Я не продаюсь (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 8

- Так-так, - посмеивается Тим, - совсем не собирался на тебя набрасываться. Надо немного успокоиться, но, чёрт, Тома, с тобой просто мозг на вылет, знаешь?

Нет, я не знаю. Даже не знаю, правду ли он говорит, но мне приятно.

И даже то, как Тим держит меня за руку, когда ведёт машину, тоже очень приятно.

Боги… я, кажется, влюбляюсь.

К слову о Богах…

Место, в которое привозит меня Тимур, вызывает бескрайнее удивление. Во-первых, я просто не ожидаю, что он это сделает. Во-вторых, что он здесь забыл? В-третьих, этот парень разбивает все установки и мнения, которые у меня могут складываться в отношении него.

Мы поднимаемся по высоким ступеням и через массивные деревянные двери входим внутрь церкви. Она небольшая, но очень уютная, и ощущение простора, как в любом из готических строений, достигается за счёт высоких стрельчатых сводов и витражных ланцетовидных окон.

Мой взгляд перескакивает с элемента на элемент: контрфорс, нервюры, аркбутаны, розетки, контрлиерны и многое другое крутиться в моей голове. Всё, что запомнила из вводного курса истории искусств, всплывает в памяти то и дело.

- Ты чего такая напряжённая? – Тим оборачивается ко мне с улыбкой. – Боишься, что кара небесная настигнет, как только переступишь порог? Так мы его уже переступили. Молнией нас не поразило.

Он тянет меня к одной из скамеек в сумрачном углу, загадочно добавляя:

- Хотя после вчерашнего бурного вечера и ночки всё могло бы быть.

- Так ты грехи замаливать решил? – обретаю уснувший голос и подначиваю в ответ.

- Жизни не хватит, - философски бросает он.

- Так живём всего-ничего, когда успел-то? – звучит, как шутка, но обычно весёлый Тим вдруг хмурится.

- Иногда дело не в количестве, а в качестве. В качестве совершаемых дел и поступков.

- Угу, так и запишем, качество грехов. А можно с этого момента поподробнее?

Впрочем, серьёзность у него как появилась, так и улетучилась. На лице Тимура снова улыбка, хотя взгляд обращён вперёд, а не на меня.

- Моя невоздержанность, когда ты рядом, вот мой основной грех на данный момент. Постоянно тебя хочу.

- Плюсани ещё один следом: пошлые разговорчики в святом месте.

Уголок губ Тимура медленно ползёт вверх, а раскрытая ладонь опускается мне на колено и легонько его сжимает.

- Хочешь усугубим?

Смотрит так, будто готов двинуться дальше, чем простые «пошлые разговорчики»

- Н-нет, - заикаюсь, не понимая: он серьёзно или шутит?

Тим наклоняется, скользит носом по моей щеке и медленно целует в скулу. Вот и всё. Наверное, я переоцениваю степень его пошлости, у парня всё-таки есть представления о рамках приличия. Впрочем, не могу в этом до конца быть уверенной.

Но он опять делает это: переплетает наши пальцы в тесном пожатии. От этого незамысловатого жеста мне безумно приятно.

Перевожу дыхание, потому что оказывается, я делала короткие, почти неслышные вдохи, чтобы не нарушить момент.

Тимур запрокидывает голову, разглядывая центральный неф, и я следую его примеру.

Есть в таких местах особая магия, и, наверное, отчасти я понимаю, почему Тим привёл меня сюда.

- Как называется это место?

- Сент-Лоренс. По мне – то, что надо. Не давит величием, как огромные соборы, и не чувствуешь себя под прицелом взглядов, как в небольших сельских приходах.

В церкви, кроме нас, никого. Хотя уверена, что здесь порой весьма и весьма многолюдно. Об этом мне сказал красиво оформленный уголок для прихожан и выставка детских поделок на заданную тематику.

- И много где ты побывал? В таких вот приходах?

Мне хочется сказать, что ни разу не слышала от него ничего, что косвенно бы касалось темы веры, но мы знакомы без году неделя, да и не производит Тим впечатление парня, придающего большое значение этим вопросам. Если б придавал, уж точно бы не вёл тот образ жизни, который ведёт.

