Второе предупреждение. Неполадки в русском доме - Кара-Мурза Сергей Георгиевич. Страница 20

В 1988-89 гг. оба контура финансовой системы СССР были раскрыты: отменена монополия внешней торговли, начался массовый вывоз товаров за рубеж. Было разрешено превращение безналичных денег в наличные, рост доходов при сокращении товарных запасов привел к краху потребительского рынка. Оттянуть развязку пытались за счет дефицита госбюджета, внутреннего долга и продажи валютных запасов. Средства перекачивались из накопления (инвестиций) в потребление — «проедалось» будущее развитие и будущие рабочие места. Перестройка приобрела характер праздника (вернее, гульбы), о похмелье не предупредили.

Кpизис был создан пpи демонтаже советской системы, а не унаследован от СССР. Ликвидация плановой системы, кем бы она ни была проведена, привела бы именно к этому результату — немного хуже, немного лучше в мелочах. Думаю, Ельцин по мере сил сопротивлялся давлению МВФ и США, замедляя темп разрушения советских хозяйственных структур.

Что произошло: перестройка Горбачева. Выход из «сталинизма» в 50-е годы оказался сложной проблемой. Она была решена плохо и привела к череде политических кризисов. Их тяжесть была усугублена холодной войной и глубокими сдвигами в самом советском обществе (смена типа жизни и поколений).

С 60-х годов складывается целостный проект ликвидации советского строя. Основания для этого проекта имелись в русской культуре с середины ХIХ века — как в течении либералов-западников, так и марксистов. Эти основания были обновлены и развиты «шестидесятниками», а затем и тремя течениями диссидентов — социалистами-западниками (Сахаров), консервативными «почвенниками» (Солженицын) и патриотами-националистами (Шафаревич). В 70-е годы была определена технология, основанная на теории революции Антонио Грамши — подрыв культурной гегемонии советского строя силами интеллигенции через «молекулярную агрессию» в сознание.

Элита интеллигенции, в том числе партийной («номенклатура» КПСС), прошла примерно тот же путь, что и западные левые. Еврокоммунисты, осознав невозможность переноса советского проекта на Запад ввиду их цивилизационной несовместимости, совершают историческую ошибку, заняв антисоветскую позицию — отвергая советский строй и в самом СССР. Это приводит к краху их партий. Наши партийные интеллектуалы, осознав необходимость преодоления «первого» советского проекта — как дети преодолевают отцов — также занимают антисоветскую позицию. Это приводит к краху СССР (здесь мы не говорим о коррумпированной части номенклатуры).

Хотя в изучении перестройки еще много «белых пятен», ряд выводов ясен:

— Перестройка — «революция сверху», вопреки интересам и идеалам трудящихся масс. В ней назревающий кризис легитимности, грозящий перераспределением власти, разрешается действиями правящей верхушки через государственный аппарат и идеологическую машину.

— Перестройка была с энтузиазмом поддержана обществом потому, что оно «переросло» политическую структуру, созданную на первом этапе советского строя. Вынужденное на первом этапе создание закрытого правящего слоя («номенклатуры») породило, как и предвидели Ленин и Сталин, рецидив сословных отношений. Однако произошел срыв, и процессом овладела именно «номенклатура». В критический момент 1990-1991 гг. ее верхушка пошла на национальное предательство.

— Перестройка была частью холодной войны. Она изменила политическую структуру мира и породила мировые процессы, далекие от завершения. США играли в ней активную роль и рассматривают ее результат как поражение СССР в холодной войне. По своим масштабам это явление всемирно-исторического значения.

— Первый этап перестройки (до демонтажа государства) представлял собой «революцию в сознании» (гласность).

К чему пришли. Вслед за развалом СССР и сломом хозяйственной системы («приватизация») последовал катастрофический кризис. Он был не унаследован от СССР, а создан. Антисоветский проект был направлен на слом буквально всех устоев и структур жизнеустройства — на разрушение цивилизации. Кроме того, передача преступному миру большой части собственности и власти породила аномальный уклад, несовместимый с жизнью общества. Инстинктивным ответом населения на реформу стало снижение рождаемости и рост смертности.

