Большая игра (СИ) - "СкальдЪ". Страница 55

— Так вот, хан, вы наконец-то видите, что мы пришли к вам, как я и обещал три года назад, — для внушительности помолчав, негромко заметил Кауфман.

— Да, на то была воля Аллаха, — не поднимая головы, ответил хан.

— Не только Аллаха, — напомнил цесаревич.

— Вы сами стали причиной своего нынешнего положения, — Кауфман нахмурился. — Вам лишь стоило выполнить мои справедливые требования, которые я озвучил три года назад. И тогда никто бы не увидел здесь русскую армию. Другими словами, окажись вы добрым и прозорливым владыкой, то и Аллах не стал бы проявлять свою волю, заставляя вас испытать горечь поражения.

— Удовольствие видеть наследника Белого Царя и Ярым-пашу так велико, что я не могу желать какой-либо перемены, — ответил хан с достоинством.

— Молодец какой, — одобрил стоящий рядом Скобелев. — Хорошо держится.

— Согласен, — мне поведение хана так же нравилось. — Вот только, чтобы заставить его поумнеть, нам пришлось пройти тысячу верст. На Востоке признают лишь силу.

— Что вы думаете делать? Что намерены предпринять? — тем временем спросил цесаревич.

— Я предоставляю вам в вашей глубокой мудрости решать мою судьбу. Мне же остается пожелать одного — быть слугой великого Белого Царя.

— Хорошо, очень хорошо, — цесаревич возвысил голос. — Если хотите, вы можете стать ему не слугой, а другом. Это зависит лишь от вас. Белый Царь не желает свергать вас с престола, он только хочет показать, что его могущество велико и нет пощады тем, кто оказывает ему пренебрежение.

— Я знаю теперь, что поступал очень плохо. Но тогда я не понимал всего положения дел, а советники давали мне дурные советы. Теперь же я благодарю Белого Царя, его наследника и Ярым-пашу за великую милость и всегда буду их другом.

На этом с официальной частью покончили. Хан приободрился, сообразив, что в цепи его заковывать не станут.

Произошел обмен фразами о здоровье и взаимные пожелания всех благ, после чего хану позволили удалиться. Он возвратился в столицу, где некоторое время приходил в себя после пережитых потрясений. Из всех обязанностей он пока выполнял лишь судебные, разбирая тяжбы между жителями.

Разведка в лице Шауфуса, Терентьева, Костенко и меня активно продвигала кандидатуру Ата Джана. Кауфман и сам понимал открывающиеся резоны. Ранее у хана был великий визирь Мат-Мурад, афганец, известный своей ненавистью к русским и симпатией к англичанам. Его с поста выгнали и поставили великим визирем Ата Джана. Хана подобное не сильно обрадовало, зато нас такое положение дел устраивало как нельзя лучше.

Теперь в Хиве будет две партии, и обе начнут искать поддержку среди русских. Ата Джан проникся к своим освободителям если и не любовью, то вполне заметной симпатией, собираясь и дальше держать нашу руку.

В один из дней состоялся смотр. Присутствовали хан, его брат и три диван-беги, которые с неподдельным любопытством интересовались силой русского войска. Особо их заинтересовали гусары Смерти. Князь Ухтомский ответил на несколько вопросов о нашем полку.

Хивинцев поразили две вещи: слитный строевой шаг всего войска и единый мощный крик «ура», когда они отвечали на приветствие главнокомандующего. Надо полагать, среди лихих степных джигитов подобная дисциплина была в принципе недостижима.

Цесаревич и Кауфман принялись разбираться с финансами ханства. Как я понял, в местных делах была такая путаница, что свести концы с концами выглядело той еще задачкой. Они так и не смогли выяснить, каков ежегодный доход государства. Вероятная цифра «плавала» в районе девяносто тысяч золотых тилла*. Но доходы могли быть и больше, и меньше. И не было никакой возможности сделать верную смету собранных налогов и поступлений.

Проблему усугубляло распространенная система взяток, которая приобрела в Хиве какой-то невыразимый масштаб. В ее основе заключалось то, что местным чиновникам вовсе не платили никакого жалования. Жалование они получали самостоятельно, согласно своей должности. Понятное дело, что подобная порочная практика вызывала не только путаницу, но и казнокрадство, а так же узаконенную традицию взяток, которая называлась бакшиш.

