Заказ на (не)любовь (СИ) - Яфор Анна. Страница 10

Невельский раздумывает какие-то ничтожные секунды. А затем кивает и распахивает для меня пассажирскую дверь.

Глава 7

Я слишком поздно понимаю, насколько опрометчивым оказалось мое предложение, уже у самой двери скромной двушки, в которой живем мы с дочкой. Тоже прощальный подарок бывшего мужа. Или еще одна попытка откупиться. Квартирка совсем крошечная, и последний раз ремонт делался перед рождением Сони. Потом постоянно не хватало то средств, то времени на это.

В этой квартире есть все, необходимое для жизни, да, по минимуму, но мне достаточно, а малышке — и подавно. Вот только открывая дверь перед Невельским, не могу не представлять, какими глазами он посмотрит на наш с Соней мир. И что подумает.

Рита выходит в коридор и тут же в изумлении приоткрывает рот. Еще бы: за почти семь лет, что я живу здесь, Лев — первый мужчина, ступивший на порог этой квартиры. И у сестры наверняка куча вопросов. Вот только задать она не успевает ни одного: вслед за ней в прихожую вылетает Соня и радостно вскрикивает, бросаясь к Невельскому.

— Дядя Лева пришел! Ты к нам в гости? Ура!

Именно так каждый раз встречает меня: врезается в живот, а потом повисает на шее, крепко-крепко обнимая. Но то, что подобное дочка допускает по отношению к человеку, которого видит третий раз в жизни, откровенно пугает. И когда мужчина в ответ подхватывает ее на руки и подкидывает кверху, вызывая заливистый смех, мое сердце и вовсе заходится. Что я творю? Сонечка же уже привязалась к нему, словно почувствовав каким-то немыслимым образом то, что они далеко не чужие друг другу. Но что будет дальше? У него своя жизнь, своя семья. А что, если я допустила страшную ошибку, признавшись во всем?

— Рит, это Лев Борисович, мой начальник. Нам нужно поговорить, поэтому он здесь. Лев Борисович, моя сестра, Маргарита.

Ритка кивает в ответ на его приветствие, а потом сдвигает брови, глядя на меня. Ей и говорить ничего не надо: и так понятно, к каким выводам она пришла. Десятый час вечера — самое время для разговора с начальством. Еще и дома, почти наедине. Ведь Соня скоро уснет, а мы останемся вдвоем.

— Пойдем, я тебе покажу мои игрушки, — дочка даже со мной поздороваться забывает, спрыгивает с рук Невельского на пол и тянет его за собой в комнату. А он не только не сопротивляется, кажется, даже рад этому.

Едва мы остаемся вдвоем, Рита тут же накидывается на меня:

— Варь, это как понимать? Ты что вообще творишь?

— Ничего не творю! — кошусь в сторону детской, стараясь говорить как можно тише, потому что слишком хорошо знаю, какая слышимость в нашей квартире. Не хватало еще, чтобы до Льва долетело хоть что-то из нашего разговора. — Сказала же: это деловая встреча. Не придумывай того, чего и в помине нет.

— Ну-ну, — скептически щурится сестра. — Дело твое, конечно, но ты зря это делаешь. Из таких разговоров ничего хорошего обычно не получается.

— Тебе домой не пора? — сейчас в любом случае не время что-то ей доказывать. Соне надо ложиться спать, да и Невельского задерживать даже на лишнюю минуту я не хочу.

Захожу в дочкину комнату и обнаруживаю своего гостя, ползающим вместе с дочкой на коленках посреди целой кучи рассыпанных деталей от LEGO Disney Princess. И когда только она успела все это достать? Рита бы ни за что не разрешила подобного перед сном, значит, вывалила на пол только что, хвастаясь перед мужчиной своими сокровищами.

— Малыш, ты забыла посмотреть на часы. Что мы сейчас с тобой должны делать?

— Ну, ма-а-а-м! Пожалуйста! — ее личико приобретает умоляющее выражение. — Мы только построим чуть-чуть.

— Милая, чуть-чуть не получится. Здесь работы до утра, а завтра нам рано вставать в садик. Поэтому быстренько все собираем — и умываться.

Моя послушная девочка надувает губы. Смешно хмурится и начинает сопеть, как маленький ежик. И колючки бы наверняка сейчас выставила в мою сторону, если бы они у нее были.

