Миллион поцелуев в твоей жизни (ЛП) - Мерфи Моника. Страница 19

Выражение лица Рен становится мрачным. Она разозлилась. И я ее понимаю. Натали ведет себя как последняя дрянь. “Перестань говорить обо мне, Натали”.

“О, да? И что ты собираешься с этим делать, если я не остановлюсь?” — насмехается Натали.

"На твоем месте я бы не стал это проверять,“ — бормочу я. Обе девушки смотрят на меня, глаза Натали вспыхивают раздражением. ”У меня есть кое — что на тебя, Нат".

Обнаженные фотографии, которые она присылала мне в прошлом — которые она практически отправляла каждому парню в кампусе. Видео, на котором она попыхивает вейпом на вечеринке в прошлом году. Еще один видео, где ее хорошенько трахает Малкольм, хотя я его никогда не смотрел.

Малкольм, конечно, позаботился о том, чтобы мы все получили копию, хотя я не слишком уверен, знает ли она, что он это сделал. Он позаимствовал эту идею у другого парня из нашего класса, который делает то же самое. Такой чертовски неряшливый.

“Ты сейчас серьезно? Ты действительно принимаешь ее сторону?” Она машет рукой в сторону Рен.

”Если ты продолжишь над ней издеваться, я помогу ей уничтожить тебя". Я пожимаю плечами. ”Это так просто".

Натали ничего не говорит, но она заметно дрожит. Из-за страха или гнева. А может быть, в сочетании того и другого. “Ты мудак”.

“Это старые новости, детка. Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.”

Раздраженно она поворачивается и уходит, плюхаясь на свой стул через пару рядов от меня с очень громким “Хм”.

Малкольм выбирает этот момент, чтобы войти в класс, его взгляд останавливается на Рен, стоящей у моего стола, его глаза сужаются.

Он не выглядит довольным.

Тот, кто больше всего потеряет из всех нас, если Рен выдаст его — это Малкольм. Его отправят обратно в Англию — последнее место, куда он хочет попасть. У него неустойчивые отношения с родителями, особенно с матерью. Все, что он делает, недостаточно хорошо для этой женщины. Если бы его выгнали из школы и отправили обратно в Великобританию? Забудь это. Она была бы в ярости и, вероятно, лишила бы его финансовой поддержки. Малкольм направляется к своему столу, который находится по другую сторону от меня, ближе всего к тому месту, где стоит Рен. Он врезается прямо в нее, даже не потрудившись сказать "извини", что необычно, потому что он британец и чертовски вежлив, прежде чем усесться за свой стол, свирепо глядя на нее.

“Ты не возражаешь?”

Рен потирает руку в том месте, где он столкнулся с ней, быстро моргая.

Какого черта? Этот ублюдок причинил ей боль.

Если она начнет плакать, я сойду с ума.

“Осторожнее, Мэл”. Когда он смотрит на меня, я бросаю на него взгляд, который говорит: "Отвали, блядь".

Он пожимает плечами. “Она преграждала мне путь”.

“Она девушка. Ты столкнулся с ней, как будто ты полузащитник или что-то в этом роде.”

“Ты говоришь это так, как будто это плохо”, - добавляет Рен.

Я обращаю свое внимание на нее.

“Сказать что, как будто это плохо?”

“Что я девушка. Как будто это проклятие, или я недочеловек, или что-то в этом роде.”

“Ну…” Малкольм растягивает слова. “Ты та, кто это сказала”.

Эзра смеется.

Я сохраняю спокойствие, мой гнев кипит где-то под поверхностью.

“Женщины хороши только для одного, не так ли, Крю? Это то, что ты говорил раньше.”

Малкольм не колеблется ни секунды. “Блядь. Это так. Да, и готовка. Полагаю, это проясняет две вещи.”

"Ты отвратителен," шепчет Рен, переводя взгляд на меня. “И ты не лучше, учитывая, что ты сидишь тут и позволяешь ему говорить такие ужасные вещи”.

Мой гнев растет из-за того, что Рен ведет себя как типичная осуждающая личность. “Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я думаю, что Малкольм прав? Что женщины не годятся ни для чего другого, кроме быстрого секса? Возможно, он что-то заподозрил."

“Ты такой придурок, Ланкастер!” Натали кричит со своего места, хохоча во все горло.

Ей это сходит с рук только потому, что Сков все еще не вошла в класс. Прямо сейчас здесь как будто все бесплатное шоу для всех.

