Ее секрет (ЛП) - Блум Пенелопа. Страница 22

О моей дочери он все еще не знал. Мысли о Зои заставили меня еще больше скучать по ее легкой улыбке. Это было самое долгое время, когда я была вдали от нее с тех пор, как она родилась, и если бы моя мама не написала мне, что ей было весело, когда я еще была в автобусе, я бы волновалась больше. Я пыталась убедить себя, что это хорошо для нас обоих. Это укрепляло характер или что-то в этом роде.

Я провела руками по волосам и медленно повернулась, по-настоящему оглядывая комнату впервые с тех пор, как мы притащили сюда Питера. Это был пентхаус с потрясающим видом на Аннаполис вокруг нас. Я видела подобные места в фильмах, но, наблюдая за этим на экране, не передать, насколько невероятно было на самом деле находиться в таком пространстве, как это. Мне казалось, что у меня должна быть компаньонка, чтобы быть рядом с таким богатством. Я предположила, что одна только мебель стоит больше, чем я заработала бы за многие годы, даже с моей новой фантастической зарплатой.

Когда стало ясно, что Питер собирается спать… на этот раз, слава Богу, без храпа… я распаковала чистую одежду и приняла душ. Вся стена ванной комнаты была просто огромным окном, из которого открывался вид на город. Как только я убедила себя, что никто не будет сидеть без дела с биноклем, я решила насладиться видом. Мне также понравились предоставленные мыло и шампуни, которые пахли и казались дорогими. Единственной помехой в этот момент была необходимость держать одну ногу подальше от душа, чтобы не намочить медицинский ботинок.

Когда я закончила, я нашла смехотворно удобный белый хлопчатобумажный халат, висящий в шкафу в ванной рядом с полотенцами. Сначала я надела нижнее белье, а затем завернулась в халат.

У меня даже не было возможности высушить волосы, когда я услышала громкое восклицание «Какого хрена?» из-за двери ванной.

От ходьбы весь день, даже с помощью Питера, у меня еще больше разболелась лодыжка. Так что мне пришлось, прихрамывая, пробираться к двери.

Я обнаружила, что Питер встал и оглядывает комнату широко раскрытыми, растерянными глазами.

— Мы умерли? — спросил он.

Я рассмеялась.

— Нет. Ты ударился головой и потерял сознание.

Он потер висок, а затем впервые заметил, что я только что вышла из душа и одета в халат. Судя по выражению его лица, я подумала, что он также предположил, что я под ним голая. Его глаза блуждали по моему телу в течение нескольких секунд, прежде чем он, казалось, понял, что смотрит, и отвел взгляд.

— Напомни мне позже убить Уильяма. И Грэмми. Как долго я был без сознания?

Я посмотрела на часы.

— Не так уж и долго. Может быть, три часа с тех пор, как мы вышли из вертолета. Но врач скорой помощи сказала, что тебе нужно в ближайшее время пройти обследование в больнице.

Питер вздохнул.

— Я чувствую себя прекрасно. У меня даже голова не болит.

— И что? У тебя может быть внутреннее кровотечение или что-то в этом роде.

Он выгнул бровь.

— Мое оправдание за то, что я не хочу, чтобы ты умерла, — это бумажная работа. А у тебя какое? Я бы подумал, что ты уже скрестила пальцы на случай внутреннего кровотечения.

— Ты не такой злой, как притворяешься. И тебе стоит обратиться к врачу.

Он вздохнул.

— Если я почувствую какие-то симптомы сотрясения мозга, я пойду. Ты закончила там? Мне бы не помешал душ.

Я на мгновение представила, как должен выглядеть Питер без одежды, и совершенно замерла. Я знала, что просто неловко стояла там, когда должна была что-то сказать, но все, что я смогла сделать, это жест в сторону ванной.

Он вошел внутрь и закрыл дверь, и тогда я поняла, что оставила свою одежду на полу, включая нижнее белье, которое было на мне. Дерьмо. Я отчетливо помнила, как выбрала непрезентабельную пару трусиков, просто чтобы удержаться от каких-либо глупых идей. Я стояла в нескольких шагах от двери, раздумывая, стоит ли мне постучать и забрать их оттуда или просто надеяться, что он не заметит или ему будет все равно.

