Периферия (СИ) - Волев Владимир. Страница 2

Так вот, покупая «Маяк спасения», ты автоматически заключал с конторой «Общественная дружина» контракт на оберег твоего тела. Если кнопка была нажата, то можно было быть уверенным, что тебя найдут и доставят обратно к месту прописки целым и даже, возможно, невредимым. Времена сейчас пошли темные…

Не так давно мы открыли Чистую Энергию, которая дала резкий рост технологий Королевства. Политика продвижения только себя же привела к тому, что мы отдалились фактически от всех соседей, с которыми в былые времена поддерживали хорошие отношения. Финалом стала эта проклятая железная стена, которой Королевство отгородилось от всего мира.

Теперь ни командировок за рубеж, ни отпусков в оазисах Ниццы: сиди себе, печатай сводки новостей — и не дай бог чего ненужного напечатать! Казнить, конечно, прилюдно не станут сейчас, времена не те, но вот перепечатать точно заставят. Минус еще поставят в профиле профуспеваемости, а тогда ни премии не видать, ни повышения, и это обидно.

Именно поэтому Иван так яростно пытался вырваться в какую-нибудь командировку, уйти хоть ненадолго от этой однообразности. Именно поэтому он разругался с женой и съехал от нее на съемную квартиру, а сейчас закрывает дверь единственной копией ключа. Именно поэтому он, вместо мыслей о новом автотранспорте, думает о «Маяке спасения».

***

Добро пожаловать в Королевство! Сейчас мы являемся просто потребителями, хотя вряд ли кто-то сможет сказать, почему так произошло. В свое время, когда все другие развивали промышленность и осваивали новые технологические ниши, мы покупали и продавали. Снова покупали и снова продавали, тем самым умножая свой капитал. Капитал рос, а с ним росли и городские агломерации центральных городов. Вместе с ними усиливалось и чувство, что наш народ живет правильнее всех, и для дальнейшего роста нам никто не нужен.

Это и оказалось роковой ошибкой: вскоре границы закрылись — и покупать стало не у кого, и продавать стало некому. Капитал, вроде бы, и рос, но продавалось одно и то же. Одна вещь, побыв некоторое время у одного владельца, переходила к другому, но новых не прибавлялось. Жизнь будто замерла в одном времени. Финальным аккордом стало открытие Чистой Энергии, свойства которой позволили нам и вовсе ни от кого не зависеть.

В одной из таких агломераций и жил Иван. Он не хотел ни покупать, ни продавать, и поэтому сильно отличался от всех остальных. Отсюда и были его проблемы. Хотя ему и удалось найти работу в центральной прессе и даже достигнуть там определенных высот, Иван всегда чувствовал, что в городе Збауледижне что-то не так, но никак не мог понять, что именно, что очень тяготило его пытливый ум.

Говорили также, что на периферии Королевства всё обстоит по-другому, что там сейчас как раз и сосредоточено всё производство. Ведь, если подумать, откуда-то берется еда, и где-то по проводам начинает свой бег Чистая Энергия? Нужно было выяснить всё это, только так можно было в чём-то разобраться. Именно поэтому Иван сейчас шагал по пластикатной мостовой в сторону электровокзала.

Пластикатная мостовая под ногами была очень удобна из соображений практичности. Проложив один раз такую мостовую, можно было быть уверенным, что не только ты, но и твои дети и внуки будут ходить по ней, пока этот материал не решат заменить на что-то более практичное. Плюс полное покрытие земли пластикатом позволяло избавиться от грязи и пыли, а искусственные деревья-оросители чистили воздух получше всякой естественной растительности. Если взглянуть вверх, можно было заметить протянутые штабелями, почти заслонившие собой всё небо дорожки для электромобилей, насыщенные свисающими лампочками ночного освещения.