Чтобы оценить масштабы кризиса, надо напомнить, что на реформу в России истратили беспрецедентные в мировой истории средства: экономию от прекращения гонки вооружений; экономию от прекращения войны в Афганистане; экономию от прекращения всех крупных проектов; практически все капиталовложения в промышленность, АПК, транспорт и строительство, которые составляли до 1987 г. огромные суммы; экономию от свернутых социальных программ; отнятые у населения сбережения (400 млрд. долларов); экономию от резкого снижения уровня потребления 90% населения. Были загублены не только эти средства, но и промотан весь золотой запас страны, а также сделаны долги на 150 млрд. долларов. Главная причина — не воровство и не вывоз денег (хотя и они велики), а паралич хозяйства.

Все большие технические системы, на которых стоит жизнь страны (энергетика, транспорт, теплоснабжение и т.д.) созданы в советское время. Все они устроены иначе, чем в западном рыночном хозяйстве. За 15 лет выяснилось, что нынешняя хозяйственная система не может их содержать — при рыночных отношениях они оказываются слишком дорогими. Они разрушаются. В то же время рынок не может и построить новые, рыночные системы такого же масштаба. Страна попала в историческую ловушку — в порочный круг, из которого в нынешней хозяйственной системе вырваться невозможно.

По всем своим основным признакам созданный в России уклад принципиально отличается от западного капитализма. Это разные экономические, социальные и культурные явления. Запад поддерживает наших «капиталистов» потому что они подрядились развалить СССР, обезоружить армию, уничтожить сильную промышленность и науку, допустив Запад к ресурсам России. Организовать стабильное жизнеустройство ни по типу общины (советского типа), ни по типу гражданского общества (западного типа) этот режим не может.

Страна живет параллельно и вопреки этому «капитализму». Многие подсистемы советского стpоя уцелели и показали поpазительную устойчивость. Их охраняют, вопреки рыночной риторике, и большинство работников государственного аппарата, и хозяйственные руководители, и само население. Там, где советские структуры выходят из тени, как в Белоруссии, дело идет получше.

Опыт начала ХХ и ХХI веков показал, что при господстве в России уклада, основанного на конкуренции («капитализм») она не может выжить как независимое многонациональное государство. Гибель целой цивилизации маловероятна. Следовательно, после более или менее длительного хаоса в России возобладают различные формы социалистического уклада, пусть даже с мимикрией под капитализм (хотя влиятельные силы постараются не допустить возрождения России как сильной независимой страны, тем более с социалистическим жизнеустройством).

Перейдем теперь к причинам катастрофы.

Мой главный тезис таков. Крушение советского строя было обусловлено состоянием сознания, которое Андропов определил четко: «Мы не знаем общества, в котором живем». В 70-80-е годы это состояние ухудшалось: незнание превратилось в непонимание, а затем и во враждебность, дошедшую в части элиты до степени паранойи.

Незнанием была вызвана и неспособность руководства быстро выявить назревающие в обществе противоречия, и найти эффективные способы разрешить уже созревшие проблемы. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий по изменению общественного строя, а значит, и к неспособности защитить свои кровные интересы.

Разберем этот главный тезис по частям.

Кризис партийного руководства. Смена поколений. Смерть Сталина стала концом важного этапа. Уходило поколение руководителей партии, которое выросло в «гуще народной жизни». Оно «знало общество, в котором мы живем» — не из учебников марксизма, а из личного опыта и опыта своих близких. Это знание в большой мере было неявным, неписаным, но оно было настолько близко и понятно людям этого и предыдущих поколений, что казалось очевидным и неустранимым. Систематизировать и «записать» его казалось ненужным — и оно стало труднодоступным. Когда Ленин говорил, что «Лев Толстой — зеркало русской революции», это было понятно старому поколению, но это стало совершенно непонятно партийной интеллигенции 60-х годов.