“Она права”, - говорит Рен, ее голос устрашающе спокоен. “Ты полный мудак”.

У меня отвисает челюсть. Эзра почти в истерике, он так сильно смеется. Даже Малкольм посмеивается.

Рен разворачивается на каблуках и быстро идет по проходу, хватая свой рюкзак с пола, прежде чем выбежать из класса. Пробегая мимо Сков, которая смотрит, как Рен уходит, прежде чем закрыть дверь класса.

“Почему эта девочка продолжает убегать из моего класса, когда она никогда не прогуливала ни одного дня в своей жизни?” Сков ни к кому конкретно не обращается, направляясь к своему столу и качая головой.

“Что, черт возьми, все это значит?” Я спрашиваю своего друга. “Ты намеренно столкнулся с ней, чтобы причинить ей боль?”

Малкольм свирепо смотрит на меня. “Я ей не доверяю. Тебе тоже не следует этого делать. Эта маленькая паинька в конце концов донесет на нас, и тогда нам крышка”.

“Значит, вызвать ее на дуэль и выставить глупой перед всем классом — это твой способ заставить ее замолчать?”

У него хватает порядочности казаться раскаивающимся. “Если она будет боятся нас, может быть, она ничего не скажет”.

“Напуганная до чертиков, она тоже может признаться в том, что видела”. Черт, я не знаю, что заставит Рен замолчать. Может, мне стоит хоть раз быть с ней поласковее. “Не забывай, что она может разрушить все для тебя — для нас — одним посещением кабинета директора. Отличный план ты придумал, мой друг. Действительно солидный.” Хотя кто я такой, чтобы говорить? Я только и делал, что угрожал ей раньше. Я такой же плохой, как Малкольм.

Возможно, хуже, учитывая, что все, чего я хочу, это трахнуть ее.

Осознание этого ударяет меня в середину груди, напоминая мне, что я, в конце концов, смертен. Мне нравится вести себя так, как будто меня ничто не трогает, но в настоящее время есть только одна вещь — один человек, который может прикоснуться ко мне. Проникнуть в мою голову.

Полностью погубить меня.

И это Рен.

“Может быть, кому-то нужно угрожать ей, чтобы заставить ее держать рот на замке, поскольку ты единственный, кто может думать только о лишении ее девственности”, - парирует он.

Мой взгляд прожигает Малкольма. Я ненавижу то, как он узнал, о чем я думаю. Хотя, черт возьми, это моя собственная вина. Я вожделею Рен с тех пор, как начался наш выпускной год. Черт возьми, даже дольше.

Почему мне не наплевать на защищенную маленькую девственницу, которая, вероятно, дала бы мне пощечину, если бы я попытался взять ее за руку? Она, наверное, никогда в жизни не видела член. Никогда не целовалась. Ее никогда не трогали.

Она чистая. Нетронутая.

Совсем не в моем вкусе.

Так почему же я умираю от желания испачкать ее?

Я оглядываюсь и вижу, что Натали с интересом прислушивается к нашему разговору. Чертовски здорово. “Это неправда”.

“Чушь собачья. Ты так чертовски сильно хочешь ее. Я вижу это в твоих глазах. А это значит, что ты на самом деле не сделаешь ничего, что могло бы угрожать ее хорошенькой заднице." Малкольм качает головой. “Она собирается уничтожить нас, и ты позволишь ей”.

“Говори тише”, практически шиплю я, свирепо глядя в сторону Натали. Она быстро отводит взгляд. “Я не позволю Рен ничего испортить, хорошо? Я прослежу, чтобы она вела себя тихо.”

“Угу”, - говорит Эзра с дерьмовой ухмылкой на лице. “Единственное, что ты хочешь использовать, чтобы заставить ее замолчать, это твой член, засунутый глубоко ей в рот”.

"Заткнись на хрен," рявкаю я достаточно громко, чтобы мой голос привлек внимание Сков. У нее вырывается вздох, и она упирает руки в бедра. “Мистер Ланкастер, я действительно не одобряю такого рода выражения в моем классе”.

“Извините”. Хотя в моем голосе нет никакого сожаления, и она это знает.

“О, я уверена, что это так. Поскольку вы, похоже, пока не можете остепениться, вам нужно отправиться на поиски своего партнера по психологии. Приведи ее обратно в класс, хорошо? Мне бы не хотелось отмечать ее отсутствие.”