Электроавтомобили и автомеханические средства полностью вытеснили с улиц всю живность, что раньше толкала и тянула за собой коляски, брички и поводы, — прогресс всё же берёт свое. Хоть пластикатные улицы и самоочищались ночью, но всё равно механика была проще, и её не надо было содержать, кормить, за ней не надо было убирать. Просто завел усиленную пружину, и завода хватит на пятьдесят километров, а если поставить автодоводчик, то нужно лишь менять батарейки и ехать себе, ни о чём не думая. Или можно было купить электроавтомобиль: зарядил его — и езди на Чистой Энергии, пока заряд не кончится, а провода подзарядки сейчас проложены даже между агломерациями; стоит лишь поднять ус, как у городских троллейбусов, и оплатить электричество.

Но Иван никогда не любил личный транспорт. Он предпочитал брать такси или ехать на общественном, нежели садиться за эти сложные и непонятные ему механизмы; а ещё лучше — просто гулять пешком, пытаясь разглядеть за запутанным узором проводов синий свод неба. Также с презрением Иван смотрел на все эти торговые центры, которые давили цветной рекламой, завлекая купить уже использованные вещи. Он не мог понять: зачем люди стремятся продать, чтобы купить что-то «новое», и зачем им ворох ненужных вещей? Ивану хватало необходимого минимума, и именно поэтому он маялся, пытался добраться до истины. Всё время задавал кучу вопросов, даже понимая, что это может не очень хорошо закончиться…

***

На современном вокзале царила тишина. В отличие от огромных локомотивов — мастодонтов прошлого, съедавших тонны угля просто для начала движения, современные поезда едут на Чистой Энергии. Точнее даже сказать, что они парят. Чистая Энергия — это вообще разговор отдельный: никто точно не мог сказать ни откуда она берется, ни как действует. Может, ученые в верхах правления, сидящие в закрытых лабораториях, и знали это, но обыватель мог видеть лишь только одно. От присутствия этого вещества (чем бы оно ни было) материя сходила с ума. Законы физики переставали действовать в предсказуемых направлениях, и, только соблюдая некоторые условия, можно было добиться нужного результата.

Именно так и работали современные поезда: под мерным гудением головного электровоза скрывалась управляемая мощь Чистой Энергии. То, что она не выходит из-под контроля, было заслугой машиниста и, возможно, небольшого количества везения. Поезд намертво цеплялся к рельсам, а на них подавалась толика Чистой Энергии. Что происходило потом — сказать не мог почти никто.

Этого не знал даже машинист, поскольку видел только приборную доску перед глазами и не имел возможности выйти наружу. Этого также не знали и сами пассажиры, ведь окна зашторивались со стартом, чтобы людям не стало плохо от скорости движения. И, разумеется, этого не знали жители окрестностей, где проходила железная дорога, ведь на всём протяжении путей была возведена трёхметровая стена с колючей проволокой, и охранялась она покруче Центральных Складов с неприкосновенным запасом. Знали об этом разве что сотрудники Секретной Службы Королевства, но при поступлении они давали клятву о неразглашении. Это были не просто слова.

Поезд постепенно развивал максимальную скорость, а Ивану не оставалось ничего другого, как лечь и немного подремать. Окна были уже зашторены, никого из интересных личностей вокруг видно не было — только одни коммивояжеры и командированные. Они всегда жутко скучны: всё о делах да о делах. Один вопрос не давал ему покоя: на что же всё-таки расходуется Чистая Энергия? Каким образом она могла так менять пространство?

Скорость тем временем дошла до максимальной, о чём свидетельствовали еле различимый свист разрезаемого воздуха и редкие стуки по обшивке. Вообще сейчас редко кто ездит поездами, но это не вина высокой стоимости билетов или той самой пресловутой Чистой Энергии, которая до сих пор пугала многих. Виной тому стало как раз то, что люди сознательно стали меньше путешествовать. Скорость поездов в новое время доходила до нескольких сотен километров в час, и все города Королевства были соединены железнодорожными путями. Это позволяло быстро и безо всяких проблем добраться до самых интересных уголков, но люди как-то обмельчали.

Если раньше фактически любой мог на выходные рвануть чуть ли не за границу, невзирая на все разрешения и допуски, то сейчас, осев на месте да обзаведясь семьей и «сев на должность», человек переставал хотеть чего-либо. Он покупал и продавал, и всё снова и снова, и даже получение обычного разрешения на переезд вызывало у него отвращение и нежелание что-нибудь делать.