Одна Зима на двоих (СИ) - Верховцева Полина. Страница 9

Лишь когда они преодолели узкое место над пропастью, ее побег заметили.

— Куда ты, дура! — раздался крик ей в спину, — сорвешься!

Ким уже не слушала. Пришпорила крутые бока и хлестнула поводьями.

— Давай, девочка.

Зверюга проворно скользила вниз по протоптанной тропинке, хвостом била на поворотах, поднимая вокруг настоящие снежные вихри и стремительно уносила ее прочь от остальных.

Ким даже начало казаться, что побег увенчается успехом, но внезапно с неба обрушилась крылатая тень, преграждая беглянке путь. Вирта едва успела притормозить, чтобы не врезаться в него, захрипела, трусливо прижимая свою змеиную голову к самой земле.

Майтикор стоял посреди тропы и раздраженно хлестал хвостом себя по бокам. Из его груди вырывалось едва различимое рычание, а в звериных глазах полыхала ничем не прикрытая угроза.

Было страшно, но Ким упрямо вскинула подбородок. Она не собиралась быть бесправной пленницей, которую куда-то тащат против воли. Ей хотелось вернуться домой. Если для этого придется скакать по скалам верхом на ящере — она это сделает.

Хасс обернулся человеком:

— Разворачивайся и возвращайся к остальным.

— Зачем? Чтобы ты увез меня в проклятый Андракис и подарил своему императору?

— Провоцируешь.

Ким это знала, помнила ту боль, которую он мог причинить даже не прикасаясь, но упрямство победило. Она лишь на секунду встретилась с ним взглядом и снова рванула поводья, вынуждая вирту соскочить с тропы и продолжить спуск по черному боку скалы.

В том, что идея оказалась провальной, Ким убедилась сразу. Спускать было гораздо сложнее, чем карабкаться на вершину. Ее буквально вытряхивало из седла вниз головой, и, если бы не ремень, врезающийся в тело, она бы точно упала, свернув шею на острых камнях.

Ей уже было не до Хасса. Удержаться бы. Пальцы, цепляющиеся за луку, сводило от напряжения, как и бедра, которыми она сдавливала извивающееся тело зверя, а впереди их ждал разлом и выступ, сразу за которым начинался обрыв.

Не чувствуя жесткой руки наездника, вирта увлеклась свободой и неслась прямо к опасному месту. Ее прыжки становились все отчаяннее, скорость все выше. Она хлестала по сторонам шипастым хвостом и довольно урчала, наслаждаясь стремительной скачкой, а Ким при каждом прыжке подскакивала в седле и молилась чтобы ремень выдержал.

— Стой! — закричала она, на очередном крутом повороте, — остановись. Да стой же ты!

Куда там! Вирта неслась все быстрее, трясла головой, выдергивая из рук поводья, беснуясь.

А потом раздался странный треск.

Среди камней притаился ледяной наст, прикрывающий коварное ущелье. Под когтями разбушевавшегося зверя он дрогнул и обвалился, обнажая черную пустоту. Вирта не успела отреагировать, сменить направление и провалилась внутрь, увлекая за собой Ким.

На раздумья времени не оставалось. Как и на сомнения. Поэтому девушка просто дернула пряжку ремня, расстегивая его, и в тот же момент отлетела назад, сильно приложившись боком о выступ. Каким-то чудом умудрилась за него ухватиться и не ухнуть следом за виртой, которая с утробным ворчанием катилась вниз, ударяясь о ледяные стены. Извернулась, как гибкая змея, она впилась когтями, замедлив свое падение, а когда остановилась, начала проворно карабкаться обратною и очень быстро выбралась наружу.

А Ким осталась висеть, пытаясь найти хоть какую-то опору для ног, и чувствуя, как пальцы соскальзывают с края.

Рывок, и ее вытянули из пропасти.

— Жить надоело? — Хасс был зол.

— Я просто думала… — Ким осеклась, наткнувшись на его взгляд. В янтарных глазах клубилась ярость, зрачки снова превратились в черные точки.

— Сбежать?

— Да!

Пусть побег не удался, но она была готова пробовать снова и снова. И кхассер это понял. Ухмыльнулся недобро:

— Значит, остаток пути, проделаешь связанная, поперек седла.

— Я все рано буду сбегать!

