Кошачий эндшпиль (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич. Страница 58

«Да. Вик… что, совсем плохо?..» — неожиданное участие Старшей, её поразительная прозорливость, несколько встряхнули наставницу стай.

«Просто… очередная мокрица. Неприятно это, Старшая. Разумный не должен быть настолько жалок и слаб. Даже мужчина».

«Заканчивай там. Только смотри, он ещё понадобится живым!»

«Это хорошо… — протянула Викера. — Не хотелось бы ещё и когти пачкать о слизь…»

Сцену с задержанием штарнца наблюдал и ещё один персонаж. Раул сходил с того же челнока и даже остановился, когда осознал, чему именно свидетелем стал. Его взгляд надолго прикипел к молодой кошке, провернувшей задержание. Губы изобразили вполне нейтральную задумчивую улыбку, зато внутри… внутри всё полыхало негодованием.

Вот такие они — эти бестии, считающие Штарн своими охотничьими угодьями. Гордые, самоуверенные, умные… Да-да, именно так: умные и изобретательные. Многие мужчины назвали бы это проявлением женского коварства, на деле же за сим скрывалось малодушное нежелание сильного пола признавать за женщиной право на ум. Воистину, Высшие наглядно продемонстрировали прочей галактике всю степень мужского заблуждения… когда взяли власть в свои руки.

Опытный подпольщик предпочитал смотреть правде в глаза, ему были чужды все эти застарелые комплексы. Когда сражаешься в толще общества многие годы, начинаешь видеть реальную цену мнимого самомнения соотечественников. Сколькие из них реально готовы жертвовать свободой и благополучием ради идеи?.. То-то же!..

Раул даже готов был признать совершенство той социальной конструкции, что возводили на осколках штарнской государственности республиканки… если бы не одно «но». Генетика. Игра с генами уже привела к образованию в звёздных скоплениях социального выкидыша — Псиона. И подпольщик отнюдь не был уверен, что в один прекрасный момент игра на грани фола не приведёт Республику к чему-то подобному. Восходить по эволюционной пирамиде всегда тяжело, зато падать — легко и быстро. Поэтому мужчина не был противником республиканского социального строя — он был ярым борцом против генетических экспериментов. Человек слишком ещё тварь дрожащая, чтобы вручать ему роль творца…

Кошки меж тем закончили свои кошачьи игры. Утащили очередную жертву в свою норку, чтобы там получить желаемое. И ведь обязательно получат! Достаточно взглянуть на бессильного, послушно ковыляющего куда укажут человека, чтобы понять это со всей очевидностью. Да-да, Раул уважал валькирий! Уважал как противниц. Они казались ему куда опасней понятных и выдержанных сотрудниц Дальней разведки — слишком непредсказуемыми были. Умные, активные, опасные… Что может быть страшней?.. Сцена с регенератором, в который запихивали явно напичканного по самую макушку имплантами мужчину, будет теперь долго стоять перед глазами. Только эти ненормальные могли додуматься до такого…

Однако сам подпольщик был сейчас абсолютно чист. Никакого оружия, никаких запрещённых предметов, легальная личина и отлично отработанный образ. Оружие будет… потом. На месте. Так проще и безопасней.

То же самое время, центр столичного мегаполиса Штарна, Штаб-квартира Службы Контроля.

Валькирии меня не дождались, упорхнули, только их и видели. Пришлось искать транспорт… При кажущейся простоте задачи, на поверку она выходила совсем не тривиальной. Попробуй за полчаса не только добраться до базы, но ещё и подрать заблудшую кошку в лучших традициях стай! Объединить — самое верное решение. Только вот… не в такси же, право слово! И места там мало, да и кровь автоматика вряд ли оценит… Решение пришло, откуда не ждал. Сама виновница «торжества» предложила свою посильную помощь в нелёгком деле собственного наказания. Вот ведь странная кошка! Рана живо напомнила Кикки — та также легко принимала собственную судьбу, и даже помогала воплотить её в реальности… Так или иначе, но уже через пару минут мы грузились в служебный катер Службы Контроля.

