Большая игра (СИ) - "СкальдЪ". Страница 51

Под вечер усилилось течение, начала прибывать вода.

— Не знаю, что случилось в верховьях, но все указывает на то, что Господь Бог открыл шлюзы, — заметил князь Ухтомский. — Меняем стоянку, господа, отходим от берега.

В лагере сыграли тревогу. Темнота и шум воды добавляли нервозности, солдаты бестолково суетились, о чем позже Кауфман не преминул высказать неудовольствие. Люди ломали голову, почему так произошло, и почему за несколько часов уровень воды поднялся на два аршина*. Река сделалась шире, течение усилилось, а каюки и лодки начало сносить еще на одну версту ниже по течению.

Утром Кауфман решил послать в Шурухан Александрийских гусар.

Ничего необычного маневр нам не принес. За несколько часов мы добрались до города и разбили временный бивак в окрестностях.

Шурухан оказался и не городом вовсе, а скорее большим селом, с базаром, медресе и мечетью. Местные жители, узбеки и киргизы, смотрели на нас, открыв рты, с изумлением и страхом. Испугались нас так сильно, что отправили Кауфману вдвое больше из того, что тот потребовал.

Правда, совсем уж бесполезным наш рейд не оказался. В Шурухане к нам прискакала 1-ая Уральская сотня под командованием моего старого друга есаула Гуляева.

— Откуда ты здесь, Саша? — спросил я его, после того, как он представился Ухтомскому. Изумлению моему не было предела. Встретить в Шурухане уральских казаков — это нечто.

— Меня отправил генерал Веревкин. Пароход переправил нас на правый берег Аму. Поначалу мы двигались песками, опасаясь неприятеля и забирая к северу. Но когда берег очистился, погнали коней в Шурухан напрямую. У меня новости для генерал-губернатора.

— Ясно, — я оглядел невысокую, коренастую и полную сил фигуру друга. — И что за новости, если не секрет?

— Какой секрет, если о них все знают? — он засмеялся. — Оренбургский и Мангалышский отряды соединились под Кунградом. Мы взяли город, выдвинулись к Ходжейли, захватили его и теперь генерал Веревкин нацелился на Мангыт. А оттуда и до Хивы рукой подать.

— Донимают вас туркмены?

— Не то слово! Но мы их раз за разом отбрасываем.

Ситуация прояснилась. Отряд генерала Веревкина вышел из Оренбурга, прошел степями, песками и западным берегом Арала внушительное расстояние и, соединившись с посланными из форта Александровского силами полковника Ломакина, напал на Хиву с севера.

— Кауфман обрадуется таким вестям, — заметил я. — А как там Михаил Скобелев?

— Прекрасно! Получил подполковника и командует авангардом в отряде Ломакина.

— Ничего себе! Молодец! — порадовался я за Мишу. Относительно недавно, в рейде на Сарыкамыш он был, как и я, штабс-ротмистром. А ныне уже подполковник! Быстро же друг продвинулся в чинах.

Уральцы устали, но путь продолжить смогли. Через час мы покинули Шурухан, а еще через три добрались до Тюнуклю.

За время нашего отсутствия наследник, Кауфман, великий князь Николай и герцог Романовский успели переправиться на левый берег, но по воде продолжали скользить каюки и «кауфманки», перевозившие людей и коней. С верховьев реки, со стороны Уч-Учака продолжали подходить растянувшиеся отряды.

Для Гуляева мигом нашлась лодка, и он отправился к командующему с докладом. Мы же остались на берегу еще на одну ночь и только затем начали переправу.

Проходила она без нервов и неприятностей. Кауфман действовал в своей обычной манере — спокойно, без спешки. Он не собирался наступать, пока на левый берег не переправиться большая часть войска, так что нас никто не торопил.

Повозиться с нами и с нашими лошадьми, конечно, пришлось. Но уже под вечер гусары Смерти в количестве пяти эскадронов разбили лагерь недалеко от Шейх-арыка.

Теперь, достигнув обжитых земель и не испытывая нужды в воде, войско вновь двигалось днем, а ночью спало, как и положено всем порядочным людям.

Утром, проезжая лагерь, я встретил Мак-Гахана и пригласил его на завтрак. Он с удовольствием принял мое приглашение.

