Грани (СИ) - Нелин Дмитрий. Страница 110

Джайры коротко кивнули и бесшумно исчезли за дверной занавесью. Сандра села рядом со мной на широкий подлокотник кресла, наклонила голову.

— И что ты думаешь обо всём об этом?

— Я уже ни о чём не думаю. Думать поздно. Это знаешь, как ехать по сыпучему песку. Потеряешь скорость, затормозишь — сразу сядешь на мосты, да так что не всяким трактором выдернуть потом получится. Так и нам нельзя терять темп. Остановимся, задумаемся, значит сгинем.

Зона. Поместье. Сандра.

Пока нас не было, пленными зелёными занимался Гелахир с помощью Пашки. Понятно, что сразу после их поимки толку от допросов было бы мало, они не знают нашего языка, мы их, а допрос жестами и рисунками это из области фантастики. Вдвоём они добились определённых успехов, научив их нескольким сотням слов, достаточных чтобы без запинки назвать имя, название и номер части, основную технику и вооружение и так далее. Их же собственный язык был сложным — слова состояли из множества слогов, звуковых полутонов или вообще были составными, как у немцев. Даже Инвё, послушав их разговор, покачала головой в растерянности, она со своим тонким слухом не могла выделить ни начала ни конца слов.

Обстоятельную беседу с зелёными Харальд назначил на поздний вечер. До этого он дня два наблюдал за их поведением, советовался о чём-то с Олегом и Нессой. Наконец, едва из окон зала совещаний ускользнул последний луч солнца, мы устроили небольшой спектакль. Зелёные в день, когда их схватили, были доставлены в поместье с завязанными глазами, содержались так, что не видели ни нашего быта, ни общественного устройства. Вдоль коридора, по которому их поведут, Дитрих расставил своих головорезов, по два у каждого поворота или входа в комнату. Конвой состоял из шести альварок — Селина, узнав о нашем замысле, расхохоталась и легко согласилась на их участие. Ровно в десять мы с Харальдом в сопровождении шести тёмных, наряженных в парадное девиц, вошли в камеру. На нас была наиболее внушающая с армейской точки зрения одежда. Тёмные сноровисто накинули трём пленникам повязки из плотной ткани, но не раньше, чем те разглядели и нас и их достаточно хорошо. В коридоре нас сопровождал внятный шелест металла — молодцы Дитриха при приближении брали автоматы "на караул", эта волна зловещего шороха предназначалась для ушей зелёных. За их спинами едва слышно шагали фурии в коже и серебре, в общем, когда мы прошли три этажа, зелёные даже с повязками выглядели весьма нервно. Я надеялась, что нам удастся вбить в их подсознание безнадёжность и бессознательный страх, это требовалось для задумки Харальда.

В зале было сумрачно, в открытые окна вливалась прохлада. Пашка, ждавший нас здесь, поджёг небольшие факелы. Стол был заранее оттащен к торцевой стене, на которую Харальд с ехидной усмешкой повесил небольшой портрет Сталина — и где только раздобыл? — в задумчивой позе с трубкой в правой руке и хищным прищуром рысьих глаз. Шорох шагов, снова шелест металла, короткие трепещущие звуки, которые возникают при резких отмашках, и вот тёмные разом сдёрнули с пленников повязки. Думаю, что такая подготовка к допросу довела бы до икоты кого угодно… и само начало выглядело не менее сурово. Харальд сидел за столом, положив руки сверху, рядом с пистолетом, я стояла за его правым плечом в заломленном чёрном берете, этакая бестия. Рива, которая вызвалась поучаствовать, смотрела на нас из-за спин зелёных вполне удивлённо, не ожидала такого представления. У входа стояли два десантника, они беззвучно, почти по-детски, хихикали.

Харальд посмотрел каждому пленнику в глаза, заметно задерживая взгляд. Потом кивнул Гелахиру:

— Начнём?

Гелахир со своими рыжеватыми волосами, собранными в толстый хвост, выглядел вообще не то анархистом, не то странствующим убийцей.

— Начнём… — сказал он, немного склонив голову и посмотрев на зелёных с интересом частнопрактикующего патологоанатома. Ближний ко мне зелёный побледнел и судорожно сглотнул. Кондиция достигнута.