- Свой первый год в Англии я провёл в глубинке. В деревушке, где я жил, был милый пастор и небольшой уютный приход. Мне просто нравилось торчать там то и дело. Иногда я уходил туда поспать или почитать книгу. Спалось там просто замечательно, - добавляет он с такой интонацией, что мне кажется, за этими словами кроется нечто большее, чем он мне озвучил. – Жаль, я там пробыл чуть больше года, потом переезжал и, в конце концов, оказался в Лондоне.

Удивительно, никогда прежде в разговорах мы так глубоко в прошлое не ныряли. Отмираю, осознав, что от меня ждут хоть какой-то реакции.

- Не самый худший вариант, - бормочу я.

Знаю, что Тимур переехал сюда, когда ему было четырнадцать. И сейчас, в двадцать, он тут как рыба в воде, словно родился на этой земле.

- Не самый худший, точно, но сельская Англия мне нравится больше. Хотел бы я тебе показать некоторые места, - внезапно добавляет он, и я прикусываю нижнюю губу.

Потому что мне бы то же очень… очень хотелось, чтобы он мне их показал. Только я и Тим. Без этой бесконечной вереницы «друзей» на хвосте.

Собираюсь что-то сказать по этому поводу, но Тимур уже меняет тему.

- Как тебе здесь? Мне почему-то показалось, что тебе понравится, раз уж выбрала профессию, связанную с искусством.

- С бизнесом в сфере искусств, - поправляю я и чувствую тепло, от того, что Тим запомнил что-то из моей болтовни про учёбу.

Иногда мне кажется, он меня не слушает, я болтаю, словно фоном, порой не уверенная, что ему интересно. Но если я что-то рассказываю, Тим никогда не перебивает, а теперь выясняется, что всё слышит и помнит.

- Без разницы. Просто так ведь подобное направление не выбирают.

- Да это был… осознанный выбор, - шепчу я и опускаю глаза от этой небольшой лжи.

Конечно, мне хотелось другого, но вышло то, что вышло. Я везунчик, в общем-то, по меркам среднестатистической девчонки из России. К чему жаловаться?

- Что такое? – замечает он перемену во мне. – Только не говори, что это был осознанный выбор твоих родителей.

- Нет, они ни при чём.

Она ни при чём. Моя мать. Отца я даже не знаю. А маме помогаю, и деньги шлю по возможности. Восемьдесят или сто фунтов для неё в переводе на рубли уже огромная помощь.

Я резко меняю направление, потому что не хочу, чтобы Тимур углублялся в тему моей семьи. Мы с ним родных не обсуждали, и я не расспрашиваю его, потому что боюсь встречных вопросов. Придётся лгать. А мне очень не хочется этого делать.

Выйдя из Сент-Лоренс, мы не возвращаемся к остальным. До самого вечера Тимур меня «прогуливает». Мы приезжаем в старое поместье, где долго бродим по цветущему саду. Сейчас май и ранние растения, которые тут распускаются уже в марте, сменяют более поздние и пышные. В любом случае, Тимур терпит мои девчоночьи загоны, даже фотографирует, пока я позирую в разных локациях, чтобы сделать снимки для социальных сетей.

- Знаешь, последняя модель щёлкает лучше, ты чего себе девайс не обновишь? – делая кадр за кадром, комментирует он. – И отклик экрана там резвее.

- А я сложно привыкаю к новым вещам, - отрезаю я, - мне этот нравится.

Ну не рассказывать же ему, что на новый у меня денег нет, а этот я купила с рук, чтобы хоть уж совсем с древним смартфоном не ходить.

- Может, его разбить, чтобы ты быстрее решилась?

Он, вроде как, и шутит, но смотря на мой несчастный телефон, зажатый у Тима между кончиков пальцев, паникую.

- Кто разбивает, тот и покупает, - выдаю после недовольного выдоха.

- Замётано! - Тим подбрасывает или, вернее, делает вид, что подбрасывает смартфон в воздух, и я ахаю, но Тимур лишь прикалывается, возвращая его мне со своей улыбочкой.

Тема закрыта, и мы гуляем дальше. Конечно, в какой-то момент я начинаю понимать его. В этих старых английских камнях есть своя романтика и атмосфера. Урбанистический либеральный Лондон кажется мне сейчас местом с другой планеты. А вот этот «Нанвелл Мэнор» будто застыл в… когда он там был построен? Ну, если верить информации на входе, первое поместье здесь появилось аж в одиннадцатом веке, современному зданию лет четыреста. Сложно представить такие далёкие даты.