Завтрак состоял из холодного вареного мяса, копченого цыпленка, коробки сардинок и бутылки водки, расставленных на белой скатерти, разостланной на зеленой траве.

В эскадроне к американцу относились дружелюбно. Рут и Фальк угощали гостя, предлагая не стесняться и чувствовать себя, как дома.

— Жаль, мне нельзя отправиться с вами, — признался он, когда мы допили бутылку.

— А вы попросите у генерала Головачева, может он вам и разрешит, — посоветовал ему Егоров.

— Вы думаете? Интересно, так я и сделаю, — призадумавшись, решил американец. К нам всем он относился одинаково ровно, с искренней симпатией, но я видел, что меня Мак-Гахан отмечает особо, похоже, испытывая искреннею симпатию. Глядя на его открытое честное лицо, я и сам немного «оттаял». Может, он и не шпион вовсе, а обычный корреспондент.

Как бы там не было, в путь мы пока отправились без Мак-Гахана.

Александрийские гусары снова двигались в авангарде. Места казались изумительными! Дорога шла деревнями и садами. Дома хивинцев были низкими, с маленькими окошками и плоскими крышами, на которых хозяева спали с ранней весны и до осени. Их окружали высокие заборы, сложенные из глины. Практически в каждом дворике имелся небольшой бассейн, обложенный камнями или плиткой, который затеняли карагачи и тополя. И в каждом доме имелась темная комната для разведения тутовых шелкопрядов. Шелк являлся одним из основных товаров Хивы, и никто не упускал возможности на нем зарабатывать.

Сады утопали в зелени. Чего здесь только не росло! Летали пчелы, а воздух казался медовым от многочисленных ароматов. Левый берег Аму выглядел ухоженным и благоухающим райским оазисом, особенно на контрасте с песками Каракумов, которые мы пока еще не успели забыть.

Здесь, в этих прекрасных садах, нас и попытались остановить. Неприятель устроил парочку засад, а один раз на нас вылетели туркмены под предводительством Джочи-бека.

Впрочем, особых неприятностей все эти «осиные укусы», как выразился князь Ухтомский, нам не доставили. В первом эскадроне погиб гусар Алексей Кривоухов, двое оказались сильно ранены и около дюжины слегка пострадали. Мы же не только сумели отогнать неприятеля, но и срубить более сотни горячих джигитов.

Население Хорезма не выглядело однородным. Его общая численность по первоначальным прикидкам едва ли достигала шестисот тысяч человек. Наибольшими привилегиями пользовалась узбекская знать. Хан и его семья как раз к ним и относились. В Хиве так же проживали киргизы и кара-калпаки, но прав у них было меньше. Самым воинственным народом считались туркмены. Именно они на нас и нападали. И если бы вся Хива действовала схожим образом, то легкой прогулки нам бы не видать.

Так же в Хиве проживало множество рабов, большую часть которых представляли персы. Среди них имелись и русские. Когда мы их освобождали, они не могли поверить своему счастью, плача и смеясь от радости.

Мы еще не достигли столицы, а через наши руки уже прошло четыреста русских пленников. Некоторые из них служили рабами по двадцать, и более лет, забыли родную речь, а о свободе и мечтать перестали.

В деревнях нас встречали с поклонами и заверениями в дружбе. Кроме туркмен, воевать никто не хотел, но на освобождаемых рабов смотрели недобро, зло, словно на предателей.

Дорогу от Шейх-арыка до Хазараспа, второго по численности города Хорезма, пересекали семь арыков. Арыки были широкими, по двадцать и более саженей. Переходили через них с помощью мостов. Никто даже не подумал разрушить эти мосты!

Сделай так хивинцы, прояви они больше отваги и желания отстоять свою страну, и мы бы умылись кровью. На арыках можно было организовать прекрасную оборону. Но хивинцы своим шансом не воспользовались.

Люди просто провожали нас тревожными взглядами, не зная, чего ожидать от чужаков. От Шейх-арыка до Хазараспа насчитывалось семнадцать верст. Мы прошли это расстояние за день, успев занять Янги-базар, небольшой торговый пост с двумя караван-сараями. Несколько раз начинались короткие перестрелки.