Второе предупреждение. Неполадки в русском доме - Кара-Мурза Сергей Георгиевич. Страница 68

Вторая задача — разрушить в сознании людей ту «матрицу», которую им задает память об СССР в нынешних поисках выхода из кризиса. Советский проект, путь которому открыл Октябрь, — не просто социальный проект, но и ответ на вопросы бытия, порожденный в муках из недр русской культуры. Так же Запад дал свой родившийся в муках ответ в виде рыночного общества и человека-атома, индивида, — из недр протестантской Реформации. Советский строй — это реализация цивилизационного проекта, рожденного Россией и лежащего в русле ее истории. Многое из проекта не удалось в силу исторических обстоятельств, многое удалось. И то, и другое надо понять. Советский строй просуществовал 70 лет, но это было несколько исторических эпох. Пытаться устранить из массового сознания память о советском проекте как особом представлении о благой жизни и как особом ответе на исторический вызов — низкое антикультурное, антинародное дело.

И гадость эта никак не оправдывается политической позицией сегодня, в 2004 г. — даже для западников. Ведь даже те, кому плевать на Шолохова с Твардовским и Жукова с Королевым, обязаны вспомнить западных современников Октября — Рассела и Эйнштейна, Грамши и Кейнса. Ведь Кейнс, величайший экономист ХХ века, в 20-е годы работал в Москве. В России тогда была, как он говорил, главная лаборатория жизни. Так надо же вдуматься в его слова. Он сказал, что Советская Россия, как никто, близка и к земле, и к небу. Дух Октября, по его словам, соединил то, что в душе европейца давно помещено в разные уголки души — дело («бизнес») и религию, чисто земные задачи с высшими идеалами религиозного уровня.

А главное, поговорили бы депутаты Госдумы мысленно со своими умершими дедами и прадедами. Факт, что в Октябре 1917 г. подавляющее большинство народа, попробовав «на зуб» все альтернативные проекты — Столыпина, Керенского и Корнилова, поддержало советский проект. Все проекты люди испытывали на своей шкуре, а не из книжек и не по телевизору. Надо же прислушаться к мнению предков, для которых, как народу, этот выбор был вопросом жизни и смерти.

Решение Госдумы углубляет раскол в обществе. Ведь «человек советский» никуда не исчез, он только стал жестче. И он составляет большинство, которое «безмолствует» все более и более холодно. Послушали бы хоть западных экспертов. Самым крупным международным исследованием установок граждан бывших республик СССР является программа «Барометры новых демократий». В России с 1993 г. ведется проект «Новый Российский Барометр», работает большая группа зарубежных социологов. В докладе руководителей этого проекта Р.Роуза и Кр.Харпфера в 1996 г. сказано: «В бывших советских республиках практически все опрошенные положительно оценивают прошлое и никто не дает положительных оценок нынешней экономической системе». Оценки нынешней политической системы еще хуже.

А вот что сказала активный антисоветский идеолог академик Т.И.Заславская на Международной конференции «Россия в поисках будущего» в октябре 1995 г.: «На прямой вопрос о том, как, по их мнению, в целом идут дела в России, только 10% выбирают ответ, что „дела идут в правильном направлении“, в то время как по мнению 2/3, „события ведут нас в тупик“. Именно те же 2/3 россиян при возможности выбора предпочли бы вернуться в доперестроечное время, в то время как жить как сейчас предпочел бы один из шести».

Надо при этом учесть, что пик антисоветских настроений в РФ был пройден в середине 1992 г., а с тех пор принципиальный антисоветизм локализуется в маргинальных социальных группах. Показательны оценки советского и нынешнего строя по интегральному, бытийному критерию — возможности счастья. В мае 1996 г. в опросах ВЦИОМ был задан вопрос: «Когда было больше счастья: до перестройки или в наши дни?» Ответили «до перестройки» 68% людей с низкими доходами, 55% со средними и 44% с высокими. Но даже среди богатых всего 32% тех, кто видит в нынешней жизни возможность для счастья.

