Снегурочка для альфы (СИ) - Альшанская Снежана. Страница 7

— А ходить сюда папа тебе разрешает?

— Не знаю. Он постоянно работает. Стефан!

Девочка уже начинает расстраиваться, когда из норы показывается лисья морда, и тут же исчезает.

Наверняка где-то неподалеку есть лес и зверь прибежал оттуда.

— Он боится тебя! — вскликивает девочка, смотря мне в глаза. Достает что-то из кармана, кладет рядом с норой, опять поворачивается ко мне. — Ты же Снегурочка. Почему он тебя боится?

— Может, он просто хочет отдохнуть, — отвечаю ей.

Прогулкой она явно недовольна. То снеговика не получилось слепить, то её лесной друг не захотел выходить.

— Пошли домой, — бурчит она. — Лучше мультики посмотрим.

— Пошли, — хочу взять её за руку, но Танюшка не дается, желая идти самостоятельно.

Девочка бежит быстро, я едва за ней поспеваю.

— Постой. Подожди меня! — кричу я, понимая, что она вот-вот где-нибудь поскользнется, но Танюшка не слушает. Спеша за ней, пробегаю рядом с человеком Богдана. Он сидит на небольшом черном заборчике и будто бы не смотрит в мою сторону, глядит куда-то вдаль. Не представляю, чем он тут занимается. Не похож он на охранника, но и вряд ли какой-нибудь повар.

— Ай! — вскликивает Танюшка.

Все-таки упала. Блин. Не умею я с детьми обращаться! Черт возьми!

Подбегаю к ней, она лежит на аллейке и держится за руку.

— Болит?

— Немного, — отвечает девочка.

Хватаю её на руки, несу в дом.

— Эй! — зову хоть кого-то, но в ответ тишина. Кладу девочку на диванчик в прихожей, разуваю, снимаю с неё куртку. Кажется, перелома нет. Обычный ушиб.

Блин! Как же я за ней не уследила-то! Черт!

Оборачиваюсь и вижу неслышно подошедшего Богдана. Взгляд у него строгий, он смотрит то на девочку, то на меня.

— Иди в комнату наверху. Немного позже поговорим, — говорит он. Нет, не говорит. Приказывает как подчиненной.

Оборачиваюсь к девочке.

— Все пройдет.

— Иди уже! — оборотень не кричит, но в его голосе так и чувствуется власть.

Поднимаюсь по лестнице, наблюдая, как Богдан, присев у диванчика, говорит с дочерью. Захожу в комнату. Черт, как я могла отпустить Танюшку? Как могла позволить ей упасть?

Присаживаюсь на кровать и какое-то время смотрю мертвым взглядом в стену. Через какое-то время слышу стук в дверь. Это не Богдан, тот зашел бы без стука.

Поднимаюсь, открываю и вижу Танюшку, протягивающую мне охапку конфет.

— Как рука? — спрашиваю у неё.

— Уже не болит, — отвечает она и прошмыгивает в комнату. — Так ты у нас останешься?

— Остаться?

Танюшка кивает.

— Но мне нужно на Северный Полюс, к Деду Морозу…

— Ты не Снегурочка, — взрослым тоном прерывает меня девочка. — Снегурочка умеет колдовать. А еще у неё волосы белые, а у тебя нет.

— Ну, если я не Снегурочка…

— Ты — моя мама! — вскликивает Танюшка. — Я просила у Деда мороза маму. И он прислал мне тебя.

— Но я не твоя мама, — отвечаю Танюшке, на что девочка опускает взгляд в пол и всхлипывает.

— Подожди. Не плачь, — подхожу к ней, пытаюсь успокоить. Вот же, блин, и почему я не умею вести себя с детьми, не знаю, что им говорить?

Обнимаю девочку, усаживаю её к себе на колени.

— Тише. Не плачь, — поглаживаю её по золотистым волосикам.

— Я ведь просила у Деда мороза маму. И он обещал мне её подарить!

— Постой. Как это, обещал?

— Просто. Прислал мне письмо, в котором сказал, что мама близко.

Проклятье! Значит, Богдан все это планировал!

— Это письмо, оно у тебя? — поинтересовалась я, надеясь потребовать с оборотня ответ.

— Нет. Там было написано, что нужно избавиться от него, иначе желание не сбудется. И главное — не говорить о нем папе. И не показывать.

— И куда ты его дела?

— Порвала и выкинула в окно. Хотела сжечь, но Бланка увидела, что я взяла спички, и забрала их.

