Спартак. Гладиатор - Кейн Бен. Страница 23

– Жаль, что ты не мужчина! – рявкнул Карбон, делая неприличный жест. – А то я всыпал бы тебе как следует!

Проститутки в ярости зашипели. Карбон встал и, пошатываясь, направился к двери. Когда же ему повезет? Как заработать? Распахнув дверь, он вывалился наружу. Ударивший в лицо холодный воздух немного прояснил его разум. «Я высплюсь, и мне станет получше». Стараясь держаться этой мысли, Карбон свернул в узкий немощеный переулок. Несмотря на темноту, он знал дорогу обратно к инсуле с его комнатушкой на чердаке. До нее было недалеко.

Мгновение спустя из таверны выскочила отвергнутая Карбоном проститутка. Ее сопровождал неприятного вида мужчина. Они крадучись двинулись следом за юношей.

Карбон узнал об этом, лишь получив сильный удар по затылку. Посыпавшиеся из глаз искры сопровождались накатившей болью, и он рухнул, словно мешок с зерном. Упал лицом прямиком в навоз; он прекрасно ощущал и вонь, и неприятный вкус, но был слишком слаб, чтобы что-то сделать с этим или с пальцами, шарящими у него под туникой в поисках кошелька. «Сволочи!»

– Не трать времени! – произнес пронзительный женский голос. – Нету у него денег, только та брошка.

– Однако же стоит проверить, – проворчал мужчина. – Никогда не знаешь, что найдешь.

Карбон почувствовал, как его перевернули и чья-то рука ухватила его за левое плечо.

– Нет, нет! – пробормотал он, когда треснула ткань. В ответ он получил удар в лицо, и голова его шлепнулась в грязь и какие-то отбросы. Юноша был наполовину оглушен и плохо соображал. Силы покинули его.

– Перерезать ему глотку?

– Можно, – согласилась женщина. – А то вдруг он заметил, что мы пошли за ним.

«Я знаю, кто ты, и убью тебя при первой же возможности», – хотел сказать Карбон, но получилось лишь невнятное мычание. Ему запрокинули голову, и он напрягся в ожидании удара. «Что за позорная смерть!»

Наверху раздался треск – это отворилось чье-то окно. Мгновение спустя на всех троих обрушился поток мочи и фекалий. Женщина завопила.

– Гадес тебя побери! – взревел мужчина. – Что за сукин сын это сделал?

– Я, ветеран Амброзий! – проорал в ответ громкий голос. – И сейчас я выйду наружу с тремя своими рабами. Мы все вооружены мечами и копьями.

Карбон почувствовал, что тяжесть, давившая на его грудь, исчезла – бандит вскочил.

– Ну все! Я не собираюсь умирать ради того, чтобы прикончить этого придурка!

– Брось его, – пробормотала женщина. – Надеюсь, он и так сдохнет.

Карбон смутно слышал звук удаляющихся шагов. Он попытался пошевелиться, но собственные руки и ноги казались чужими. Со скрипом отворилась дверь; темноту прорезал свет масляной лампы.

Над ним склонилось озабоченное красноватое лицо.

– Ты живой?

– Вроде да. Голова сильно болит.

– Неудивительно, – хмурясь, ответил Амброзий. – Я услышал звук удара даже у себя в спальне.

Карбон попытался сесть, но Амброзий удержал его:

– Погоди.

Он ощупал виски и затылок юноши.

– Вроде бы не проломлено. Возможно, ты выживешь, – с удовлетворением произнес он. – Хватайся за мою руку.

Карбон послушался и почувствовал, как его поднимают на ноги. Грязь влажно чавкнула, расставаясь с ним, и его ноздри снова наполнили мерзкие запахи всего того, из чего складывалось это вязкое болото. Но Карбону было не до этого.

– Они забрали мою брошь. Мою единственную ценную вещь. – Он попытался двинуться следом за ворами. – Я должен вернуть ее.

Сильная рука Амброзия преградила ему дорогу.

– Я бы на твоем месте не стал этого делать. Радуйся, что у тебя не появилось второго рта на шее.

Его раб кивнул, безмолвно поддерживая хозяина.

Реальность с грохотом обрушилась на Карбона. Лучше быть в дерьме, но дышать, чем лежать мертвым.

– Да, пожалуй. Спасибо за помощь.

– Не за что. – Амброзий сморщил нос и немного отступил. – Боги, ну от тебя и воняет! У тебя есть дома ванна?

