Воитель (ЛП) - Дуглас Кристина. Страница 22

Она тоже замерла, глядя на него сверху вниз. Её зрачки были огромными в тускло освещённой комнате, и она начала дышать быстрее. Её маленькие груди под майкой были идеальны, и он хотел прикоснуться к ним ртом. Он нуждался в них больше, чем в её крови, хотя её кровь нужна была ему, чтобы выжить.

— Тори, — он позвал её, и она медленно-медленно наклонилась, словно её тянули за какую-то невидимую нить, её губы приблизились к его губам.

Он поднял руку и скользнул под её тяжёлые волосы, притягивая её ближе. Затем чары рассеялись, и она вырвалась с такой силой, что закружилась по комнате, опрокинув маленькую лампу, которую он оставлял зажжённой, пока занимался ночной тренировкой.

Комната погрузилась в темноту, и он подумал, не убежит ли она. Он чувствовал это почти так же, как если бы испытывал это сам — её сильное желание убежать, уйти от него, от того, что росло между ними. Но что-то — гордость? — остановило её, и он знал, что она не уйдёт, пока не одолеет его.

А он знал, что она не сможет превзойти его. Они могли бы вдавить друг друга в пол, но она никогда не выиграет. Оставался вопрос: сможет ли он это сделать?

Он с легкостью вскочил на ноги. Его глаза уже привыкли к слабому лунному свету, льющемуся через окна потолка. Она стояла в комнате, её кожа была покрыта серебряной вуалью, соски затвердели. Вполне возможно, что драка возбудила её.

Но дело было вовсе не в драке. Возбуждал её он. Желание текло между ними, он знал это так же хорошо, как и она. А может, и лучше. Марта была права с самого начала. Тори была не просто средством для достижения цели, она была его связанной парой, и проживёт ли она месяц или столетие, ничего не изменится. Она принадлежала ему.

К лучшему или к худшему.

ГЛАВА 13

ОН БЫЛ СИЛЁН. СИЛЬНЕЕ ВСЕХ ТЕХ, С КЕМ Я КОГДА-ЛИБО СРАЖАЛАСЬ РАНЬШЕ, сильнее, чем я думала, что это возможно. Быстрый, грациозный, опасный, он блокировал каждое моё движение. Он швырял меня так, словно я ничего не весила, и на каждое моё ничтожное преимущество отвечал более сильным. Он быстро учился и был безжалостен, бросая меня на пол, и хотя мне каждый раз удавалось подняться, он не мог знать, что я буду такой стойкой. С любым другим человеком битва была бы давно закончена, проигравший превратился бы в груду сломанных костей и лужу крови посреди пола.

С любым другим человеком? С любым человеком. Чем больше он давил на меня, тем больше я была вынуждена признать неизбежное. Я не была человеком. Ни один обычный человек не смог бы выдержать расправу, которой он меня подверг, и продолжать сопротивляться, окровавленный, но несломленный. Он тоже это знал, я чувствовала, что он ищет любой шанс остановить это. Он ударил меня сзади по ногам, и я упала, перекатилась и снова вскочила, ударив его ногой по почкам. Он закряхтел, единственное признание того, что удар был довольно изнурительным, и поймал мою лодыжку, когда я снова ударила, перевернув меня.

На этот раз я рухнула на пол, рёбра изнывали от боли, дыхание вырывалось глубокими хрипами, сердце бешено колотилось. Он тоже тяжело дышал, хотя и не так сильно, как я, и у него был порез возле глаза. Он подошёл и встал надо мной, как герой-победитель.

— Ты признаешь своё поражение?

Мне удалось убедительно притвориться.

— Я… я… — начала я, стараясь, чтобы в моём голосе звучали слёзы.

А потом я резко рванула вверх, выше, чем могла себе представить, и ударила его ногой в челюсть, прежде чем снова приземлилась на корточки.

Его голова откинулась назад, и я подумала, не сломала ли я ему шею. Я не стала ждать, чтобы посмотреть. Я снова сильно ударила его в самую середину его плоского мускулистого живота, и он упал, распластавшись на одном из матов, хватая ртом воздух.

Я поимела его. Я прыгнула на него, мои острые колени нацелились на его солнечное сплетение, готовые нанести удар, который либо лишит его сознания, либо принесёт смерть, и я была в полном боевом режиме, не заботясь ни о чём.