Внутри оказалось немного тесней, чем в аналогичном транспорте фракции, но для двоих — более чем достаточно. Даже с учётом нашей «миссии». Рана сразу прошествовала в водительскую зону, бросив оттуда: «Ставлю автопилот на двадцать пять минут». Фатализму и невозмутимости этой кошки перед лицом предстоящего наказания позавидовал бы иной адепт боевых искусств страны восходящего солнца… Я принял это как данность и занялся оценкой окружающей обстановки. Именно за этим занятием меня и застала Старшая. Встала точно напротив. Заглянула в глаза.

— Начинай, — индифферентно бросила девочка.

— Ничего не хочешь сказать? — нахмурился, вмиг забыв обо всём.

— Время, Кошак, — опять сказала совсем не то, что хотел услышать, метиллия.

— Знаешь, девочка… даже я поражаюсь вашему кошачьему фатализму.

— Наказание за ошибки нужно принимать с радостью. Это — квинтэссенция мудрости, которая отложится в подкорке на многие и многие годы. Воспитание через боль — душевную и физическую — самое эффективное. Особенно, если боль душевная и физическая сливается в единое целое, выражаясь в раскаянии.

— Слишком мудрёно, Рана, — поморщился я. — Ты ведь понимаешь, драть тебя буду с сексом. Именно на это рассчитывали сёстры.

— Негативный опыт — тоже опыт, — хмыкнула метиллия. — Хотела интересного мальчика — вот и получу его… интересно. Или ты сам не хочешь?.. Ничего, Кошак, я не буду в претензии. Весьма поучительно получить наказание в столь экзотичном виде… глядишь, мне ещё и понравится…

Иронию мудрой кошки можно было пить, что тот мёд — тягучий и вязкий.

— Отрадно, что ты можешь в такой момент иронизировать… Ты права: время.

Первый удар пришёлся по груди, вспарывая чернильную ткань формы, разрывая вязь символа фракции, пятная его взблесками крови. Второй росчерк когтей прошёлся ниже, по животу. После я единым рывком разомкнул ошмётки магнитных застёжек, стягивая верхнюю часть комбеза с живота и груди. Следующим рывком сдёрнул его окончательно, стянув на секунду руки валькирии срываемой таканью. Наклонился к обнажённой по пояс женщине. Прошёлся языком по концентрической царапине, вспоровшей грудь. Прикусил зубами сосок. Рана задышала чаще — возбуждение рвалось в каждом вздохе и жесте валькирии. Подняв взгляд, поймал на её лице злую усмешку, пополам с острым оскалом желания. И насмехалась эта бестия отнюдь не надо мной… Над собой она смеялась! Даже в такой безрадостный час!

Дальнейшие удары имплантов слились в единый поток белёсой стали, что те блики солнца. Кровь разлеталась вокруг тяжёлыми каплями, пятнала пол, повисала на стенах. Уже через десяток секунд девочка была на полу, буквально вбитая сюда инерцией беспрерывных ударов. Поднялась на колени, оскальзываясь. Распрямила спину.

— Ты как хочешь?.. — её грудной голос, похожий на карканье ворона, рассёк непослушный воздух.

Я положил ладони на её плечи, разворачивая податливое тело спиной. Кошка не спорила — напротив, удивительно покладисто повернулась, опершись на руки; приподняла попку. Шалея от вида готовой на всё самки, я рванул на себе магнитную застёжку. Присел на колени. Когти жёстко зафиксировали бёдра валькирии, причиняя ощутимую боль. По телу девочки прошла дрожь, с губ слетел первый стон — но не возбуждения: боли. Боевые импланты продолжали выполнять свою нелицеприятную роль, даря отнюдь не ласки…

Наклонившись вперёд, оказался у гибкой шейки. В душе в бескомпромиссной борьбе сошлись жалость и возбуждение, и последнее, похоже, побеждало. Ведь Рана не хотела жалости. Она готова была получать воздаяние, была открыта для него. Почувствовав, как одна из моих ладоней заскользила по прогнувшейся спинке, девочка вздрогнула. Кожей лица я ощутил невысказанный вопрос.

— Не волнуйся, кошка, я не буду драть волосы.

— Я не против. Заслужила, — голос рвался из-под плотно сжатых зубов.

— Только не так. Если потом… когда-нибудь… будем нормально… только тогда.

— Ты… слишком миндальничаешь. Дери!

— Должны быть красные линии. Нельзя вообще без тормозов, — ответил я, также через сжатые зубы.