Вереск на камнях (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 11

— Пока я тут, ты никуда одна не сунешься, княгиня. Мне моя жизнь дорога.

— Я тебе её спасла, не забудь! Иначе бы сидел в Златограде и ждал потопа!

Он глянул искоса и буркнул:

— Мож и нет никакого потопа…

Я замерла. Вот оно, настроение людей. Может, и нет никакого потопа… Может, зря с насиженного места снялись… Может, эта дура-травница взбаламутила народ и подняла почём зря…

— Потоп есть, — неуверенно отозвалась. — Ну, или будет.

— Иль не будет, — сказал он и нервно глянул вниз. Я машинально последовала его взгляду и увидела, как Ратмир с Тишилом и ещё одним десятником по имени Войко спешат к лестнице. Вздохнула:

— Вот ей-богу нашлю на вас всех белый мор…

Сейчас поднимутся и разорутся оба, что я опять суюсь, куда не следует, а следует мне идти вышивать рубашечку любимому мужу и пестовать чадо в животе… Но Ратмир лишь мельком глянул на мост и шагнул ко мне:

— Руда, что ты опять натворила?

— Я просто вызвала мост на ту сторону реки, — ответила обиженно. — И хочу посмотреть, что там, а он вот, — ткнула пальцем в дозорного, — не даёт!

— Отлично служишь, как тебя звать? — обратился к парню Ратмир. Дозорный вытянулся по струнке и отрапортовал:

— Мечко, светлый князь.

— Тишило, наградишь его. Руда, откуда мост?

— Сам пришёл, — вредным голосом сказала я. — А не возьмёшь меня с собой — уберу, как и не было.

— Ну-ну, — тихо ответил он. — Ты же сама понимаешь, что надо проверить, нет ли там опасности. А ты не мужчина. Ты пойдёшь после, когда мужчины проверят.

— Милый, ты забыл, что я чувствую то, что ты не можешь чувствовать?

— Не забыл. Но и подвергать тебя опасности не хочу. Будь благоразумна, любая.

— Буду, — проворчала, сдаваясь. Буду. А что ещё остаётся делать?

И я ждала, пока Ратмир соберёт пятёрку проверенных ловких парней и двинется по мосту. Волновалась — а если не выдержит веса? Если великаны были лёгкими, как пушинки? Но всё обошлось. Мечко, сложив ладони козырьком над глазами, следил за осторожным продвижением разведгруппы, а потом удовлетворённым тоном сказал:

— Ну, добрались, слава Перуну!

— Слава, — выдохнула и я, вглядываясь в противоположный берег. Фигурки мужчин были не больше муравьёв по размеру, если смотреть с города. Что они там найдут? Есть ли жизнь на Марсе? Тьфу! На противоположном берегу?

Лютик затявкал, призывно, странно, завозился, суча лапками, и непонятно как вырвался из моих рук, бросился скакать по брускам.

— Стой, вернись! — всполошённо заорала я, но щенок не слушал. Лапы его скользили, и я с ужасом смотрела на этот дурацкий побег. Сердце замерло. Вот сейчас свалится и полетит в воду!

Блин, Лютик! Подобрав подол платья, я решительно взобралась на стену и ступила на первый брус, почти не глядя, куда иду.

Мост оказался прикольным. Он мягко пружинил под ногами, но держал крепко. Будто по болотистому мху шагала. А Лютик пару раз чуть не сорвался — ведь четырьмя лапами труднее скоординировать движения. Я подхватила его почти на середине и сразу начала отчитывать, яростно целуя в макушку:

— Ты балбес! Ты же мог свалиться в воду! И как бы мы тебя потом вылавливали, а?

— Хозяйка, хозяйка, там есть… Там есть! — пролаял Лютик. — Есть, есть что-то! Или кто-то! Я должен его покусать!

— Там Ратмир с дружиной, кого ты кусать собрался?

— Не он, не главный дядька! Другой!

— Так воины его!

— Их знаю, запах свой! Не они! Другой! Пусти, пусти!

— Сиди смирно, — я шлёпнула щенка по ушам и заторопилась на ту сторону реки. Ратмир встретил меня рыком:

— Что сказано было, женщина? Сидеть и ждать! Там! Не тут!

— Это не я, это Лютик виноват, — безо всяких угрызений совести я обвинила щенка, жадно разглядывая окрестности. — Ох и хорошо как! Смотри, какие луга для коз и коров!

— Луга отличные! Трава сочная, на ней никто не кормился давно, — солидно ответил один из парней. — Но как скотину гонять?