— Тем хуже для тебя, — в его глазах начала разливаться чернота, и Ким съежилась, ожидая новой боли, но ничего не произошло, потому что Хасса отвлекли встревоженные крики его людей сверху.

Он резко обернулся в сторону перевала, откуда уже раздавался тихий рокот.

— Твою мать…

Ким тоже обернулась и не поняла в чем дело. Что это за белая дымка, стелящаяся вдоль склонов, что за вспышки то неистово-синие, то морозно-лиловые, что это за гул, нарастающий с каждым мигом.

Хасс обернулся, подхватил ее когтистыми лапами и взмыл в воздух.

Спустя миг их настиг удар ледяного ветра такой силы, что майтикора тряхнуло, едва не размазав о скалы, а следом миллионы острых, словно иглы снежных крупиц ударили в лицо. Ким не могла сделать вдох, только беспомощно болталась, когда похититель, взмахнув широкими крыльями, увернулся от ледяного обломка.

Шторм надвигался так быстро, что до убежища, в котором притаились остальные, им было не успеть. Хасс снова вильнул в сторону, уклоняясь от несущегося прямо на них куска льда, нырнул под облако морозных игл, а потом свернул к той пещере, которую отверг раньше. На лету зашвырнул Ким в узкий проем, ворвался следом, оттесняя ее в самый дальний угол. Не дав ей опомниться, подгреб к себе лапой и, навалившись сверху, закрыл их обоих тяжелыми крыльями.

Глава 4

Хасс был зол.

Меньше всего ему хотелось задерживаться на этом сложном перевале, но с утра вместо того, чтобы отправиться в путь, он решил еще раз вернуться в долину. Что его туда гнало — не понятно. Только отдав своим людям распоряжение ждать, он перевоплотился в кинта и полетел обратно.

Сделав большой круг и не заметив ничего нового или необычного, кхассер опустился на ледяной выступ, притаившийся у подножья гор. В долине как всегда пусто. Надо было уходить, потому что горы на границе с Милрадией всегда неспокойны. Снежные бураны налетали один за другим, снося все на своем пути. Один свирепствовал ночью, второй должен был нагрянуть ближе к вечеру.

Времени на подъем оставалось все меньше, но он не уходил, что-то держало его на месте, заставляло ждать. Он жадно втягивал морозный воздух, водил ушами, наблюдал.

А потом почувствовал…

Чей-то взгляд. Робкий, настороженный, испуганный.

Хасс всегда знал, когда на него смотрят. Это была женщина. Она пряталась среди редкой еловой поросли на вершине соседнего холма. Неумело пряталась: задевала ветки, сбивая с них снег, оставляла следы. Не похожа на воина.

Он не шевелился, неотрывно следил за человеком, скользил взглядом по ближайшим укрытиям, анализируя, разыскивая остальных. Больше никого не было. Откуда бы здесь не взялась эта женщина, но она была одна. И она пыталась сбежать.

Как глупо.

Едва она скрылась из виду, как Хасс поднялся в воздух, стрелой устремился к ней и тихо опустился на тот самый холм, ничем не выдавая своего присутствия.

Она не замечала его до самого последнего момента, когда уже поздно было прятаться. И конечно побежала. Неуклюже, проваливаясь в снег и спотыкаясь. Он настиг ее, свалил на землю, едва справляясь со своими хищными инстинктами.

Когда от тебя бегут — хочется рвать, в клочья.

С ее головы слетел платок, и тугая светлая коса упала на плечи. Внезапно захотелось потрогать, проверить такая ли она мягкая на ощупь, как кажется. Вместо этого он поднял ее за шкирку, разворачивая к себе лицом.

Молоденькая совсем, хрупкая. Кожа, такая светлая, что кажется фарфоровой. И Глаза… Зеленые, словно кошачий изумруды.

Он видел множество женских глаз: зеленых, карих, голубых, как небо, томных с поволокой, и пылающих словно лесной пожар. Но только от взгляда этой замарашки, внутри сжималась тугая спираль — глупость, не имеющая никакого значения.

Откинув в сторону эти глупости, Хасс задал вопрос, выпуская на волю силу зверя, причиняя боль. Он никогда не жалел пленных, и будь у него чуть больше времени, он бы узнал всю правду о том, кто она, как здесь оказалась, и где все остальные, но в воздухе уже звенело от холода, и горы зловеще нашептывали и том, что им не скрыться.