Почувствуй (СИ) - Севимли Алейна. Страница 191

— Не уехала? — Спросил отец, со слабым смешком. Он будто излучал покой, которого мне так долго не хватало. Раньше Джошкун был человеком суетой, сейчас же он представлял собой оплот надежности, спокойствия, уюта.

Впервые я чувствую себя так, будто возвращаюсь домой, возвращаюсь к своему отцу.

— Не смогла, — усмехнулась я, присаживаясь рядом с отцом на ступеньки. Сделав небольшую паузу, продолжаю. — Знаешь, я выхожу замуж.

— Надеюсь, в этот раз за нужного человека? — С тёплой улыбкой на лице, спросил отец, хитро взглянув на меня.

— За правильного. Только вот, я боюсь, — наконец, признаюсь, эта вещь мучила меня с момента новости о свадебном торжестве и Баркану я высказать её не смогла.

— Боишься сделать неправильный выбор?

— Нет, у меня не было сомнений по этому поводу. Но что-то мешает мне. Я боюсь. Боюсь, что может случиться нечто ужасное. С самого начала нашего знакомства нас преследовали неудачи, события, одно за другим, появлялись и пытались нас разъединить.

— Вы прошли через все невзгоды, помирились, не смотря на обиды, смогли воссоединиться после разлуки. Эти препятствия только показали силу вашей привязанности друг к другу. Не всё идёт гладко в жизни, дочка. Оставь свои страхи, всё будет хорошо.

— Спасибо, мне очень важна твоя поддержка, — тепло улыбаюсь я, ненадолго уложив голову на отцовское плечо.

— Но беспокойства не оставили тебя, так?

— Я боюсь собирать людей. Как бы нам не хотелось, но людей на свадьбе будет много, у семьи Биркана много друзей, и не все они тепло отнесутся ко мне. Не хочу выставлять всё напоказ, снова начнутся разговоры, а они неприятны и мне, и нашим семьям. У меня такое ощущение, что всё может стать ещё хуже. Будто предчувствие.

— Дочка, ни у кого в жизни нет гарантий, что не произойдёт нечто ужасное. Посмотри вокруг, у каждого человека свои проблемы, свои переживания. Но помимо этого люди, думая о плохом, приближают его, своими страхами. Главное помнить, нет проблемы на нашу голову, которую мы не в силах выдержать. Оставь свои тревоги, то, что должно случиться, обязательно произойдёт.

С последним предположением я не была согласна, считая, что любое несчастье возможно предотвратить, если вовремя принять меры, но спорить с отцом не стала. Тогда мне захотелось верить, что ничего страшного и непоправимого с нами не произойдёт.

— Спасибо тебе, — улыбаюсь я, выдыхая переживания в ночной, свежий воздух. — Холодает. Когда же вы распишитесь с Дефне? Вашу летнюю свадьбу пришлось перенести из-за моей болезни.

— Раз уж ты осталась здесь, отметим как можно скорее. Иначе мы хотели переносить до твоего отпуска, ты так переживала из-за работы, что мы просто не могли попросить тебя задержаться ещё на неделю, — хохотнул отец, показывая, что он совсем на меня не злится.

— Мне нужно извиниться перед Дефне, она так ждала это событие, и я испортила его целых два раза.

— Перестань, она и не думала обижаться. Каждый день молилась за тебя. Мы уже составили план. Пока тепло, посидим на улице. Приготовим мясо на костре, только придётся заняться уборкой во дворе, мы туда с момента переезда не ходили.

— Предлагаю начать уборку завтра, и дом подготовим к переезду молодой жены. Освобожу комнату для Азата…

— Дочка, ты добра, и меня радует, что ты так тепло отнеслась к Азату и Дефне, однако мне бы хотелось, чтобы до свадьбы ты пожила здесь.

— Что? — Улыбаюсь я, не ожидая услышать нечто подобное. — Я даже до решения о браке здесь не жила. Зачем мне оставаться здесь и мешаться под ногами?

— Пойми меня правильно, мне очень не хватало тебя, но во мне жила надежда, что когда-то ты вернешься, поэтому и не трогал твою комнату. Но сейчас, из дома мужа ты уже не уйдешь. Давай проведём это время как семья, раньше мы не уделяли друг другу достаточно времени.

— Конечно, к тому же я хотела оставаться у тёти, во всяком случае, пока мы с Бирканом не определились, где будем жить дальше.

