Гусар. Тень орла. Мыс Трафальгар. День гнева - Перес-Реверте Артуро. Страница 18

Фредерик придержал коня и, поднявшись в стременах, огляделся по сторонам. Батальон под яростным огнем продвигался к деревне. Вот синие колонны застыли на месте, чтобы через несколько секунд возобновить наступление. Вокруг сгущались клубы порохового дыма. Пехота замирала, повинуясь барабану, и вновь шла вперед, едва он менял ритм, оставляя на земле бездыханные тела в синих мундирах. Вскоре дым полностью окутал поле, а канонада слилась с криком наступающих солдат.

5. Битва

Эскадрон собрался в поросшем оливами ущелье, неподалеку от командного пункта полка. На горизонте не смолкали пушки, шум боя казался близким и отчетливым.

Люди и лошади отдыхали. Фредерик снял кольбак и пристегнул его к седлу. Он тщательно осмотрел Нуаро, ища ушибы и ссадины, и только потом сделал несколько глотков из походной фляги. Юноша почти не устал и чувствовал себя великолепно. Он отвел коня к лежавшему поодаль большому плоскому камню, уселся на него и принялся разминать ноги. Поблизости компания гусар обсуждала ход битвы. Фредерик немного послушал, как они со знанием дела рассуждают о планах командования и возможном исходе битвы. Вскоре юноше надоела пустая болтовня, и тогда он улегся прямо на камень и закрыл глаза.

Образ Клэр Циммерман возник перед ним внезапно, отогнав переживания этого дня. Фредерик услышал далекие звуки музыки. Прелестная синеглазая девушка смотрела на него, не скрывая восхищения. Свечи отбрасывали на ее локоны золотистые блики. Бледно-голубое платье и изящная бархотка на нежной шее подчеркивали прозрачную белизну безупречно гладкой кожи и чистый, здоровый румянец.

Их взгляды встретились, и девушка вспыхнула, грациозно прикрыв лицо веером; однако ярко-синие глаза продолжали невинный поединок несколько мгновений дольше, чем могли бы позволить приличия. Достаточно долго, чтобы пробудить в сердце молодого гусара томительную нежность. Вновь поймав этот взгляд в разгар банальной светской беседы, Фредерик мгновенно позабыл о предмете разговора и, когда один из гостей обратился к нему с вопросом, сумел лишь рассеянно кивнуть в ответ. Чуть позже юноша приблизился к огромному зеркалу в глубине зала, в котором отражались танцоры и оркестр, – убедиться, что доломан сидит по-прежнему безупречно, а ментик наброшен на левое плечо с подобающей элегантной небрежностью. Там его настигла хозяйка дома госпожа Циммерман и учтиво, но решительно попросила удостоить чести быть представленным ее дочери.

Путь к широкому окну, у которого ждала Клэр Циммерман со своими кузинами, показался юноше бесконечно долгим. Заметив приближение Фредерика, девушка отвернулась к окну, словно увидела в сумрачном саду что-то на редкость интересное. Двое молодых щеголей, друзей семьи, неприязненно покосились на Фредерика, не без оснований предположив, что офицерский мундир удесятеряет шансы их соперника.

– Клэр, Анна, Магда… Я счастлива представить вам подпоручика Фредерика Глюнтца, сына Вальтера Глюнтца, большого друга господина Циммермана. Фредерик, моя дочь Клэр и племянницы Анна и Магда.

Фредерик учтиво поклонился, щелкнув каблуками начищенных до блеска сапог. На Анну и Магду он взглянул мельком, лишь для того, чтобы не показаться невежливым. Его пьянила близость прекрасных, кротких синих глаз.

Обязанности хозяйки дома не позволили госпоже Циммерман продолжить беседу. Друзья семьи предпочли ретироваться, и кузины – Фредерику запомнилось лишь глупое хихиканье и усыпанные прыщами мордочки – мгновенно окружили юношу, засыпав его вопросами об армии, кавалерии, Наполеоне и войне. Узнав, что новоиспеченный офицер отправляется в Испанию, девицы пришли в полное неистовство. Но сам Фредерик замечал лишь синие глаза и робкую улыбку Клэр Циммерман.

– Испания – это так далеко, – вздохнула девушка, и в этот момент подпоручик понял, что влюблен.

– Неужели кавалерийский офицер боится смерти? – поинтересовалась Магда, широко распахнув любопытные глаза.