Но главное в решении Госдумы, все же не политика, а удар по культуре (хотя этого депутаты, похоже, даже не понимают). В том мире культуры, который создан человеком и в котором он живет, особое место занимает мир символов. Символы — отложившиеся в сознании образы людей, событий, общественных институтов, которые приобретают метафизический (запредельный) смысл. Символы образуют свой мир, мы в этом мире живем духовно, с символами непрерывно общаемся и под их влиянием организуем земную жизнь. Каждый из нас «утрясает» свою личную биографию через символы, только с их помощью она укладывается в то время и пространство, где нам довелось жить. Мир символов легитимирует жизнь человека в мире, придает ей смысл и порядок. Религия — один из «срезов» мира символов, но и без нее этот мир очень богат и полон.

Мир символов упорядочивает историю народа, общества, страны, связывает в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее. В отношении прошлого символы создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом. В отношении будущего символы соединяют нас с потомками.

Символы — часть оснащения нашего разума. Оно может быть и разрушено или повреждено. Человек с разрушенным миром символов теряет ориентиры, свое место в мире, понятия о добре и зле. Проект разрушения нашего мира символов в последние 20 лет еще ждет своего историка. Однако акции по выполнению этого проекта видны и сегодня.

Кампания по подрыву мира символов оказала на народ РФ исключительно тяжелое воздействие. Оно во многом предопределило глубину культурного кризиса, который выразился в скачкообразном повышении смертности и вспышках насилия. Основная часть добавочной смертности в России объясняется не непосредственными экономическими причинами, а факторами психологическими. И среди них — разрушением мира символов.

Идеологи реформ в РФ сразу стали перенимать западные технологии разрушения символов. Вот как, например, в США вытравили память о 1 Мая. Этот день стал праздником международной солидарности трудящихся в память о событиях 1886 г. (тогда устроили провокацию против рабочей демонстрации, в которой были обвинены и казнены несколько анархистов). Праздник был связан с кровью и имел большой символический смысл. Рейган в 1984 г. объявил 1 мая «Днем закона» (в честь «200-летия соединения закона со свободой», по поводу чего был устроен шумный праздник). Затем к 1 мая стали приурочивать разные шумные акции, например, в 1985 г. в этот день Рейган объявил эмбарго против Никарагуа. Главное было — изъять из исторической памяти сами понятия о солидарности трудящихся.

Буквально тем же способом действовали в РФ — при пособничестве руководства «независимых» профсоюзов. 1 Мая стали называть «Днем весны и труда». 7 ноября, в годовщину Октябрьской революции, Ельцин постановил «отныне считать это Днем Согласия». Революция — «день согласия», какая пошлость. А завтра, глядишь, постановят переименовать Страстную пятницу в «День православно-иудейского согласия». Зачем, мол, поминать Распятие.

Важнейшим для национального самосознания был в СССР символ Великой Отечественной войны. Подтачивание и разрушение этого символа в течение целого десятилетия было официальной государственной программой. Она и сейчас продолжается, только более тонко — акцент делается на чествовании ветеранов да на бытовых воспоминаниях. То, что речь шла об осознанной Отечественной войне народа, замалчивается. Ведь народ — это и потомки ветеранов, они ответственны за сохранение результатов Победы.

На разрушение этого символа было направлено устройство грандиозного концерта поп-музыки на Красной площади и именно 22 июня 1992 г. Хорошо известно, что Красная площадь — один из больших и сложных символов, олицетворяющих связь поколений в России. Вот что пишет французский философ С.Московичи: «Красная площадь в Москве — одна из самых впечатляющих и наиболее продуманных. Расположена в центре города, с одной стороны ее ограничивает Кремль. Этот бывший религиозный центр, где раньше короновались цари, стал административным центром советской власти, которую символизирует красная звезда. Ленин в своем мраморном мавзолее, охраняемом солдатами, придает ей торжественный характер увековеченной Революции. В нишах стены покоятся умершие знаменитости, которые оберегают площадь, к ним выстраивается живая цепь, объединяющая массу вовне с высшей иерархией, заключенной внутри. В этом пространстве в миниатюре обнаруживает себя вся история, а вместе с ней и вся концепция объединения народа». Этот символ шаг за шагом демонтируется.