И началась вечная канитель, у которой не было ни конца, ни края. Сначала уборка в доме и дворе, особенно тяжело было превратить отцовскую холостяцкую лачугу в приемлемое для молодой жены обиталище.

Мы выбросили больше половины старых вещей, в комоде и шкафчиках отца завалялась самая бесполезная ерунда, куча старых зарядок, блоки питания, провода, в ящике с рубашками обнаружился проржавевший гаечный ключ, моток лески, и блесна. Под кроватью куча старых газет, несколько тоненьких книжек из киоска, фантики, хотя отец и не любитель конфет. Под комодом покоились части развалившегося, старого стула, отдельно одна ножка, и спинка.

Каким образом при ремонте дома эта спальня осталась совершенно нетронутой, мне непонятно. Благо остальные комнаты выглядели приемлемо, а с одной комнатой мы с отцом справились вдвоём.

Куда сложнее пришлось нам при уборке заднего двора, благо Биркан и Танер, которого, в силу внешних данных, два моих родственника начали называть быком, оказали нам помощь.

Отец, не без гордости, демонстрировал Биркану изменения в своей комнате, теперь ему даже не было стыдно снять прибитую к оконной раме на гвозди тряпку, скрывающую от любопытных соседей бардак.

Пока мужчины разговаривали, я варила им кофе, с минуту на минуту должен был приехать Танер, и вот, дождавшись долгожданного звонка в дверь, я побежала в прихожую, и остолбенела, распахнув дверь.

На пороге стояла Рувейда, ранее мне не приходилось видеть её в кроссовках, рубахе и укороченных, дырявых джинсах, ни в чём, кроме платьев, особенно свадебного наряда, я её не видела.

— Привет, — проговорила она, пока я ошеломленно молчала, не проявляя гостеприимства. — Ты меня не ждала, верно?

— Привет, добро пожаловать, — отмерла я, отходя в сторону, предоставив девушке дорогу.

Не успела я немного раскинуть мозгами, и вспомнить важную информацию самостоятельно, как увидела приближающегося к двери друга, и пазл сложился.

— Ты уже дверь хотела закрывать? Так просто не отделаешься, ещё расскажешь мне, что такого необычного произошло в лесу, что ты простила этого болвана, — адвокат, как и я, особым дружелюбием не располагал, поэтому тоже не поздоровался. Зашёл в дом, скинул у порога обувь, и, чувствуя себя как дома, двинулся на кухню.

В руках он нёс большую коробку, по этой причине направился на кухню, дабы быстрее избавиться от груза.

Мы с Рувейдой остались наедине, пройти молча за женихом она не могла, так же, как и я не могла проследовать за гостем. Между нами висела необходимость что-то сказать друг другу.

— Извини его, он, как и всегда, в меру, или чуть больше, беспардонен, — со смущенной улыбкой проговорила девушка.

— Не извиняйся, это же Танер, — так же нелепо улыбнулась я.

Пока мы пытались связать два слова друг с другом, мужчины уже что-то громко обсуждали на кухне, и кто-то загремел ложками. И мы даже не сомневались, что это адвокат.

— За некоторые вещи мне следует попросить прощения, — вдруг выдохнула девушка, это далось ей тяжело, но едва выпалив мысль, она почувствовала облегчение.

— Если ты про свадьбу, то не стоит. Там твоей вины нет.

— Возможно, но я иногда представляю, что ты чувствовала в те дни, поэтому и извиняюсь. Знаю, время обратно не вернёшь, и твоя боль никуда не денется, но…

— Я понимаю, и мне очень приятно, что мы поговорили об этом. Никаких проблем нет, всё осталось в прошлом.

— И ещё одна вещь, — Рувейда понизила голос, надеясь быть неуслышанной мужчинами, продолжающими что-то громко обсуждать. — Мне известно о той ситуации в Стамбуле. И за неё я непременно должна извиниться.

— Речь о фотографиях?

— Да. Я узнала об этом уже после возвращения тёти, они обсуждали дело с мамой, и я подслушала. Если бы я узнала немного раньше, поверь, я бы предотвратила это.

— Всё в прошлом, — прошло много времени с того момента, я знаю, что то была ложь, но это не мешает мне вернуться в тот день и ощутить на себе то отчаяние, которое испытала тогда. — Только я не понимаю, для чего это было?