Спартак. Гладиатор - Кейн Бен. Страница 11

– Как ты мог?! – взревел Гетас. – Говнюк позорный!

– Будь ты проклят! – выкрикнул Севт.

Спартак лишь смотрел на Медока со жгучей ненавистью.

Медок вздрогнул, подошел и встал рядом с Котисом. Тот похлопал его по плечу:

– Я не забуду твоей верности.

Ариадна принялась безмолвно осыпать Медока проклятиями. Пускай он ослепнет. Пускай его плоть отвалится от костей и молния поразит его. Пускай он упадет с коня и разобьется насмерть. Она знала, что, если хочет бежать, сейчас для этого самый подходящий момент, но не могла заставить себя уйти. Спартак и его товарищи заслуживали хотя бы того, чтобы кто-то стал свидетелем их ужасной судьбы.

– Поллес, продолжай, – велел царь.

– Сперва изменников выпорют. По сорок плетей каждому. – Поллес со злобной усмешкой указал на инструменты, лежащие на столе перед ним. – Потом начнутся настоящие пытки. А в конце я перережу им глотки и займусь остальными гадами.

Он взглянул на Котиса.

– На ваше счастье, козлиного дерьма куски, – прогремел царь, – племя не может себе позволить потерять столько воинов! И потому я решил, что умрет каждый шестой. Десять человек, выбранных по жребию. Остальные поклянутся мне в вечной верности, а чтоб доказать ее, дадут мне заложников.

Толпа недовольно всколыхнулась. Люди двинулись на телохранителей, но те, орудуя тупым концом дротиков, восстановили порядок. Ярости Ариадны не было предела. Она едва сдерживалась, чтобы не кинуться на царя и не попытаться убить его. «Дионис, молю, помоги мне!»

– Начни со Спартака, – приказал Котис.

Ариадна закрыла глаза, но заткнуть уши не могла, чтобы отгородиться от творящегося ужаса. Послышался не то шорох, не то свист – это плеть рассекла воздух. А потом она с резким отрывистым звуком коснулась тела Спартака. Последним – и худшим из всего – стал его сдавленный стон. Пару мгновений спустя Поллес нанес еще один удар. И еще. И еще. Это было невыносимо. Ариадна прикусила губу изнутри, удерживая крик. Вскоре рот ее наполнил металлический привкус крови, но, вместо того чтобы разжать зубы, девушка стиснула их еще сильнее. Почему-то от раздирающей голову боли ей стало легче.

К тому моменту, как Спартак насчитал двадцать ударов, он ощутил, как силы покидают его. В этом не было ничего удивительного. Во время службы в легионе он не раз видел, как солдат пороли. После сорока плетей он впадет в полубессознательное состояние, а спина его будет изорвана в клочья. Если Поллес прикажет продолжать, после шестидесяти ударов он, Спартак, перестанет что-либо осознавать. С этого момента он с легкостью может умереть от ран. Эта мысль вызвала у него мимолетную кривую усмешку. Котис не захочет, чтобы он умер под плетью. Порка закончится на пятидесяти ударах. Лишь после этого начнется настоящая боль. Он видел стол с инструментами палача: клещи, прутья, зазубренные лезвия. Рядом же установили жаровню с раскаленными углями.

Все происходящее казалось нереальным. Это будто помрачение рассудка. «Избит и замучен до смерти в собственном селении. Какая ирония».

Спартак не услышал крика часового от ворот. Котис, Поллес, Ариадна и другие свидетели кровавого зрелища тоже не обратили на него внимания.

В селение вошла колонна людей. Зрители повернули голову в ее сторону и принялись недоуменно переговариваться. Кое-кто даже отправился поговорить с новоприбывшими. Ариадна вытянула шею, но не смогла ничего рассмотреть за толпой. Через некоторое время даже царь сообразил, что что-то происходит, и приказал Поллесу остановиться.

Командир телохранителей неохотно подчинился.

Судорожно дыша, Спартак прижался к деревянной раме. Он понятия не имел, почему Поллес прекратил. Однако передышка оказалась очень кстати. У него появился шанс хотя бы немного восстановить силы. Так можно вытерпеть больше боли, когда та возобновится. Спартак поймал устремленный на него взгляд Ариадны. На лице девушки была написана такая мука, что он ощутил угрызения совести. Попытался даже успокаивающе улыбнуться, но получилась лишь гримаса. «Великий Всадник, защити хотя бы ее!»