Это так необычно, что я теряюсь. Тоже опускаюсь на колени рядом с малышкой и пытаюсь немного ее урезонить.

— Солнышко, ну ты же знаешь, что так поздно мы не играем!

— А раньше не было дяди Левы! — парирует она, и пока я размышляю, что ответить на эту непреложную истину, вмешивается сам Невельский. Тянет с полки коробку, в которой и лежал Сонин клад, и быстро начинает складывать все обратно.

— Давай, помогай мне! — улыбается ей так светло и открыто, словно и не был всего несколько минут назад в машине мрачнее тучи. — Мы же не будем нарушать правила? Поиграем в другой раз.

— Честно-честно? — Соня тут же хватается за его слова. — Ты к нам еще придешь?

— Если ты захочешь — обязательно, — смотрит ей прямо в глаза, — И если мама разрешит.

— Мамочка, ты же разрешишь? — в голосе и взгляде дочери столько надежды, что мне снова ничего не остается, кроме как кивнуть.

Засыпает она, к счастью, быстро, и я выхожу на кухню, где дожидается меня мужчина. Невельский стоит у окна, задумчиво всматриваясь в темноту вечера. Поворачивается на мои шаги с легкой и явно виноватой улыбкой.

— Простите, Варя, не хотел нарушать ваш привычный распорядок. Не смог отказать. Соня… она удивительная. Так захотелось провести с ней несколько минут.

Я, как совсем недавно Рита, разве что рот не приоткрываю от изумления. Не ожидала услышать ничего подобного. Да, дети умиляют, и я сама не могу устоять против Сонечкиных просьб, но он… он же ее совсем не знает… И, как мне показалось, не особенно хочет узнавать. Но выходит, что я ошиблась?

Лев чуть приподнимает плечи.

— Поверить не могу, что она… что я… в то, что вы рассказали.

Я киваю.

— Если хотите, можно сделать тест, чтобы убедиться наверняка.

Но мужчина тотчас качает головой.

— Нет. Я не это имел в виду. Не то, что не поверил вам… Просто сама ситуация… она слишком нереальная. Я был уверен, что у меня никогда не будет детей.

Это настолько неожиданно, что я выпаливаю, не успевая обдумать уместность своего вопроса:

— Почему?

Улыбка на его лице тает, мужчина молчит, глядя на меня, но как будто сквозь, а потом очень тихо отвечает:

— У меня был сын. Несколько лет назад он… погиб.

Кажется, что-то рвется внутри после этих слов. Я застываю, снова видя, как мертвеет обращенный ко мне взгляд.

Сразу вспоминаю, как всегда трясусь от страха даже при обычном подъеме температуры у Сонечки. А такое и представить немыслимо… Не знаю, что было бы со мной, как смогла бы жить дальше, если бы…

От разлившейся в груди тяжести становится больно дышать. Будто заглядываю в пропасть, мрачную и бездонную. Ежусь от холода, обхватываю себя руками, но теплее не становится. А он… не представляю, что творится сейчас в его душе. Прошло несколько лет? Наверно, для таких событий вообще нет срока давности.

— Простите меня… — выдыхаю, не узнавая собственного голоса. — Я ничего не знала и…

Невельский останавливает меня коротким жестом, на мгновенье дотрагиваясь до руки.

— Не извиняйтесь. Никто не знал… кроме самых близких людей. Да и незачем это…

Он снова поворачивается к окну и внезапно начинает говорить, то ли мне, то ли что-то напоминая себе самому.

— Он сильно разболелся. Температура поднялась, а скорая все никак не могла приехать. Мы решили ехать в больницу, сами. Чтобы было быстрее. В машине ему стало хуже, он расплакался. Жена взяла его на руки из кресла, чтобы как-то успокоить. А я… я набросился на нее. Сам не понимаю, зачем. Она с ума сходила, переживала за сына, а тут еще я со своими нравоучениями. Наговорил столько всего. Что болезнь — не повод не пристегиваться, что это опасно. Мы поссорились даже, а Тимка… он еще сильнее начал плакать. Я не знаю, что случилось. Не отрывался от дороги, не отвлекался, но… Не понимаю, как мог не заметить встречную машину… Она вылетела как будто из ниоткуда… Или я обезумел настолько, что уже ничего не видел…