Одна Зима на двоих (СИ) - Верховцева Полина. Страница 41
— Тебе же они не нравились, — усмехнулась Ким, забирая самую большую из них
Вирта требовательно всхрапнула и вытянув шею, попыталась дотянуться до угощения.
— На, чудовище прожорливое, — грустно вздохнула девушка, наблюдая за тем, как лепешка молниеносно исчезает в пасти, — хоть у кого-то здесь есть аппетит.
Лисса тоненько заржала и мотнула головой, будто предлагая выйти наружу.
— Мне нельзя выходить. Я в плену — приподнимая пальцем золотое украшение, окольцовывавшее шею, — Видишь?
Безделушка на вирту не произвели никакого впечатления. Вместо этого она снова потянулась к лепешкам, но вторую порцию получить ей не удалось, потому что с улицы раздался звонкий девичий голос:
— Ну-ка с дороги!
Голова вирты тут же пропала из шатра.
— Ишь ты, морда любопытная. — Елена, перехватив поднос одной рукой, второй шлепнула по темному крупу. — Пошла отсюда!
Лисса оскорбленно фыркнула и, задрав хвост, понеслась прочь, тут же скрывшись между соседними шатрами.
— Ты зачем ее прогнала? — насупилась Ким.
— Нечего под ногами путаться. Пускай к остальным отправляется и на привязи сидит. Еще не хватало, чтобы вирты неприкаянные по лагерю шатались, — Елена опустила поднос на стол и начала выставлять тарелки с едой. — сегодня на ужин у нас жаркое. Мужчины на обходе, вернутся усталые, им силы нужны будут. А что как ни мясо им в этом поможет?
Она весело щебетала о том, что происходит в лагере, а Ким слушала ее в пол-уха и думала о том, куда же сбежала Лисса. Хасс сказал, что она теперь никуда не денется, но все равно было тревожно. Вдруг потеряется? Или одноглазый воин увидит ее и силой заберет себе? На ней ведь не написано, чья она теперь.
Елена продолжала болтать, не обращая внимания на то, что пленница угрюмо молчит в ответ. Просто вываливала ненужные подробности из жизни лагеря и новости про каких-то людей, которых Ким даже не знала. Ее присутствие откровенно тяготило, поэтому, когда она наконец наговорилась и ушла из шатра, Ким облегченно выдохнула.
Аромат густого жаркого призывно щекотал ноздри, но она не бросилась набивать живот, а вместо этого выглянула из шатра и в полголоса позвала:
— Лисса…
В ответ тишина. Ни храпа, ни ржания. Вирта еще не вернулась.
— Лисса! — позвала громче.
Снова тишина.
— Смотри, что у меня для тебя есть, — вынесла на порог тарелку с едой, надеясь, что ее запах привлечет обиженную вирту.
Бесполезно.
Ким вернулась в шатер, поставила тарелку на стол и взяла пару кусочков мяса, пока те еще были горячие.
— Ну и ладно. Проголодаешься, придешь, — проворчала она, успокаивая саму себя.
Однако время шло, а Лисса так и не появлялась. Когда на лагерь спустились сумерки, Ким уже заволновалась всерьез. Она постояла на пороге, высматривая свою своенравную подопечную, позвала ее, в надежде что та откликнется. Поругалась.
Толку никакого. Вирта так не возвращалась. Ким не оставалось ничего иного, кроме как отправляться на поиски и надеяться, что Хасс за это не накажет.
Первым делом она проверила навесы, под которыми обитали остальные вирты, в надежде, что Лисса потянулась к своим. Обошла все коновязи, даже в закуток старый заглянула. Пусто, вирты нигде не было. Где продолжать поиски Ким не знала, поэтом просто слонялась по лагерю и, сама не заметив как, вывернула на песчаную площадь, где обычно полыхали костры и бурлила ночная жизнь, наполненная откровенными танцами, весельем.
Сегодня в здесь снова было тихо. Непривычно, темно, пустынно. И даже возле главного шатра нет охранников.
Шанс…
Воровато оглянувшись, Ким сделала первый шаг ко входу.
Если ее сейчас поймают — наказания не избежать. Привяжут к позорному столбу и высекут на глазах у всего лагеря.
Еще один шаг.
Сердце гремело от страха, во рту было горько, но это действительно шанс. Возможно единственный, и если она его упустит, то возненавидит саму себя.
Ей удалось тихо пробраться внутрь. Задержав дыхание, она приникла глазом к узкой щелке и замерла в тревожном ожидании, однако время шло, а никто на площади не появлялся.
