Величие (СИ) - Хай Алекс. Страница 29

Интересно, знал ли об этом Радамант? Если нет, то косоликого ожидал весьма неприятный сюрприз…

Глава 16

Я поставил локти на стол и зарылся руками в волосы.

— Думаю, это зацепка, Матильда. Но не представляю, как размотать этот клубок в нынешних обстоятельствах. Наверняка на разуме Цимлянского надежный блок — если это действительно больное место Великой княгини, то она наверняка надежно его защитила.

Матильда снова щелкнула кнопку чайника.

— У меня те же мысли. Однако можно попытаться выяснить подробности в обход Цимлянского.

— Выкрасть карту? — я приподнял брови. — Нет гарантий, что Ксения Константиновна лечится под своим именем. Да и в базе ее наверняка нет.

— Это уже детали, Миша. Главное — у меня есть соображения. Этот вопрос на мне.

Я кивнул. Ну еще бы. Мне там светиться точно нечего. Во-первых, быстро засекут. Во-вторых… Ну хреновый их меня пациент получится. Тут нужен кто-то более просвещенный. Вроде Матильды.

— Планами поделитесь? — Спросил я и стянул из портсигара баронессы сигариллу. Она удивленно на меня взглянула.

— Когда это ты пристрастился?

— Вы же сами сказали — давно вас не было в Петрополе. И я не пристрастился, просто балуюсь.

— Ну да, ну да.

— Полно вам. Так какой у вас план?

— Не стоит тебе забивать этим голову. У меня есть связи, есть люди — помогут. Ели вытащим из клиники что-нибудь по-настоящему ценное, ты узнаешь. Лучше сосредоточься на своих задачах.

Я затянулся крепким вишневым дымом.

— С этим как раз есть проблема. Боюсь, мои задачи резко изменились.

Сперва я не был уверен, рассказывать ли Матильде о сообщении Воронцова. Но пришел к выводу, что следовало с ней посоветоваться. Конечно, когда речь заходила о жизни и безопасности сестры, я был готов сорваться и бежать хоть на край света. Именно на это Воронцов и рассчитывал. Он, падла такая, прекрасно знал, как я дорожил сестрой. И решил воспользоваться этим.

— Что стряслось?

Я пересказал ей события последних дней. Про нападение на мою усадьбу, про разрушение Дуба, про проблему с использованием родовой силы. И про похищение Ольги и внезапное предложение Воронцова. Матильда слушала молча, лишь нервно курила.

— Что ж, — вздохнула она, когда я закончил, — ситуация явно не в твою пользу, Михаил.

— А то я не заметил.

— Что собираешься делать?

— Что бы я ни сделал, ничего хорошего из этого не выйдет, — мрачно отозвался я. — Не вижу ни одного удачного варианта.

— Верно. И ты не просто так решил мне это рассказать. Хочешь услышать мое мнение?

— Лишним не будет.

Матильда потушила сигариллу в пустой банке из-под растворимого кофе, которую использовала как пепельницу.

— То, что я сейчас скажу, прозвучит жестоко. Тебе не стоит принимать предложение и идти на встречу с Воронцовым. Сдается мне, Ольга все равно будет для тебя потеряна. Сам подумай, зачем ему ее отпускать? Она же свидетель, она может начать болтать.

— Если ей не сотрут память.

Матильда пожала плечами.

— Чтобы качественно стереть память, нужно постараться. Это тебе повезло водить дружбу с высококлассными менталистами, но на самом деле их не так много. Разумеется, Воронцов сможет добиться получения такой услуги, и все же…

— Почему вы думаете, что Ольгу устранят?

— Потому что так проще. Даже если она останется жива, ее ждет безрадостное будущее. В лучшем случае ей и правда сотрут память и выдадут замуж за какого-нибудь лояльного аристократишку. Правда, с приданым у нее проблемы, так что едва ли она будет кому-то интересна. А могут пойти по традиционному пути — подотрут воспоминания и отправят в монастырь в какую-нибудь глушь. Думаешь, она этого хочет? Думаешь, Ольга согласится на такую жизнь, особенно если она будет обменяна на твою?