Я дважды постучала.

Дверь распахнулась, и Питер уже был без рубашки.

— Господи, — сказала я. — Как ты вообще так быстро снял рубашку?

— Тебе что-то нужно?

Стоять так близко к нему, когда на мне был только халат и нижнее белье, было достаточно плохо, но видеть его обнаженного, с мощным торсом на всеобщем обозрении угрожало уничтожить меня. Было что-то в положении его плеч и ключиц, что заставило меня замереть. Я никогда не знала, что ключица может быть такой соблазнительной, от того, как она тянула мой взгляд по восхитительному следу от его ключицы к этим круглым, мощным плечам, и…

— Мои трусики, — быстро сказала я, хотя из-за того, как сжалось мое горло, это было больше похоже на то, что я прохрипела слова. Я заставила себя поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, что было ненамного лучше, чем любоваться его телом, когда дело доходило до подавления растущего тепла в нижней части моего живота.

Он приподнял бровь, затем повернулся и заметил неприличную кучку моей одежды. Вместо того, чтобы собрать все вместе, он схватил только мои трусики, а затем протянул их мне с веселым выражением на лице.

— Это, э-э, консервативный выбор.

Я выхватила их у него.

— Спасибо, — сказала я как раз перед тем, как захлопнуть дверь перед его отвратительно великолепным лицом.

Я подошла к кровати и уткнулась лицом в мягкий материал. Конечно, я случайно приземлилась там, где Питер был в отключке. Я чувствовала его запах по всему одеялу, и сочетание этого запаха и воспоминания о его обнаженной груди заставило меня почувствовать, что я вот-вот сойду с ума… как будто моя вагина в настоящее время устраивала жестокое восстание за контроль над моим телом. Мало-помалу она выигрывала битву.

Я пожалела, что у меня не было своего номера, даже если он находился бы в темном углу отеля. Последнее, что мне сейчас было нужно, это оказаться в ловушке в этом экстравагантном пентхаусе, который выглядел как место, где люди занимаются экзотическим, классным сексом. Как в том сексе, когда зажигаются свечи и пальцы парня переплетаются с пальцами женщины, пока он шепчет ей на ухо сладкие пустяки. Может быть, он кормит ее клубникой в шоколаде и растирает ей ноги, прежде чем лечь на нее. Или, может быть, их одолевает животная похоть еще до того, как клубника будет съедена, и в конце концов они собираются разбить окна от пола до потолка.

Или, может быть, я была в отчаянии и сходила с ума. Я прижала ладони к глазам и перевернулась на спину на кровати. Я сходила с ума. Это была мания, вызванная членом. Бредовые фантазии, подпитываемые вагиной. Питер Барнидж был подобен биологическому оружию массового обольщения. Не имело значения, насколько отталкивающим он был. Не имело значения, сколько раз он заставлял меня сжимать кулаки и кричать. Все, что ему нужно было сделать, это устремить на меня эти глупо сексуальные глаза. Может быть, дело было в том, что он так ясно дал понять, что я ему не интересна, и все же за всем этим был тот маленький, слабый, почти отсутствующий намек на интерес. Между свирепыми взглядами и стонами разочарования в его глазах появлялся этот огонек, когда он смотрел на меня, и его губы подергивались от удовольствия после того, как я что-то говорила.

И именно поэтому мне было так трудно подавить свои блуждающие мысли. Если бы он был похож на Деррика и проявил свой интерес открыто и ясно, это было бы не так сложно. Вместо этого ему приходилось скрывать это за стенами тайны. Он должен был вызвать у меня отчаянное любопытство о том, что происходит за этими ледяными глазами, или о том, почему писатель-нехудожник тайно носил с собой заметки персонажей для триллера.

Я спрыгнула с кровати и подошла к своему чемодану. Мне нужно было перестать мучить себя мыслями. И больше всего мне нужно было быть полностью одетой, когда он выйдет из душа, потому что я явно была не в том состоянии духа, чтобы принимать взвешенные решения.