Я - первый (СИ) - Берег Дана. Страница 32

Налички аккурат хватило для того, что бы добраться спустя несколько часов в аэропорт и купить кофе. Как же мы привыкаем к гаджетам, вот нет с тобой смартфона, и кажется не живешь вовсе, как в вакууме находишься, так и хочется в карман залезть. Но не оставив его, он бы всё понял слишком быстро, а жертвуя близкого друга, я выигрываю драгоценное время.

Самолеты подымаются и садятся сменяя друг друга, и этот вид, уносящих сотни людей в небо, завораживает. Вчера я тоже любовалась небом, звездным и чистым, находясь в объятьях любимого. Вчера любимого. Или давно любимого. А вообще, любимого ли?

Солнце подымается выше, накаляя мои нервы до предела. От нервозности начинаю грызть ногти, как тогда, когда папа уезжал в очередной рейс, или тогда, когда не появлялся на пороге дома, когда мы сидели с мамой в нарядных платьях и прическах, пока не раздавался звонок: Поломались, буду через неделю-две. И так по кругу. Годами.

Как оказалось, Артур еще смог здорово меня удивить. Страх, разочарование, сожаление и снова страх за свою жизнь, я впервые так была напугана, когда ты кажешься не живым человеком, а мелким насекомым, которого сейчас растопчут и глазом не моргнут. Глаза его были красные и бешеные, зубы-сжаты и казалось сейчас, разлетятся в стороны от той силы с которой он их сжимал, а когда-то родной и любимый голос был не человеческим: хриплый, озлобленный, звериный. Я думала он узнал… но нет, боюсь даже представить, что бы он сделал со мной, расскажи я ему тогда всё на пляже.

Потом конечно он очнулся, будто ему противоядие вкололи, и начал меня целовать и извинятся, но вот ту себя, в тот момент, я уже никогда не забуду и не прощу. И сколько бы лет мы небыли вместе и какие бы чувства я не испытывала — прогрессия наших отношения была нерадостная. Я начала его бояться.

Аэропорт Тампа встречает привычным этому месту шумом: стук колёс чемоданов, плач и крик детей, пиликанье служб и красивый женский голос, объявляющий рейсы. Пытаюсь успокоится и не так нервно вертеть головой и всматриваться в лица. Ну что ему здесь делать? Спит наверное еще. Местная полиция решит еще, что везу в себе пару пакетиков чего-то запрещенного, а мне эти разбирательства вообще сейчас не надо. От этой мысли становится совсем дурно. Осекаю себя.

До посадки остался всего час, ни маникюра ни ногтей у меня уже нет. Коленки мокрые от того, что я постоянно вытираю свои мокрые ладошки. Когда объявляют посадку я сломя голову бегу к гейту, что бы поскорее оказаться в том месте, которое унесёт меня подальше отсюда. Унесёт в родной, пробирающий кости холод, который я надеюсь, заморозит всю боль и обиду, и возможно она, подобно заразе на теле, отпадет как от криотерапии, и со временем я перестану думать, о них… двух братьях, которые чуть не погубили меня.

Мне дали самое крайнее место в самолете, и это шикарный бонус на фоне всего происходящего сегодня. За ширмой бизнес, который уже ожидает пледы и подарочные наборы. Самолет начинает заполняться людьми, голосами, шагами, и я пристегнув себя ремнями, наконец-то успокаиваюсь, здесь он не достанет, и склонившись виском к иллюминатору проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от того, что меня трясёт. Боюсь открыть глаза и увидеть того зверя, который еще несколько часов назад делал со мной тоже самое. Турбулентность, это всего лишь она. По ту сторону-дождь, за окном серо и мрачно, значит скоро буду дома. Живот больно сводит и я понимаю, что сегодня еще не была в туалете, очень боялась что прослушаю посадку, это конечно невозможно, но мало ли, рисковать не хотелось.

Пробираюсь к коридору через влюбленную парочку, сидящую со мной в одном ряду, и направляюсь к мигающим зелёным сигналам. Шею ломит от неудобной позы, в которой я вырубилась, и что бы хотя бы немного унять боль, разминаю её прямо на ходу. От того как сразу становится легче закрываю глаза. Кайф. Наверное я очень увлеклась зарядкой, потому как уже через секунду моя голова делает очередной поворот вперед и потеряв бдительность я тут же во что-то врезаюсь. Очки слетают и я быстро приседаю что бы поднять их и скорее вернуть на место, даже если они будут разбиты. Откуда мне знать насколько большую территорию захватила та синяя прелесть возле глаза, пока паря в небе я спала и как обычно, сильно отекала.

