Негде спрятаться (ЛП) - Лаймон Ричард Карл. Страница 16

Джиллиан вздохнула, положила папку и книги на тротуар и бросилась к воротам.

- Я бы не стал этого делать! - воскликнул Джон.

- Очевидно, - сказала она.

Ворота висели криво, держась только на одной петле внизу. Джиллиан подняла их, толкнула внутрь, побежала через сорняки и сорвала деньги с колючки на ветке куста.

- Боже, это было глупо, - сказал Джон, когда она вернулась за своими книгами.

- Единственной глупостью было то, что ты заставил меня пойти за ней.

- Это дом Мэйбл Брукхерст.

- И что? Кто она?

Глаза Джона засияли, как будто он был рад встретить кого-то, кто не слышал этой истории.

- Она была сумасшедшей. Мой отец - парамедик, ты знаешь. Он был одним из тех, кто пришел и забрал ее. Она была мертва около трех недель, повесилась. Вонь стояла такая, что соседи начали жаловаться. Вот как ее нашли.

- Очень мило, - пробормотала Джиллиан.

- Говорят, что нет никакого способа избавиться от запаха. Вот почему никто не купил это место. И еще надписи. Папа сказал, что она написала странную хрень везде - на стенах и потолках. Маркерной ручкой. Маркер нельзя закрасить, он проступает сквозь краску. Так что даже если бы они смогли избавиться от вони...

- Что она писала?

Джон пожал плечами.

- Кто знает? Странное дерьмо. Она была чокнутая.

- Неужели никто не читал?

- Не знаю. Отец не читал. Я имею в виду, там воняло. Он не задерживался здесь дольше, чем нужно.

- Интересно, что она написала, - сказала Джиллиан.

- Почему бы тебе не пойти и не выяснить? - усмехнувшись, предложил Джон.

- Конечно, - сказала Джиллиан. - Ты думаешь, я спятила?

Была пятница. Перед тем, как родители легли спать, Джиллиан сказала им, что будет смотреть телевизор допоздна. Это была не совсем ложь. В то время, заинтригованная надписями, которые Мэйбл Брукхерст оставила на стенах и потолке, прежде чем повеситься, она сомневалась, что у нее хватит смелости прокрасться в старый дом, чтобы взглянуть.

После часа, проведенного за просмотром телефильма, размышлений о доме Брукхерстов и трепета, Джиллиан приняла решение. Она оставила телевизор включенным с низкой громкостью. Включила свет в ванной комнате внизу и закрыла дверь, чтобы казалось, что она внутри - на случай, если кто-то из родителей спустится вниз и поинтересуется, почему она не перед телевизором.

В спальне Джиллиан переоделась из ночной рубашки в джинсы, замшевую рубашку и кроссовки. Взяла свой фотоаппарат "Полароид", на цыпочках спустилась по лестнице и вышла из дома. В гараже она нашла отцовский фонарик и отвертку.

Прогулка до дома Брукхерстов заняла не более десяти минут. Она остановилась перед ним. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось. Джиллиан почувствовала как ветер под рубашкой холодит ей спину.

В соседних домах горел свет, но никого не было видно.

И меня никто не видит, - подумала она.

Дом Брукхерстов выглядел мрачно. Сорняки перед домом шевелились и потрескивали на ветру. Одно из передних окон было разбито, на отражающем блеск стекле чернело звездой отверстие.

Должно быть, я спятила, - подумала Джиллиан. - Я туда не пойду.

Она прошла мимо кривых ворот и пошла дальше, чувствуя, как страх уходит.

Я просто вернусь домой и забуду об этом. Никто никогда не узнает. Это была глупая идея.

Вместо облегчения Джиллиан почувствовала разочарование.

Что самое худшее может случиться, если я все-таки войду внутрь? - спросила она себя. – Меня могут схватить полицейские. Пробраться в заброшенный дом - не такое уж большое преступление. Они бы отвезли меня домой. Мне пришлось бы объясняться, но с мамой и папой проблем не будет. Они подумают, что это был странный поступок, но...

Что на самом деле самое плохое, что может случиться?

Ради бога, я не собираюсь встречаться с призраком Мейбл.