Бакшиш в своем первоначальном смысле обозначал подарок, чаевые или благотворительное пожертвование. Но здесь он был именно взяткой, без которой не решался ни один вопрос.

Я понимаю, что и в России казнокрадов хватает, но здесь они здравствовали и процветали, как нигде более. Вот же райское местечко для различных негодяев и мздоимцев!

То, что Сеид Мухаммад и его министры не знали, какова численность их подданных, так же добавляло путаницы. Вероятно, общая численность народов и племен, проживающих в Хорезме, не насчитывала и миллиона. Но приводимые цифры разнились на двести и даже триста тысяч.

В общем, как оказалось, хан мало что знал о собственном государстве. Но человеком он оказался образованным и любопытным.

Александрийские гусары разбили лагерь недалеко от Гендемианского сада, и хан незамедлительно прибыл к нам, получив соответствующее разрешение Кауфмана. У нас его все интересовало — кони, оружие, форма, кухни и традиции. Он ходил между палаток, осматриваясь и не думая скрывать восхищения, запросто беседуя с простыми офицерами. Он даже попробовал полковую рисовую кашу и похвалил передвижную кухню. А когда ему сказали, что ее изобретатель стоит рядом с ним, долго смотрел на меня и хлопал глазами, не понимая, как подобное возможно. Несомненно, хан мечтал бы увидеть у себя на службе вместо хоть и храбрых, но полудиких туркмен знаменитых Кара Улюм.

Астроном экспедиции поручик Сыроватский оборудовал на крыше дворца площадку для наблюдений за звездами. Хан стал его частым гостем, много и с удовольствием рассуждая о далеких светилах. Его ум заинтересовали не только телескопы, но и барометры, компасы и прочие инструменты.

Художники Верещагин и Каразин рисовали картины, а повелитель Хивы смотрел, как рождаются шедевры, и цокал от удивления языком. Он и с Мак-Гаханом успел познакомиться, расспрашивая того о далеком свободном царстве под именем Америка.

— Похоже, хан посчитал меня большим лгуном, — со смехом поделился американец, во время нашего очередного обеда, состоящего из арбузов, дынь и винограда. Жара стояла такая, что ничего больше в горло не лезло. — Я сказал ему, что до Америки четыреста дней, как ходят верблюды, но только по морю. Он не верит, что такое море можно пересечь на пароходе, тем более за две недели. Но больше всего его поразило, что наш хан, как он называет президента, царствует всего четыре года, а затем добровольно отдает власть новому хану, которого избирает народ, — американец засмеялся, довольный рассказанной историей. — После таких баек в его глазах я стал окончательным вруном. Где это видано, чтобы хан без принуждения передавал свой пост?

Януарий человеком оказался общительным. Удивительно, но за столь короткое время он приобрел немало друзей среди офицеров, которые наперебой зазывали его на завтрак, обед или ужин. Он даже со Скобелевым успел сойтись.

Две недели прошли быстро, войско отдыхало и восстанавливало силы. А затем последовал очередной приказ, и мы выступили из города. Туркмены на западных землях Хорезма отказывали подчиниться, и их пришлось усмирять.

Это был не очень продолжительный и совсем не опасный поход. Главная проблема заключалась в моральной составляющей. Туркмены отказывались покориться, а потому следовало «преломить им хребет», как выразился Головачев. За этим термином скрывалась нелицеприятная сторона войны — разрушение домов, сжигание полей, конфискация имущества. Туркменам следовало преподать урок, показать тяжелую руку и отомстить за все их прошлые «подвиги». Вот только радости подобные меры большей части офицеров не доставляло.

Согласно данным разведки, йомудов насчитывалось двенадцать тысяч кибиток.

Выступивший отряд возглавил генерал Головачев. С собой он взял пять сотен казаков при десяти орудиях, ракетную команду, восемь рот пехоты и наш полк.

Сначала мы двигались к Хазавату, за которым начинались земли непокорных йомудов. Путь лежал через сады и маленькие озерца, затененные развесистыми вязами. Абрикосовые деревья все еще блестели на солнце золотисто-розовыми плодами. На вкус они были слаще меда. Правда, есть их стоило аккуратно — они хорошо расслабляли желудок. Подполковник Тельнов ругался, что гусары уделали всю округу.