– Нет, – ответил Фредерик, продолжая смотреть на Клэр. – Но есть вещи, которых очень жаль перед смертью.

Кружевной веер вновь взметнулся вверх, но от юноши не укрылись ни заливший щеки Клэр румянец, ни слезы, наполнившие ее глаза.

– Надеюсь, вы посетите нас, когда вернетесь из Испании? – спросила девушка, немного овладев собой.

Кузина Анна с энтузиазмом поддержала ее:

– Обещайте, что навестите нас, подпоручик Глюнтц. Вы нам расскажете столько интересного, правда? Пообещайте же.

Точеные руки Клэр, сквозь прозрачную кожу которых проступали трогательные голубые жилки, нервно играли веером. Фредерик слегка поклонился.

– Я непременно приду, – горячо пообещал он, – даже если для этого мне придется драться на саблях со всеми демонами ада.

Кузины смущенно закудахтали, удивленные порывом молодого офицера. Но синие глаза Клэр Циммерман снова повлажнели от слез, и Фредерик понял, что обещание приняли и будут ждать его возвращения.

Появление Мишеля де Бурмона вмиг развеяло чудесные воспоминания. Пробудившись, Фредерик вновь увидел серое небо и услышал канонаду. Он был в Испании, а Страсбург остался позади, в безнадежно далеком прошлом.

– Ты заснул? – поинтересовался де Бурмон, усаживаясь на камень. Его штаны и сапоги были сверху донизу забрызганы грязью.

Фредерик покачал головой:

– Я вспоминал. – Он махнул рукой, окончательно прогоняя неуместные воспоминания. – Но не думать о том, что там делается, чертовски трудно. Мысли приходят и уходят, их не удержать. Наверное, так и должно быть, когда идет бой.

– Воспоминания были приятные? – спросил де Бурмон.

– Очень приятные, – вздохнул Фредерик.

Де Бурмон махнул рукой в сторону холмов, из-за которых доносился шум битвы:

– Должно быть, приятнее, чем все это?

Фредерик рассмеялся:

– Лучше этого ничего нет, Мишель.

– Я тоже так думаю. Кстати, дружище, у меня хорошие новости. Если ничего не переменится, для нас очень скоро найдется настоящее дело.

– Ты что-нибудь узнал?

Де Бурмон пригладил усы:

– Говорят, Восьмой легкий наконец занял деревню, в рукопашной, после трех неудачных попыток. Теперь мы внутри, неприятель снаружи, но у Восьмого беда на переднем крае. Испанцы собираются с другой стороны и подтягивают артиллерию. Домбровский только что сказал, что нам, судя по всему, придется вмешаться. Похоже, генерал Дарнан требует, чтобы мы навели в конце концов порядок на своем фланге.

– Значит, мы пойдем в атаку?

– Судя по всему; мы ближе всех. Домбровский сказал, что наш эскадрон занимает самую выгодную позицию.

Фредерик приподнялся посмотреть, где Нуаро, и бросил случайный взгляд на испачканный бурой кровью сапог. Чужая кровь. Внезапно ужаснувшись, Фредерик принялся яростно счищать ногтями бурое пятно.

– Адский трофей, – прокомментировал де Бурмон. – И награда за храбрость, без сомнения; ты хорошо себя показал. Знаешь что? Когда я увидел, как ты понесся галопом к тем соснам, с саблей наголо, слепой, словно бык, я решил, что вижу тебя последний раз в жизни; но я гордился, что ты был моим другом… Каково это было? Нам ведь до сих пор не представился случай поговорить.

Фредерик пожал плечами.

– Гордиться особенно нечем, – честно ответил он. – Да я, признаться, и не помню толком, что произошло. Стреляли, один из моих людей упал, я сначала растерялся, а потом словно утратил рассудок. Я ненавидел, как еще никогда, никого в своей жизни. С того момента я помню только скачку, сосновые ветки хлестали меня по лицу, помню, как тот несчастный, который от меня убегал, обернулся, и в глазах у него был ужас… Все было в каком-то красном тумане, в меня целились из пистолета, а я ударил саблей… Еще помню, как безголовое тело бежало, натыкаясь на деревья.

Де Бурмон внимательно слушал, время от времени кивая.

– Да так оно и бывает, – сказал он наконец. – В атаке точно так же, но там ты не один. Так ветераны говорят.

– Скоро узнаем.