Тогда Ким метнулась к большому столу, стоящему в центре шатра, и принялась копаться в бумагах. Света было катастрофически мало — сферы, кружащие под потолком, едва мерцали, но даже так ей удалось рассмотреть свитки, какие-то конверты, карты!
Нужная лежала на самом верху: на ней синим были отмечены использованные переходы, красным — нетронутые. Дрожа от волнения, Ким схватила карту, свернула ее в несколько раз, сунула в карман и бросилась к выходу.
Ее трясло. Если сейчас схватят — то конец. Она не просто зашла, куда не следовало, она украла! От этой мысли колени становились ватными.
Ей удалось выбраться незамеченной из шатра и скрыться в темном переулке, но нервы сдали, когда где-то неподалеку раздался лязг оружия.
Ким побежала. Не разбирая дороги, сворачивая в первые попавшиеся ответвления, петляя между адоваров, уходя все дальше от того места, где жила.
И вот когда она запыхалась и остановилась, чтобы перевести дух, сквозь грохот собственного сердца до нее донесся совсем другой звук.
Топот лап и утробное рычание.
Из ближайшего прогона выскочила одна из тех черных собак, что обычно сидели в загоне на псарне. Следом за ней вторая. Глаза бешено сверкали, с пасти капала пена, шкура обтягивала поджарые мускулистые тела, и в каждом движении сквозила неприкрытая ярость, природная мощь.
Ким попятилась, зацепилась пяткой за камень и упала на землю, едва успев прикрыть лицо руками.
Она уже попрощалась с жизнью…а дьявольские собаки просто взяли и проскочили мимо, подняв после себя клубы пыли. За первой парой неслись остальные. И тоже мимо. Ким только чувствовала, как гудит земля под их лапами, да волосы сбиваются порывами ветра. Спустя несколько мгновений их рев затих, а она так и продолжала лежать на земле, свернувшись калачиком. Не дыша, не отрывая глаз и не веря, что ее не тронули. От пережитого ужаса внутри все превратилось в кисель. Ощущение словно выпотрошили и вместо внутренностей натолкали грязной ваты. Во рту было горько, а жутко хотелось расплакаться от обиды… и облегчения.
Этот Андракис точно ее погубит! Доведет до сердечного приступа!
Мысли сами вернулись к собакам. Куда так торопились эти порождения бездны? Зачем рвались в темные проходы, не замечая ничего вокруг?
Ким приподнялась на локте, сплюнула пыль, скрипящую на зубах, и прислушалась. Откуда-то издалека доносилось уже не только рычание, но шум борьбы и крики, а еще странный клекот, будто гигантский глухарь токовал на лесной поляне.
Она вскочила на ноги, отряхнула ладони и первым делом сунула руку в карман, проверяя на месте ли честно украденный трофей. Свернутая карта все так же покоилась в кармане, и это давало робкую надежду, что все наладится.
Надо было возвращаться, пока Хасс не пришел с обхода и не обнаружил ее отсутствие. Надо было… Вот только шум, доносящийся из недр лагеря, все больше захватывал ее внимание, заставляя тревожно прислушиваться и до рези в глазах, всматриваться в темные проходы.
Что-то произошло… Что-то нехорошее, неправильное. И ей хотелось знать, что именно. Поэтому невзирая на страх, на ватные ноги и замирающее сердце, она отправилась туда.
К тому времени, как Ким добралась до нужного места, звуки борьбы затихли и собачье рычание превратилось в заливистый лай.
На пятачке, между плотно стоящими шатрами было на удивление светло — люди, спешившие сюда со всех сторон, несли с собой яркие факелы и размеренно пульсирующие камни-световики. Все встревоженно перешептывались, и никто не обращал внимания на маленькую хвеллу, проворно пробирающуюся вперед.
Ким убеждала себя, что только посмотрит, из-за чего так рассвирепели собаки и уйдет. Просто глянет одним глазком и все.
И вот, протиснувшись, под рукой у рослого воина она увидела ЭТО.
Непонятное, жуткое, истекающее бурой слизью, конвульсивно дергающее длинными паучьими ногами. Одну из них собаки успели оторвать, и теперь самозабвенно грызли, ревностно рыча и отпихивая друг друга, будто ничего вкуснее в жизни не пробовали. Размером оно было с человека и больше всего напоминало личинок хищного щитовика, которых Ким собирала на огороде в монастыре Россы. Такое же вытянутое тело с короткими жестяными крыльями на спине и пластинами, покрывающими брюхо. Только вместо жвал — клюв, изогнутый, внахлест, как у клеста. Массивный настолько, что запросто мог раздавить голову взрослого мужчины. Да лапы диннее.