Но миг спустя я оказалась под ним, его ноги обвивали мои, руки были на моих запястьях, как наручники, бёдра прижимали меня, грудь давила.

Я попыталась ударить его головой, но он отстранился и стал недосягаем. Я вложила в движение всю свою силу, пытаясь сбросить его с себя, но он был неумолим, и я оказалась в ловушке, застыв на мате, как бабочка, всё моё оружие было израсходовано.

Я подумала было плюнуть в него, но это вряд ли бы помогло мне. Я откинула голову на толстый мат, закрыла глаза, тяжело дыша, пытаясь взять своё дыхание под контроль.

— Я ненавижу тебя, — пробормотала я, отказываясь смотреть на него.

— Где твоё поражение с достоинством? — насмехался он, нависая надо мной, и я возненавидела его ещё больше. — Мы заключили пари, мы сражались, ты проиграла.

Я открыла глаза, чтобы он смог увидеть абсолютное отвращение и ярость в моём взгляде. Я всё ещё не могла нормально дышать, и мне не нравилось, что он лежит на мне. Он был слишком тяжёл, и я хотела, чтобы он убрался от меня, подальше от меня, а не смотрел на меня сверху вниз с увлеченным выражением на его прекрасном лице.

— Отлично. Поздравляю. А теперь отпусти меня, — рявкнула я.

Он посмотрел на меня холодным, отстранённым взглядом.

— Ты стала слишком самоуверенной, — сказал он. — Ты думала, что поймала меня, и не следила достаточно внимательно.

— Ты можешь проинструктировать меня позже. А пока я устала и хочу лечь в кровать.

— Как и я.

И только в эту секунду я вспомнила наш разговор. Что он сделает, если победит. Моё сердце, которое только-только начало замедляться после физической перегрузки, вдруг снова заколотилось в груди.

— Ты же не всерьёз, — мой голос был не таким сильным, как я надеялась.

— Мы заключили пари. Ты проиграла.

— Мы не ставили на это.

— Мы договорились, — сказал он.

Я лежала под ним, тихая, с виду побеждённая.

— Я не хочу этого делать.

— Меня это не волнует.

Он никак не мог предвидеть внезапный рывок моего тела, мою последнюю попытку перевернуть его и убежать. Я сосредоточила энергию, притягивая её к себе, и выпустила её одним мощным всплеском.

И осталась неподвижной, пойманной в ловушку под ним.

Луч лунного света осветил его лицо, и он выглядел странно нежным, когда склонил свою голову к моей.

За всю свою жизнь я поцеловала только одного парня, Йоханна, и он был почти так же невинен, как и я тогда. Меня никогда не целовал кто-то, кто знал, как это сделать. А Михаил знал.

Я ожидала, что его рот будет наказанием. Вместо этого, его губы легко коснулись моих, простое прикосновение, и я знала, что смогу продолжить бороться. Я могла бы ударить его головой, могла бы укусить.

Но я не собиралась этого делать. Я хотела его губы, его поцелуй. Я была голодна, жаждала жизни, жаждала его, все мысли о побеге исчезли, когда его губы снова коснулись моих, мягкие, неторопливые. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, его вкусом, готовая к этому.

Он прижал мой рот к своему, и прикосновение его языка стало потрясением. Это было настораживающе интимно, его язык проник в мой рот, как его тело проникло бы в моё.

Его язык поймал мой, и он ласкал меня, кусал меня, и боль в моём теле исчезла, пока единственные ощущения не сосредоточились на моих губах и внезапной, сжимающей потребности между моих ног.

Он был там, прижимаясь ко мне, твёрдый от желания, и я отдалась тёмному, коварному удовольствию его языка в моём рту. Это было опасно. Это жаркое, тёмное место, которое взывало ко мне, притягивало меня. Его рот, его твёрдое тело, его золотистая кожа, его запах — всё было опьяняющим. Это было твёрдое отображение того, что звало меня, когда я была заперта в своей комнате, звало меня с ночным бризом и запахом моря. Я перестала бороться с тем, что знала всегда. Я тосковала по нему, изнывала без него, это чувство было примитивным и всепоглощающим.

Он приподнял свой вес, только его бёдра удерживали меня, и отпустил мои запястья, перемещая одну руку вниз, между нами, касаясь моей груди. Меня обдало ещё большим жаром, и я застонала.