Самое худшее, наконец решила она, было бы прокрасться внутрь и попасть в лапы какого-нибудь подонка или извращенца. В таком заброшенном, захудалом месте, как это, мог остановиться кто угодно.

Ее снова охватил страх. На этот раз Джиллиан поняла, что отчасти это было возбуждение.

Просто смотри под ноги, - подумала она, - и убирайся к черту, если увидишь хоть какой-нибудь признак того, что это место занято.

Джиллиан уже дошла до угла квартала. Потом вернулась назад. По пути к дому Брукхерстов она наблюдала за соседними домами. Большинство штор в освещенных окнах были закрыты. Возможно, кто-то выглядывает из темного окна, но она готова была рискнуть. Если ее схватят полицейские, очень плохо, но что с того? Немного смущения. Она смогла бы это пережить.

Джиллиан распахнула калитку и побежала через сорняки к дому. Забежав за угол, она прислонилась к стене и попыталась успокоиться. Несколько мгновений ей не хватало воздуха. Это показалось Джиллиан странным. Она была в хорошей форме, пробежка на такое короткое расстояние не должна была ее утомить. Должно быть, это нервы.

Вскоре ей стало легче дышать, но сердце продолжало бешено колотиться. Хотя ей больше не было холодно, внутри все дрожало. Она заметила покалывание в груди и горле - странное сочетание боли и удовольствия, которое почему-то ассоциировалось у нее со скольжением вниз по неровному склону. По коже поползли мурашки. Ее соски были твердыми и чувствительными к каждому прикосновению развевающейся рубашки. Внутренний шов обтягивающих джинсов давил на нее, как палец. Джинсовая ткань была влажной.

Долгое время она не двигалась. Просто прислонилась к стене, скрытой густой живой изгородью вдоль соседского участка, и размышляла о том, что происходит с ее телом. Это должно было быть сочетание страха и возбуждения - трепет от того, что она делает что-то запретное и немного опасное.

Мне лучше приступать к делу, - сказала себе Джиллиан.

Отойдя от стены, она пошла вдоль дома. Сорняки хрустели под ногами. Она пригибалась каждый раз, когда подходила к окну. Позади дома был заросший двор.

Джиллиан нашла заднюю дверь. Подойдя к ней, она попробовала ручку.

Дверь была заперта. Хорошо. Если бы это было не так, она могла бы сдаться, решив, что внутри может быть кто-то еще. Поняла, что не попробовала открыть входную дверь.

Теперь уже поздно.

Отверткой Джиллиан покопалась в дверной коробке рядом с пластиной замка. Куски дерева отломились. Полетели щепки. Наконец, она отодвинула язычок замка и открыла дверь.

Вошла в дом.

Спертый воздух был теплым и имел слабый сладковатый запах, который Джиллиан находила немного тошнотворным, но не настолько, чтобы ее замутило.

Она была на кухне. Некоторое время смотрела прямо перед собой в темноту и не двигалась. Слышала стук своего сердца, звуки своего прерывистого, неровного дыхания. Попыталась задержать дыхание, но не смогла. Она все еще дрожала. Ток, обжигающий ее тело, казался еще сильнее, чем раньше, он заставлял ее жаждать разрядки, кричать от ужаса или содрогаться в оргазме.

Двигайся, - сказала себе Джиллиан.

Она включила фонарик и обвела лучом кухню. Никаких надписей не было. Может, Джон все перепутал?

Затем Джиллиан вышла в коридор. Древние обои, пожелтевшие от старости и местами облупившиеся, выглядели как полотно безумного художника-граффитиста. Как и потолок. Пораженная, она провела лучом фонаря по разноцветным словам и рисункам.

На всех рисунках была изображена тучная женщина. Они были примитивными, как работы четырехлетнего ребенка: раздутые тела, тыквенные головы с клочками оранжевых волос и лица, состоящие из ярких косых линий и кругов, овальные ноги и руки, пальцы-палочки. Были рисунки, на которых одежда была закрашена. На многих рисунках женщина была обнажена, с гигантской отвисшей грудью и огромными красными сосками. Тут и там были рисунки задницы, похожей на пару слипшихся воздушных шариков.

Наверное, это автопортреты, - подумала Джиллиан. Ей было немного жаль эту женщину, но к жалости примешивалось изумление.