Ворожея из Загорья (СИ) - Нуждина Ирина. Страница 15

— Вот это лошадка, — прошептала Любава.

За её спиной с трудом поднялся типчик, первым попавший под раздачу. Оглядевшись, он ухнул и бросился бежать. Треск кустов указывал направление его отступления. Раздался высокий рык, и туша прилетела обратно, отброшенная размозжившим его рёбра пинком. Наступила тишина.

Напряжённо молчащая Любава прислушивалась, когда в шею ей ткнулось что-то мокрое. Жеребёнок сопел и тёрся мягкой гривкой, щекочущей забывшую обо всём девчушку.

— Хорошая, хорошая лошадка, — приговаривала она, гладя ластящегося жеребёнка. — Как ты тут оказалась?

Жеребёнок отошёл на шаг и тоненько заржал. Любава повернулась и уткнулась лбом в губы здоровой кобылицы. Та фыркнула, обдав лицо теплом, и пошагала к чёрному малышу, попутно отоварив копытом зашевелившееся существо, валявшееся в глубокой контузии. Обнюхавшись, лошади пару раз выпустили шипы.

Любава вспомнила, как старая ворожея рассказывала об иппах — редких существах, похожих на коней, но обладающих почти человеческим умом и грозным оружием против врагов — костяными наростами, выпускаемыми в моменты опасности.

— Что ж ты ребёночка-то бросила? Ходят тут злобные уроды с дубинами. Еле отбились, — пожаловалась девочка. — Ладно, пора мне идти, а то дома хватятся. Я про вас расскажу, хорошо?

Кобылица мотнула головой и коротко заржала. Любава постояла в задумчивости, размышляя, что это значит.

— Я понимаю, не ребёнок, чай. Нельзя так нельзя. Буду забегать в гости.

Девочка махнула на прощание рукой и пошагала прочь. Она не видела, как жеребёнок прошёл за ней пару шагов, остановился и повернулся к матери. Та догнала его, подтолкнула головой в след уходящей спасительнице и ободряюще фыркнула. Маленькая чёрная лошадка засеменила за девочкой.

Любава шла по тропинке, торопясь вернуться домой, пока её окончательно не хватились. Очень не хотелось вновь получить пару увесистых шлепков от отца, но гораздо тяжелее было перенести долгую беседу о том, какое нерадивое и непослушное чадо росло у уважаемых родителей.

На доносящийся откуда-то сзади топоток девочка внимания не обращала. Чутьё спало спокойно, а значит, опасности звук не таил. Зато тоненькое жалобное ржание слух уловил моментально. Любава обернулась и увидела, как жеребёнок нетвёрдо рысит по её следу, пытаясь догнать.

— Горе моё, это как ты тут оказалась? От матери сбежала? Опять?

Наконец настигнув спасительницу, малышка ткнулась мордой в плечо девочки и блаженно замерла, обдавая горячим дыханием шею и щёку. Любава погладила гривку, обняла новую подружку и задумалась.

— А что мама-то скажет? Твоя, твоя. Моя заругается, точно говорю.

Лошадка мотнула головой и подтолкнула девочку. Пошли, мол, всё хорошо.

— Отпустила, говоришь? Ну, пошли, сокровище. Колючка моя.

Когда во двор вошла дочка в компании вороного жеребёнка, Добронега не знала, смеяться ей или выпороть строптивицу. А бабушка Лукерья, поджидавшая мелкую хулиганку с назидательной целью, вдруг вытянула тонкую шею, выпучила поблекшие голубые очи и тонким голосом произнесла:

— То ж иппа! Я за свои сто с лишним зим ни разу не видела их! По приданиям, коли они выберут себе человека, век свой будут верными спутниками и друзьями! Ну, девка, большое это везение. А тебе, Добронега, скажу так: не захочет Любавка рассказывать, где и как нашла эту лошадку, не смей дознаваться, они теперь как две сестры и тайны у них общие.

— Бабушка, — почти шепотом произнесла перепуганная матушка. — А колючки то она свои под ребёнком не выпустит

— Ни за что на свете! Тот, кого выбирает иппа, неприкосновенен для неё, это в её крови. Избранный человек для них — родной навеки.

Обретшая волшебную подругу девочка, между тем, с видом знатока произнесла:

— Надо яблочек ей дать, она ими пахнет. Любит, значит.

***

— Эй, коротышка! Хочешь подрасти? Иди сюда!