Это было странно. Очень странно. Если Богдан написал то письмо, то зачем говорить девочке не показывать его самому себе? Впрочем, кажется, я лезу не в свои дела. Это не моя семья, понятия не имею какие тут традиции, какие тараканы сидят в голове у Богдана Казимирова. А может, у девочки просто разыгралась фантазия? Пожалуй, я заигралась в Снегурочку, и пора бы уже вернуться домой.

— Ты же моя мама, правда? — Танюшка смотрит в мои глаза проницательным взглядом.

А я просто физически не могу сказать нет. Смотрю на её личико, по которому только-только перестали течь слезы, и не могу! Кажется, что у меня отобрали дар речи, и я вообще ничего не могу произнести.

— Ну скажи, — просит девочка, а я все так же стою перед ней как истукан и пялюсь в переполненные надеждой голубые глазки.

К моему счастью, звучит стук в дверь, она открывается. Вижу стоящего за ней оборотня. Он в светло-голубой рубашке и темных брюках выглядит так, будто входит на деловые переговоры. Смотрит на нас, даже едва заметно улыбается.

— Танюш, иди вниз, — говорит он. — Бланка приготовила еду. А потом сходим кое-что тебе покажу.

— И мама с нами пойдет?

Оборотень смотрит сперва на меня, потом на дочь.

— И мама, — отвечает ей.

Девочка вздыхает и медленно шагает за дверь, оставив нас с оборотнем вдвоем. Он смотрит на меня свысока, словно собирается сделать выговор.

— Смотри, чтобы в следующий раз она не падала, — тихо говорит он. — Ничего страшного, но может быть всякое.

— Я хочу домой, — прямо говорю ему. Он остается невозмутимым. Садится рядом, кладет руку мне на ногу, но я тут же отхожу в сторону.

— Танюшке ты нравишься. Мне хотелось бы, чтобы ты и дальше продолжала проводить с ней время. Тем более ты — моя жена, — он демонстрирует свою руку, на пальце которой поблескивает обручальное кольцо.

— Я не давала согласие на женитьбу. Как это вообще возможно? — фыркаю я. — Кажется, вы, Богдан, что-то подсыпали мне на той вечеринке, привезли сюда, надели на палец это кольцо…

— Хватит, — коротко говорит он. — Я уже сказал, что ничего тебе не подсыпал. И перестань обращаться ко мне на вы. Ты моя жена, в конце концов.

— Тогда как это произошло? — смотрю в его глаза, надеясь получить ответ, но понимаю, что его не будет.

— Послушай, придет время, и я все тебе расскажу.

— Мы не можем быть женаты! — вглядываюсь то в Богдана, то в поблескивающее на моем безымянном пальце кольцо.

— Потом покажу тебе свидетельство о браке.

— Девочка называет меня матерью. Хоть я не её мать. Где вообще мать этой девочки?

— Последний раз, когда мы виделись, она лечилась от наркомании, — слегка искривившись, говорит Богдан. — Мне пришлось забрать от неё Танюшку. Сейчас не знаю, где она, и не хочу знать. Связь с ней была ошибкой. Но я люблю свою дочь. Если ты уйдешь — это будет для неё ударом.

— Но у неё есть отец!

— Я не могу проводить с ней столько времени, сколько ей нужно, — отвечает он. — Просто побудь с ней неделю, до Рождества. А там постараемся все прояснить и решить, что делать дальше.

Не понимаю, что происходит. Почему он не говорит, что произошло? Зачем все эти тайны?

— Я в долгу не останусь, — говорит Богдан. — Да и вижу, что она тебе тоже нравится.

— Она чудесная девочка, но я не знаю…

Оборотень поднимает руку и прикладывает указательный палец к моему рту. Я тут же замолкаю, только смотрю на него. Он действует на меня словно гипноз.

— Тише. Все вопросы и ответы мы отложим на потом. Пока что сделай то, что прошу. Хорошо?

Я киваю. Вспоминаю лицо чуть не расплакавшейся девочки, и не хочу больше видеть её слез. Пусть у меня нет своих детей, но Богдан прав — эта девочка почему-то сразу запала мне в душу.

Да и куда мне идти?

Домой? Не хочу. Все никак не забуду про идиота Рамзана. Буду сидеть там и бояться по ночам, что он придет и начнет долбиться в дверь, а то еще встречусь с ним где-то на улице.

Работу сейчас, в праздники, найти нереально. У всех отпуска, все отдыхают.

— Слушай, скажи мне хоть что-то, — умоляю Богдана.