— Элеонор? — басит знакомый голос и я холодею. Опускаю взгляд вниз, огромные чёрно-белые найки.

35

Сэм? Какого…?

— Элеонор! — подымает пальцем мой подбородок, что бы посмотреть в лицо, убедится.

Где там запасной выход? Или вылет? Откройте немедленно! Хочется прокричать во все горло, только бы не видел. Он ведь получается прав был? Об этом говорил, намекал. А я дура не верила, не видела, не замечала в кого Артур превратился.

Секунда, и его глаза смотрят в мои. Поздно, любимые Ray Ban уже не помогут, его рука сдерживают мою, которая так и осталась на уровне живота с зажатыми в них очками. Вижу как взгляд чёрных огромных глаз ощупывает меня, хочется поёжится, Сэм смещается с глаз к щеке и обратно. От того как округляются его глаза, мне уже самой страшно идти и смотреть на себя в зеркало, я всегда после полётов еще сутки отхожу, а после такого… могу представить что он сейчас видит.

— Бл*ть! …Сука!..Убью! — шипит скрипя челюстью. Заметив, что на нас обернулось все четыре ближайших ряда свидетелей, быстро надеваю очки и со всей силой толкаю парня в грудь, от чего тот пошатывается и тем самым даёт мне проскользнуть через его подмышку к туалету.

Слава богу он еще свободен.

В глазах темнеет, руки немеют, во рту сухо как в пустыне. Не успела. Не успела сбежать от этой семейки.

— Открой, — гремит мне в щель.

— Я хочу писать, уйди! — на одном дыхании выпаливаю, как ни в чём не бывало.

— Ты не сможешь там сидеть вечно!

— Если ты сядешь на своё место, я выйду! — прочищаю охрипшие связки и стараюсь говорить спокойно и уверенно.

— Ты издеваешься? После такого? — еще один зверь. Всё же они родные, сомнений быть не может.

— Вот именно! Я сейчас скажу что ты пристаешь ко мне. — угрожаю, вряд ли сделаю это, но свидетелей и так было достаточно.

— Ладно… хорошо, я ушёл. — бросает мне и я даже слышу удаляющие шаги, но всё же сомневаюсь, что он и вправду ушёл.

Пол часа меня здесь точно никто не будет беспокоить. Снимаю очки и замираю.

То что было синим, стало черно-фиолетовым. В глазу лопнул сосуд и он окрасился в красный, верхнее веко немного опухло. Красотка, не иначе. Вроде смуглая кожа не должна быть такой нежной, но ручка крана пришлась как раз на лицевую кость у глаза, и она мигом выдала свое недовольство, обретая окрас космоса.

Вымыв руки, рот и протерев лицо, пытаюсь пальцами расчесать длинную капну волос связанную в хвост. Всё ждала случая их обрезать. Сразу же по прилету запишусь к Лене, кажется он наступил. Та русская кудесница всегда восторгалась моими волосами и боялась срезать лишний дюйм. Сама обрежу, если она не захочет, всё равно от её золотых рук они растут как бешеные. Это наверное она специально что-то в уход подмешивает, что бы почаще наведывались к ней, а я и не против, классная девчонка, видимся с ней раз в пол года, но каждый раз смеемся до слёз.

Приведя себя в кое-какой порядок, понимаю что пора отсюда выходить, тем более, пару раз в дверь уже стучали, один раз видимо стюардесса, поинтересовалась всё ли со мной в порядке, как заботливо с её стороны.

Открываю дверь медленно, пока она не упирается во что-то до конца не открывшись.

— Наконец-то, я уже успел снова захотеть в туалет, пока ты там торчала. — оживлённей уже бубнит Сэм, даже подобие улыбки мне скалит. Спугнуть боится. Так и знала что он не уйдет… от настырный.

— Ну так иди, — уступаю и быстро пытаюсь обойти его.

— Нет, нет! Мы через пол часа приземляемся. Идём со мной. — цепляет под локоть.