— То есть вы советуете мне прямо сейчас попрощаться с сестрой и не соваться на встречу? — зло прошептал я. Эмоции скрыть не получилось, во многом еще и потому, что Матильда говорила правдивые вещи. Болезненные, но правдивые.

Баронесса провела ладонями по лицу и уставилась на меня в упор.

— Михаил, ты — последний мужчина в роду Соколовых. Последний носитель родовой силы и единственный человек, который вообще может продолжить род. Твоя сестра… Ты знаешь закон природы. Силу ей не передадут, ибо она по своей природе должна стать частью другого рода. За господина вышедшая станет госпожой, но за раба идущая рабой становится.

Как же я ненавидел эту фразу. На «Теории Благодати» нам ее постоянно талдычили преподы, объясняя основной фундаментальный принцип распределения силы в роду. Феминистки от такого бы просто обезумели, но силе не было никакого дела до этих криков.

Так уж вышло, что род продолжался исключительно по мужской линии. Дочери уходили из семьи, жены из других семей приходили в род и со временем могли стать Кивернитиями.

Кивернитии распределяли блага внутри рода и балансировали силу внутри семьи. Более способным доставалось больше могущество, менее надежным — остатки, а паршивых овец или нарушивших фундаментальные устои и вовсе могли отрезать. Патриархи действовали и всегда были на виду, но Кивернитии непременно стояли за их спинами, направляли эту энергию, и зачастую власти у них было ничуть не меньше.

У мужчин рода была одна задача, у женщин — другая, но все вместе работали на благополучие своих семей. Традиционные ценности во всей красе. Справедливо ли это? А хрен его знает. Так распорядилась природа или Бог — кому как удобнее думать.

Оле предстояло либо стать частью другого рода, либо стать последней в роду Соколовых. С точки зрения нашего рода она была… бесполезна. И это злило меня больше всего.

Я вышел из мира, где не было никакой силы. Где уже не имело никакого значения, кто в какой род уйдет и как будет распоряжаться своей жизнью. Но в том мире Ольги уже не было, зато были неизлечимые болезни. А здесь она хоть и была жива, но теперь все равно имела мало шансов на счастье.

— Я предупреждала, что это будет жестоко, — смягчившись, сказала Матильда. — Теперь ты глава своего рода, Михаил. Сам себе граф и сам себе наследник. У тебя и без того очень шаткое положение. Но если сейчас ты очертя голову бросишься спасать сестру, ваш род может пресечься. Навсегда. Уйти в историю, понимаешь?

— Да плевать мне на историю! — В сердцах рявкнул я. — Для меня Оля как для вас Ирина! Однажды я уже ее потерял и поклялся себе, что больше никогда ее не оставлю.

Лицо бывшей наставницы на секунду исказилось гримасой боли. Она понимала меня, понимала мои чувства. Но заставляла меня смотреть на ситуацию не как брата, а как нового Патриарха. В этом она была безжалостно права — просто я не успел до конца осознать, насколько теперь все изменилось.

— Миша, мне понятны твои чувства. Но, будем откровенны, сейчас они тебе лишь помешают. Да и как ты собрался спасать сестру? Растратишь остатки силы на человека, которого невозможно убить? И где гарантия, что он вообще приведет Ольгу? Это наверняка ловушка.

— Да понятно…

— Тогда, мой тебе совет, не иди туда. Воронцов хочет вывести тебя из равновесия, лишить способности мыслить хладнокровно. Покажи, что ты сильнее.

Сказать легко, а вот думать… Тут иной раз душа болит за чужих людей, а уж когда речь заходит о последнем живом члене моей семьи…

Впрочем, Матильда точно была права в одном — я не должен был позволять вывести себя из равновесия. На ум пришел разговор с Ирой про карты, которые ей раскладывала гадалка. Выбор разума вопреки чувствам. Уж не это ли тот самый выбор?

Я взглянул на часы. Достаточно насиделся, да и хотелось поскорее выйти на воздух. Пешие прогулки по холодному осеннему городу здорово ставили мозги на место.

— Мне пора, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Если что, мне искать вас здесь?

Матильда тепло улыбнулась.

— Приходи сюда в любое время. Здесь хотя бы можно нормально поспать и перевести дух. Только если снова нагрянешь, будь добр, принеси нормального кофе.