В Карбоне взыграла гордость.

– Да, конечно, – соврал он.

– Хорошо. Надеюсь, ты не обидишься, если я не стану тебя провожать. А что до моего раба – ну, он у меня всего один… – Амброзий пристыженно замолчал.

– Ничего страшного. Ты сделал куда больше, чем сделали бы другие на твоем месте, – вышел на улицу посреди ночи. Я доберусь сам. – «Только куда?» – подумал он с отчаянием.

– Вот. – Амброзий сунул ему масляную лампу и свой ржавый гладий. – С этим у тебя больше шансов дойти.

– Но…

– Я настаиваю. Если хочешь, верни их мне завтра утром. Моя дверь – вон та, рядом с мясником. Как ты уже знаешь, меня зовут Амброзий.

– Спасибо! – искренне поблагодарил его Карбон, принимая лампу и меч. – Я завтра все принесу.

– Отлично! Тогда у моей жены не будет причин жаловаться, если я приглашу тебя на чашу вина.

Амброзий с рабом пошли к себе домой, а Карбон поплелся дальше. Короткая встреча с порядочным человеком подстегнула пламя его гнева на несправедливость жизни на новые высоты. Карбону предстояло вернуться на свой чердак, где никому не было дела, жив он или умер. Туда, где соседка-карга ночами не дает ему спать своим кашлем. Там он даже не мог вымыться! В инсуле не было водопровода, так что ему придется терпеть эту грязь до утра, когда можно будет безопасно дойти до общественных купален. Карбону захотелось, чтобы перед ним возникла напавшая на него парочка. «Я их на куски порублю!»

Конечно же, этого не произошло. Он брел к себе.

А потом неровный свет масляной лампы выхватил из темноты нечто привлекшее внимание юноши. Он остановился и присмотрелся к оштукатуренной стене слева. На ней было нацарапано несколько корявых рисунков. Карбон придвинулся ближе, разглядывая две маленькие фигурки, сражающиеся друг с другом. По сторонам были добавлены пояснения. Карбон прочитал имена гладиаторов и восхваления в их адрес: «Хиларий Фракиец, не знающий поражений, выигравший пятнадцать боев, и Атиллий Самнит, сильнейший в своем племени, убивший четырех бойцов». Где-то глубоко в сердце Карбона шевельнулась надежда вкупе с возбуждением. Вот единственный оставшийся ему путь. По нему идут прежде всего отбросы – преступники, военнопленные и рабы, но иногда на него вступают и граждане. Он может стать автократом, гладиатором на контракте. Если добьется успеха, то станет получать очень неплохие деньги.

От этой мысли губы Карбона дрогнули в улыбке. Несмотря на все, что с ним случилось сегодня, это, похоже, был знак богов.

От холода Спартак проснулся еще до рассвета. Ночью его одеяло соскользнуло. Закутавшись по самый подбородок, он стал прислушиваться к доносящимся снаружи звукам раннего утра. Пронзительное кукареканье петуха на здешнем огороде – Спартак видел его за толстыми стенами. Стук меча о решетки на окнах отведенных гладиаторам камер. Гнусавый голос Фортиса, объявляющего подъем. Шлепанье шагов по голому каменному полу. Откашливание. Характерный звук, раздающийся при сплевывании. А из-за пределов лудуса, оттуда, где раскинулся рынок, слышался гул обычной жизни, крики соперничающих между собою пекарей, мясников и прочих торговцев. От проходящей неподалеку Аппиевой дороги доносились приветственные возгласы, скрип тележных колес вкупе с мычанием волов и пронзительные вопли злонравных мулов. Все было совершенно обыденно, совсем как во Фракии. И это внушало Спартаку ненависть и отвращение. Свобода так близка и так далека! До нее как до луны. Кто бы мог подумать, что после стольких лет службы у римлян он в конце концов упадет на самое дно? Станет гладиатором. Спартак подумал о Котисе и скривился: «По крайней мере, я жив».

Раздался лязг. Это меч Фортиса словно по команде проехался по решетке их окна. За ним последовал щелчок замка отпираемой двери.

– Хватит вспахивать свою бабу, латро! Топай сюда, пока каша горячая и вкусная!

– Римский ублюдок, – уже привычно прошептал Спартак.

– Латро, ты меня слышишь?

– Слышу. – Он сел.

– Хорошо. Сегодня посмотрим, каким бойцом ты станешь. – Фортис двинулся дальше.