— Найдём, — отмахнулась я. — Лютик, чего ты вырываешься?

Щенок трепыхался, больно царапаясь когтиками, и я выпустила его на траву. Он поднял хвост и смешно зарычал в сторону от реки — там были сложены камни в некое подобие Стоунхенджа.

— Что там? — спросила я.

— Надо кусать, кусать, гнать! — и поскакал по лугу.

Ох ты ж… Я бросилась за Лютиком, перепрыгивая через мотья травы. Юбка платья мешала, и я подобрала её, подоткнула за пояс. Чуть не упала пару раз — щенку-то хорошо скакать, а я непривычная! Вот камни всё ближе, ближе, а я уже выдыхаюсь… И вдруг!

Лютик остановился, как вкопанный, шерсть на его загривке вздыбилась, из горла вырвалось глухое, хоть ещё и не взрослое рычание. Он был готов вступить в бой, хотя и отчаянно трусил, не смея переступить линию, где заканчивалась дикая трава. Я стояла рядом и тоже не решалась двинуться дальше. Но просто из опасения. Ничего мне не мешало. Разве что просмотренные фильмы о всяких ужастиках…

Огромный земляной круг, огороженный высокой травой, по центру — менгиры из высоких камней. Небольшими плоскими камнями выложена земля, да не просто в хаотичном порядке, а спиралью. Между этими полосками — кустики какой-то странной травы, похожей одновременно на тисовые ветки и на недоразвитый папоротник. Они тоже не сами по себе тут выросли, их явно кто-то сажал. Лабиринт получился большой и длинный. Вёл он к менгирам.

И именно на лабиринт скалился мой храбрый маленький защитник.

— Лютик, здесь есть кто-нибудь?

— Есть. Но я его не вижу. Я чую!

— Ладно, — задумчиво сказала я. — Для кого-то же и для чего-то делали этот лабиринт… Надо посмотреть.

— Не ходи! Я первый!

— А ну! — прикрикнула я на щенка. — Ты уже первый по мосту прыгал! Теперь стой и жди.

— Нет!

— Да. Со мной ничего не случится.

Лютик дрожал меленько, поджимая хвост, и всё порывался пойти к камням, но не мог преодолеть инстинкт. А бросить меня одну ему, наверное, собачья совесть не позволяла. Чтобы помочь щенку, я велела:

— Иди приведи сюда князя.

— Хозяина?

— Да, хозяина. Иди!

Он бросил на меня взгляд, полный сомнений, но послушался и нырнул в траву. А я выдохнула и ступила на первый плоский камень.

Он тоненько звякнул. Я отдёрнула ногу. Тишина. Только насекомые жужжат и вдали слышны голоса дружинников. Набравшись решимости, я встала на камень, и тот зазвенел на одной ноте. Как и в городе, камень беззвучно пел. Лишь я могла его слышать. Второй тоже запел — уже по-другому. И эта песня сопровождала меня, пока я шла к центру по аллейке между папоротников, которые оказались совсем не папоротниками, потому что расцветали с каждым моим шагом мелкими розоватыми цветочками. Это было очень странно, но у меня в голове творилось что-то ещё более странное. То ли мысли путались, то ли кто-то пытался в них влезть. Но я боролась с этим, как могла. Дышала глубоко и считала камни. Сто пятьдесят, сто пятьдесят один, сто пятьдесят два… На сто пятьдесят девятом лабиринт закончился.

И я вступила в круг из менгиров.

Та самая ниточка, которая встретила меня в городе, натянулась между мной и огромными гладко отёсанными валунами, когда я оказалась в самой середине круга. И услышала словно вздох. Словно кто-то был здесь, невидимый глазу. Я обернулась, скользнув взглядом по камням. На них были вырезаны стилизованные цветы — как те, которые росли в лабиринте. Но никого живого.

— Тут есть кто-нибудь? — чувствуя себя последней дурой, спросила я тихо. И получила ответ — не вслух, а в голове: «Ты и сама знаешь».

С ума сойти!

А может, я и схожу с ума? Может, у меня галлюцинации? С самого начала, с самого прихода в город? То мне камушки звенят, то голоса в голове звучат…

«Люди не меняются. Сомнения, сомнения».

— Кто вы?

«Тот, кто решает, кому жить, а кому умереть».

— Бог, что ли? — хорохорясь, фыркнула я. — Бога нет! К тому же, знавала я одну богиню…

«Нет. Я не являюсь тем, кто в твоём сознании несёт значение этого слова».