Особенный наследник (СИ) - "Amazerak". Страница 8

— На кого Домовой работает?

— Домовой? На Паука — все ж знают.

А вот это была уже хорошая новость. Кажется, я взял след.

— Что за Паук?

— Большой человек! Но я о нём ничего не знаю.

— Давай, не ври мне!

— Мамой клянусь! — воскликнул Макар и замотал головой. — Вообще ничего не знаю. Кликуху только слышал. Мол, большой человек, всем районом заправляет.

— Он из клана?

— Да чёрт его знает. Кликуху только слышал его и всё.

— Ладно, поднимайся, пошли к Домовому.

— Э, не надо… Он с меня три шкуры спустит.

— Ну и поделом. Давай вставай и шагом марш, пока тебе в другую сторону нос не свернул.

Макар ещё немного поупирался, но я был настойчив. Всю дорогу он скулил, что ему достанется от Домового, просился отпустить. Я молча шагал, крепко держа парня за локоть, чтоб не сбежал. А когда подошли к харчевне, дал пинка под зад и велел не попадаться мне на глаза. Больше присутствие Макара не требовалось.

На перекрёстке стоял храм, напоминающий католическую часовню: здание вытянутой формы с колокольней. Дорога тут была вымощена камнем. Пустующих строений вокруг хватало, но улица выглядела относительно оживлённой. Харчевня оказалась крошечная: всего шесть столов, ещё столько же — снаружи под навесом. Внутри было душно. Кондиционер отсутствовал, и только вентилятор устало крутился под потолком.

Я заказал поесть, подкрепился, а потом подошёл к невысокому мужику со смуглой кожей и орлиным носом, что стоял за стойкой, отмечая что-то карандашом в большой тетради. По описанию подходил на Домового. Перебросившись с ним парой слов, я спросил, знает ли он Паука.

— О, это большой человек! — мужчина оскалился, демонстрируя золотой зуб. — Многим заведениям здесь покровительствует.

Мужик был весьма словоохотлив, и его, казалось, совсем не напрягали разговоры о местном авторитете.

— Покровительствует, значит? — переспросил я.

— А то! У нас место плохое, всякое может случиться, а парни Паука присматривают, чтобы порядок был. Серьёзный человек. Говорят, высший. Ему поперёк дороги не становись. Так-то! А у тебя, друг, дело какое? Или так, праздный интерес?

— Поговорить хочу.

— Ну… тут ведь вопрос в другом, — усмехнулся хозяин забегаловки. — Если Паук захочет с тобой говорить, он тебя сам найдёт. Ты откуда к нам пожаловал-то, не расскажешь?

— Да так, мимо проходил.

— Послушай, юноша, дам тебе добрый совет. Тут у нас не город, а окраина. Порядки свои, законы тоже свои. Тут и полиции-то почти нет. Поосторожнее веди расспросы. А то ведь, всякое может случиться.

— Нет, это ты меня послушай, — я приблизился к нему и проговорил тише. — Ты ведь Домовой, верно? Верно, по глазам вижу. Так вот, Паука серьёзные люди ищут. В твоих интересах всё рассказать, как есть.

Хозяин забегаловки долго смотрел на меня прищуренным взглядом.

— А если его серьёзные люди ищут, — проговорил он, — почему тогда ты пришёл? И почему ко мне? Я ж так, мелкая сошка. Серьёзные люди с такими, как я, не разговаривают.

— А ты первым попался.

— Уезжай лучше отсюда, — серьёзно проговорил Домовой. — Тут не любят тех, кто спрашивает много.

— Ладно, — я улыбнулся, развернулся и пошёл к двери.

Народу в харчевне не было, только на улице за столиком сидели два хорошо одетых парня и играли в карты. Я схватил стул. Лёгкое движение руки — и ножка с хрустом сломалась. Я продел её в ручку двери, а табличку с надписью «открыто» перевернул другой стороной.

— Ты чего это удумал? — в глазах Домового мелькнула ярость.

Он выхватил из-под барной стойки револьвер и, не целясь, стал жать на спуск. Две пули звякнули о стекло, а меня что-то толкнуло в грудь и в плечо, но я даже боли не почувствовалось.

— Да ити ж твою! — воскликнул Домовой, поняв, что барабан пуст.

Он рванул на кухню. Я — за ним. Догнал и повалил на пол. Два повара бросились прочь, хлопнула задняя дверь.

Схватив Домового за шкирку, я поднял его, потащил к чёрному ходу, запер дверь на засов.

— Ну теперь ты у меня всё скажешь, — я толкнул Домовой, и тот шлёпнулся на старый кафельный пол. Отполз, упёрся спиной в кухонную плиту. Хозяин забегаловки смотрел на меня ошарашенным взглядом: понял, что к нему действительно серьёзный человек явился.

— Теперь всё мне расскажешь, — проговорил я. — Кто такой Паук? Где его найти?

— Не знаю, — покачал головой Домовой. — Что хочешь делай, не знаю. Сказал я тебе, я — человек маленький, со мной серьёзные люди не разговаривают.

— Хоть что-то про него знаешь? Говори всё, и может быть, в живых оставлю.

— Да что говорить? Слышал я, что у него и фабрика есть, и казино. Да только я там никогда не был и, где находится, не знаю. Говорят, где-то в Агоре, а где… — Домовой пожал плечами. — У меня своё дело, у него своё.

Раздался звон разбитого стекла. В окно харчевни кто-то лез.

Я схватил Домового, поднял и стал толкать перед собой к выходу в зал:

— Скажешь, что всё в порядке.

Он вышел в зал.

— Не стреляй, это я… А-а!!!

Выстрелы хлопнули в пустом помещении. Домовой с грохотом рухнул на пол. Раздалась ругань. Нерадивый стрелок, похоже, сообразил, что попал не в того.

Под руку подвернулась швабра. Я схватил её и, пригнувшись, выбежал из двери. Домовой лежал и кряхтел, зажимая окровавленный бок. Я перешагнул его и спрятался за барной стойкой. Грохнули ещё выстрелы, звякнул выпавший магазин — перезарядка. Выскочив, я оказался лицом к лицу с парнем в рубашке и шляпе — одним из тех двоих, что пять минут назад сидели на улице. Древко швабры уткнулось ему в живот. Я припёр моего противника к стенке и толкнул, что есть сил. Древко пробило тело насквозь. Парень захрипел и повалился на пол, опрокинув ближайший стол и стулья.

В руке молодой человек сжимал крупный пистолет, напоминающий на Кольт одиннадцатого года. Я запихнул его за пояс, в карман — два запасных магазина. Пригодится. А то райончик здесь неблагополучный. В кассе нашлось около сотни драхм, ещё двадцать — у парня в кошельке. Деньги относительно небольшие, но лучше, чем ничего.

В меня было три попадания — именно столько отверстий я насчитал на собственной рубашке. Удары я почувствовал, боль — нет. Фибральное зрение показывало по-прежнему крепкие, насыщенные линии, опутывающие моё тело густой паутиной. Мышцы я, понятное дело, не видел, но ощущал каждый узел, в который собирались нити.

Моё новое тело оказалось буквально неубиваемым. Однако об осторожности тоже не следовало забывать. Я не знал, сколько выдержу попаданий, а проверять опытным путём как-то не хотелось.

Я покинул харчевню через чёрный ход, перебежал захламлённый дворик, оказался на улице. Быстро зашагал прочь, оглядываясь по сторонам. Тут и прежде было мало народу, а теперь и вовсе никого не осталось. Стрельба всех распугала.

Не успел пройти и ста метров, как до моих набитых ватой после перестрелки ушей донёсся рёв моторов. Я обернулся. По пустой улице на полной скорости летел старый бело-оранжевый седан.

Когда он поравнялся со мной, из окна высунулся ствол. Загрохотала очередь. Я бросился к ближайшему укрытию — дверной нише нежилого дома. Достал пистолет, прижался к стене.

Машина завизжала тормозами. Судя по голосам и хлопанью дверьми, из неё выскочили люди, улицу огласил рваный треск очередей. Я высунулся, выстрелил несколько раз в ответ, но пули заставили снова спрятаться. Они свистели совсем рядом, крошили кирпичную кладку, чиркали по асфальту. Дела мои были плохи. Чёртова мафия посреди бела дня разъезжала с автоматами и устраивала пальбу. Да они тут, похоже, хозяева!

Что-то ударилось о стену и покатилось по дороге. Граната. Я присел и сгруппировался, закрыв голову. Взрыв. Меня обдало осколками — словно щебёнкой швырнули. Неприятно, но не более того.

Сменил магазин, высунулся из-за угла. Выпустил по бандитам все десять пуль. Кто-то вскрикнул — кажется, одна настигла цель. Но боеприпасы заканчивались, надо было отступать. А путь, по сути, имелся только один — ломать забитую досками дверь и уходить через дом и дворы.