Закончился допрос за полночь. Харальд задавал вопросы, Гелахир и Пашка помогали, я прилежно вела протокол, остальные участники создавали атмосферу. Спектакль удался, зрители были потрясены до глубины своих зелёных душ. Без двадцати час, как только пленников увели, я облегчённо отложила ручку и посмотрела на пятнадцать исписанных с обоих сторон листов. И это, по сути, конспект, столько они наговорили. Ещё предстоит сравнить всё с данными из других источников, внести поправки на добрый десяток факторов. Адова работа.

— Фффуух… — Харальд подошёл к окну, свесился через широкий подоконник в темноту, чтобы надышаться. — Ничего ребятки, крепкие, но мы им мозги вывихнули в нужную сторону. Будем надеяться, поможет.

— Ты уверен, что их можно отпустить?

Я встала рядом, подвинув его локоть.

— Можно. Завезём утром на вертушке подальше и пусть чешут на все тридцать два румба. Если выйдут к своим, хорошо.

— А не выйдут?

Он пожал плечами.

— Должны выйти. Послали же их чёрти за сколько в разведку… чёрти за сколько… твою мать!

Харальд вскинулся от окна.

— Едем к Селине!

Я, не расспрашивая, схватила всегда готовое к таким поворотам снаряжение. Через пять минут мы неслись на ховере в лагерь тёмных.

На наше счастье, они предпочитали отсыпаться днём, и все активные действия вести хотя бы с вечера, если не ночью. Селина встретила нас вопросительным взглядом. Я с завистью подумала, что вряд ли научусь вот так считанными движениями глаз выражать эмоции. Два-три па у неё заменяют добрый десяток слов.

— Что случилось?

— Пленные. С какой стороны они пришли, когда их перехватили?

Альварка пожала плечами, позвала дежурную. Та, выслушав приказ, кивнула и выбежала. Через несколько минут вошли две тёмные, я узнала в них тех резвых девиц, которые и поймали неудачливых лазутчиков. После короткого разговора Селина отпустила одну и сказала второй остаться.

— Она вас проведёт и покажет всё что нужно. Какие-то подозрения?

— Да. Возможно, где-то относительно близко есть хорошо укрытая разведбаза. В пределах дневного пешего перехода, полагаю. А мы уже десять дней ушами хлопаем.

Селина усмехнулась.

— Должно быть, интересное зрелище. Да, почему-то это и мне не пришло в голову… старею что ли?

Тут уже мне стало не по себе. Сколько должна прожить альварка, выглядящая от силы на тридцать пять, чтобы сказать "старею что ли?"

Она подняла глаза, подумала о чём-то, шепча и загибая пальцы.

— Будь я на их месте… давайте не торопиться. Садитесь, — кивнула она на раскладные сидушки возле походного стола. — Всё равно по темноте вам лазить смысла нет. Подумаем с толком.

Харальд достал из планшета карту-двухкилометровку, сделанную недавно армейской разведкой. Пока мы искали джайров, прибыло подкрепление от федералов — полк тяжёлой пехоты, несколько дальнобойных самоходок и два дивизиона полевой артиллерии.

— Вот мы, вот твой лагерь. В эту сторону точно никого нет, там постоянно летают союзники, сверху всё видно. Значит, где-то здесь.

— А они и пришли отсюда. Зоя, опиши что и как было.

Оставшаяся в шатре тёмная, обладательница человеческого имени, села рядом. Внимательные лиловые глаза вперились в карту.

— Мы были в дозоре здесь… — остриё карандаша в её тонких пальцах парило над плотной бумагой. — …заметили их здесь, вели досюда и взяли вот тут.

На карту легла волосяная ниточка маршрута. Пологая дуга дальним концом указывала в теснину километрах в сорока пяти от поместья, на западе за прерией. Там скалистые останцы сливались в причудливо источенную ветрами и водой горную цепь. Спрятать можно стотысячную армию.

Я посмотрела на Харальда.

— Ты прав. Надо их выпустить. Где-то здесь, — я накрыла пальцем место севернее теснины, на самой границе прерии. — С запасом в двадцать километров. И сказать на прощание что-то вроде "Ваши вон там", показав наугад. Они будут удивлены, но скорее всего попробуют вернуться в свою нору. Возможно, это действительно замаскированная база, тогда там могут быть несколько групп. Или кто-то, дожидающийся контрольного срока.