– Пусть подойдут! – крикнул Котис.

Возникла небольшая задержка, пока его телохранители расчищали путь через толпу. Заинтересовавшись, Спартак прищурился в попытке разглядеть, кто – или что остановило его мучения.

Первым в поле зрения попал бритоголовый, глыбообразный мужчина в потрепанном зеленом плаще. На поясе у него висел гладий в ножнах, и неизвестный, очевидно, умел с ним обращаться. Походил этот человек на римского солдата. За ним следовали восемь спутников с оружием, с суровыми лицами, шрамами на руках и ногах – наверняка легионеры-ветераны. А вот ковылявшие следом люди в лохмотьях, скованные друг с другом за шею, были иного сорта. Даже ребенок понял бы, что это рабы. Они принадлежали к разным народам: некоторые явно фракийцы, иные же из понтийских греков или даже скифов. В самом хвосте двое вели трех мулов.

«Подонок-работорговец!» – с яростью подумал Спартак. Такие стервятники следовали по пятам всех армий, в которых ему доводилось служить. Обычно они покупали пленных, захваченных легионерами, но были не прочь похитить любого, кто оказывался слишком слаб или глуп, чтобы попасть им в руки. Мужчины, женщины, дети – они хватали всех. В последние десятилетия Рим постоянно испытывал потребность в рабах. Однако же этот человек не был обычным работорговцем. Он вел лишь мужчин, а значит, он работал на клиентов, владеющих поместьями или шахтами. Спартак закрыл глаза и попытался отдохнуть. Его это все не касалось.

– Довольно! – крикнул Поллес, когда новоприбывший оказался в дюжине шагов от Котиса. – Поклонись царю!

Глава каравана тут же повиновался.

– Мое имя Фортис. Я торговец, – сказал он на ломаном фракийском. – Я пришел с миром.

– Превосходно, – язвительно бросил Котис. – Хотя девять твоих охранников не особо напугали моих телохранителей.

– Конечно, государь, – печально улыбнулся Фортис.

– Зачем вы явились?

– Государь, мой господин в Италии отправил меня за рабами.

– Это я вижу. Для сельскохозяйственных работ и тому подобного?

– Нет, государь. Мне нужны мужчины, которые могут сражаться на арене, как… – Фортис остановился, пытаясь подобрать слово, но все-таки перешел на латынь, – гладиаторы.

Спартак насторожился. Ему доводилось видеть, как захваченных римлянами военнопленных заставляли биться до смерти ради развлечения тысяч одобрительно вопящих легионеров. Жестокость этих боев смягчалась тем фактом, что победителей нередко отпускали на волю. Спартак сомневался, чтобы такое случалось в Италии. Неосторожное движение отозвалось в изодранной спине острой болью. Снова закрыв глаза, он принялся дышать сквозь боль.

– Гладиаторы? – Котис нахмурился.

– Да, государь, – ответил Фортис по-фракийски. – Опытные бойцы с разным оружием, сражающиеся друг с другом на глазах у зрителей до победы одного из них. Это первоклассное зрелище. Народ очень любит его.

– Вы используете только рабов? Что в них может быть интересного? – Котис не скрывал презрения.

– Среди военнопленных и преступников, разумеется, можно найти много достойных кандидатов. – Фортис кивком указал на своих пленников. – Но и обыкновенные рабы могут вполне подойти, если правильно их выбрать. Скифы, например, отличаются особой свирепостью, а понтийцы дерутся, как загнанные в угол крысы. Но лучшие из всех – фракийцы. Всем известно, что ваш народ самый воинственный в мире. У нас в Италии говорят «фракийцы хуже снега», а если бы ваши племена объединились, то завоевали бы все прочие народы.

– Медовые речи римлянина! – с рычанием перебил его Котис. – Так ты пришел посмотреть, не удастся ли купить здесь рабов?

– Да, государь, – смиренно ответил Фортис. – Пленников, которых ваши воины могли захватить во время набегов на иные племена, и других. – Он взглянул на Спартака и его товарищей и тут же отвел глаза.

Его интерес не ускользнул от Котиса.

– А эти гладиаторы долго живут?

Фортис снова оценивающе взглянул на Спартака. Потом посмотрел на Севта и Гетаса и презрительно фыркнул: