но не хочу его больше видеть.

Жалко Танюшку. Она и вправду поверила, что обрела маму. Представляю её чувства, когда она узнает, что мама ушла. А ведь хорошая девочка. Но её отец вечно занят, а из друзей у неё, похоже, лишь куклы. Как часто она бывает вне этого имения? Играла ли когда-либо с другими детьми?

И хочется сказать себе «это не моя забота» и сама эта мысль кажется противоестественной. Может, и правда то, что чужих детей не бывает…

Смотрю на падающий снег, плачу, вспоминая маму, и даже не замечаю, как час проходит, а тот незнакомец не звонит. Может, и не позвонит? Часть меня надеется на это. Другая же часть всем естеством рвется на свободу, прочь от Богдана и его тайн.

Снова смотрю на часы, за окно. Там лишь снег и больше ничего.

Внезапно телефон в руке начинает вибрировать.

Палец чуть было сам не потянулся к отмене, но все же отвечаю.

— Да.

— Ты где сейчас?

— В комнате на втором этаже.

— Я тут, недалеко. Попробую отвлечь охрану, их тут полно, будто там целая военная база. Ты выходи как подам знак. Иди по левой стороне двора, там есть калитка, заберу тебя у неё. Если есть светлая куртка или пальто — надень, чтобы среди снега не бросаться в глаза.

— Постой. Какой знак?

— Сейчас увидишь.

— Тут охранник в доме…

— Думаю, они все сейчас сбегутся. Будь готова через пять минут.

Снова короткие гудки.

Черт, черт, черт! Что я творю?

Быстро одеваюсь. Накидываю светло-бежевое пальто. Беру папку Богдана, прячу её под него.

Внутренний голос так и просит меня остановиться, не делать глупостей, все обдумать. Но или сейчас, или никогда. Оборотень выставил столько охраны, что мне никогда не уйти отсюда без помощи.

Смотрю в окно, ожидая того самого знака и внезапно недалеко вспыхивает фейерверк. Один, другой, третий. Кажется, это на том заброшенном участке.

Вижу троих охранников, мчащихся туда и иду к выходу. Аккуратно открываю дверь, смотрю туда, где сидел мой надсмотрщик. Его нет. Вот он, пялится в окно. Воспользовавшись этим, спускаюсь к двери.

Черт. Закрыто! Кто бы сомневался. При том изнутри без ключа не открыть, а где он — черт его знает.

На мгновенье в голове воцаряется паника. Хочется кричать от отчаяния, биться в истерике. Но кое-как подавив её, иду на кухню, открываю окно, подставляю табурет и вылезаю на улицу. Падаю прямо в снег. Высоковато тут. Хорошо, что сугроб смягчил падение.

Фейерверки взрываются один за другим. Слышен чей-то голос, но нет времени вслушиваться. По колена в снегу бреду туда, где должна быть калитка. Оглядываюсь вокруг и никого не вижу. Стараюсь идти быстрее, но, черт возьми, как же это трудно. Ноги грузнут, едва удерживаюсь, чтобы не упасть. Несмотря на ночь и мороз, кажется, что над головой июльское солнце.

Увидев забор, оглядываюсь, смотрю на огромный дом. Так и хочется вернуться в теплое место, но не могу. Это теплое место — чертова тюрьма с золотыми прутьями. Красивая, уютная, украшена бриллиантами, но все-таки тюрьма.

Бреду вдоль забора, пока не нахожу ту самую калитку. За ней никого нет — тишина да спокойствие. Может, незнакомца поймали? Впрочем, в любом случае обратно не вернусь. Если нужно — пешком пойду прямо в город. Не знаю дойду ли, но хотя бы попытаюсь.

К моему счастью калитка оказывается незапертой.

Выхожу на дорогу — никого. Лишь снег кружит в свете фонарей. Куда мне? Направо или налево? Не помню…

Желание вернуться становится все сильнее с каждым шагом, с каждой секундой. Мороз набрасывается на меня как хищник на добычу. Голова начинает кружится, чувствую, что вот-вот упаду…

Внезапно слышу за спиной автомобильный гудок, оборачиваюсь, вижу самую обычную темную машину, ничем не похожую на те, на которых возил меня Богдан.

Её дверь открывается и силуэт внутри машет мне рукой.

Глава 16

Подходить к машине страшно. Все внутри буквально дрожит. Хочу вернуться, но не могу. Не могу даже пошевелиться. Поворачиваю взгляд в сторону имения Богдана, вижу свет луча фонарика. Светит он не в мою сторону, но они вроде поняли, что я сбежала.

— Идешь или нет? — спрашивает мужчина в автомобиле, а я не могу ответить, будто язык стал колом. Холодный ветер забирается под одежду, больно щиплет кожу, но не могу сделать ни шагу.

Он выходит из машины, направляется ко мне. Высокий мужчина в темной куртке и шапке, из-под которой выглядывают светлые волосы. На вид ему лет тридцать-тридцать пять. От приятных на первый взгляд черт лица веет усталостью, будто он с неделю не спал. В больших то ли голубых, то ли светло-серых глазах виднеется что-то грустное.

— Люди Казимирова вот-вот поймут, что ты сбежала, если еще не поняли. Или садись и поехали, или возвращайся, — говорит он и протягивает мне руку.

Я инстинктивно хватаюсь за неё, будто бы тону, и эта рука — единственное, что может спасти меня от смерти. Плевать, какому человеку она принадлежит, знаю, что лишь она может помочь мне.

Он усаживает меня на пассажирское место, сам садится за руль, машина трогается с места.

Какое-то время я сижу вжавшись в сиденье и дрожу. Кажется, я ошиблась. Очень сильно ошиблась. Но исправлять ошибку поздно. Что сделает Богдан, если я опять попаду к нему? Приставит ко мне охранника, который и в туалет за мной ходить будет? Закроет на замок?