Пятнадцатилетняя Любава оглянулась на крик, проезжая мимо на Колючке. Стайка подростков смотрела на действительно малорослого лешачка, опасливо подходящего к ним. Он остановился и задрал голову, глядя на паренька, что стоял впереди всех.

— Что, правда, поможете? — шмыгнув носом, поинтересовался малыш.

— Да с нашим удовольствием! Способ проверенный, надёжный. Можно сказать, дедовский.

Лешачок шагнул ближе, открывая рот для следующего вопроса. Парень ловко ухватил его за голову, сжал её руками, закрыв уши малыша, и потянул вверх. Лешачок заверещал от боли, босые ноги болтались в воздухе, ища опору. Мальчишки хохотали, показывая на бедолагу пальцами.

— Даждьград видишь? Или ещё поднять? Как увидишь — значит, вырос!

— Отпусти, больно! За что?! — кричал недорослик, мотая ногами. Нечаянный удар в живот заставил мучителя выпустить пленника и согнуться.

— Ах, ты драться? Бей его! — ватажка окрысилась и бросилась на упавшего лешачка. Тот вскочил и пустился наутёк.

Головёнка малыша проскользнула под чем-то тёплым, почти задевшим макушку. Гнавшиеся за ним мальчишки затормозили, но те, кто отстал, не видели препятствия и толкнули вырвавшихся вперёд приятелей. Препятствие в виде восседавшей на чёрной кобылице девки хмуро смотрело на сбившихся в кучу хулиганов, поглаживая рукоять длинного ножа, покоящегося в прикреплённых к бедру ножнах.

— Помочь с малышом справиться? — негромко поинтересовалась Любава. — Сами, я чаю, не сможете, он вон какой страшный. А вы щенки мокроносые.

Вперёд выступил вожак. Подтянул штаны, сплюнул и подбоченился.

— Ты бы, девка, ехала домой. А то хворостину сорву да по заду отхлещу.

— Хлесталка не выросла, межеумок. Соломинку свою за хворостину выдаёшь. Дома хвалиться будешь, перед маменькой с сестрёнками.

Парень побагровел и плюнул уже прицельно, попав Колючке на ногу. Та повернулась и двинулась к нему, заставляя отступать. Мальчишки испуганно расступились, и по образовавшемуся коридору иппа медленно прошествовала, гоня перед собой перетрухавшего вожака. Один из подручных сдуру хлопнул кобылицу ладонью и вполсилы получил задними ногами в грудь. Бедняга сшиб пару дружков и приземлился невдалеке, пропахав лицом землю.

Вожак упёрся лопатками в забор, закрылся руками, глядя на приближающуюся Колючку. Та подобралась вплотную и задорно фыркнула, обдав слюнями перепуганного мальчишку. Девушка хихикнула, мягко потянула за уздечку, разворачивая кобылицу. Она проехала мимо сидящего на земле лешачка, кивнула ему, поймав тоскливый взгляд глазёнок, затерявшихся на смешно сморщенном лице, и отправилась дальше. Проехав едва сотню шагов, девушка вновь услышала крики малыша. Вздохнув, Любава соскользнула на землю.

— Колючка, иди домой, я тут подзадержусь. А то покалечишь кого, ругаться на нас будут.

Лошадь согласно мотнула головой, но осталась на месте, провожая подружку взглядом. На покинутом месте шло избиение. Мстящие за страх и унижение мальчишки дубасили лешачка кто чем мог. Тот вертелся юлой, но пропускал всё больше ударов, пока не свалился на землю. Оглушительный свист заставил замереть маленьких палачей.

Любава разом оказалась среди ватажки и закружилась в боевом танце, раздавая тумаки и роняя противников. Те мешали друг другу, сталкивались сами или ударялись об приятелей, которых девчонка швыряла им под ноги. Вот один потянулся к рыжей косе и тут же попал в капкан, его рука вывернулась так, что только ноги в воздухе мелькнули, поспевая за резанувшей локоть болью. Голые пятки вмазали дружкам по лицу, отворяя кровь из разбитых носов. Другой обхватил было ловкую девку вокруг пояса, да поймал пустоту, зато придержанная рука заставила нырнуть головой вперёд, сбив с ног вожака и выбивая воздух у него из груди. Ещё пара неумёх схватилась за расцарапанные невесть откуда прилетевшими камнями щёки. Ватажка с воем бросилась бежать.

Любава поправила косу и нашла глазами лешачка. Тот гнался за убегающими мучителями, метко подбивая камнями спины и отчаянно трясущиеся зады. Наконец он остановился и побрёл обратно.

— Что, Шишок, наказали мы их? — весело спросила девушка.