Из Тьмы. Арка 2 (СИ) - "Добродел". Страница 24

Кто бы мог подумать, что за маской милой, но простоватой маленькой Куроме-чи крылась такая прекрасная и изощрённая натура? Или истинная природа их младшенькой проявилась под влиянием великолепного и остроумного сокомандника? Как бы то ни было, Кей Ли был готов простить этой маленькой злой колючке… да почти что угодно! Ведь именно сейчас он понял, что раньше он и его предыдущая команда занимались унылым делом.

Смертельно опасным, будоражащим кровь, но унылым.

Чем, по большому счёту, отличалась зачистка деревни или какой-нибудь банды от рубки смертников? Да ничем! Скукота! Но сейчас… сейчас его переполняли эмоции! Это будоражащее чувство совместно срежиссированного и воплощённого в реальность события — просто непередаваемо!

Не принадлежи его сердце рыжеволосому Огоньку, парень бы попытался предложить свою руку и сердце темноглазой убийце. Правда, после этого ему бы пришлось постараться, чтобы сохранить означенные части в одном комплекте с телом: некоторых шуток Куроме-чи совсем не понимала. Или понимала, но в ответ шутила слишком уж своеобразно (не всем же от рождения обладать идеальным чувством юмора, как у него?). Но разве не это придавало хорошей остроте жгучего перца? На лицо Кей Ли вползла предвкушающая проказу усмешка. Парень направился к запримеченному цветочному магазину.

— Букет самых колючих кроваво-алых роз!

В это же время в один из крупнейших банков города ворвалась банда грабителей. Небывалая наглость преступников соседствовала с такой же удачей. Прикинувшись бригадой рабочих, прибывших провести косметический ремонт холла, бандиты схватили спустившегося на первый этаж управляющего и принудили его открыть хранилище. Чуть более чем через четверть часа группа «рабочих» отбыла на своём фургоне, не забыв прихватить пленника. Им не помешали ни служащие, которых бандиты нашли, схватили и заперли с такой лёгкостью, словно знали о рабочем месте и привычках каждого, ни охрана, что в это время спала или пребывала в состоянии благостной расслабленности благодаря не предусмотренным рецептом добавкам в питье, ни полиция, больше занятая разгорающейся в другом месте суматохой. Преступление столь же идеальное, сколь и невозможное… для простых бандитов.

Расследование показало, что главным виновником и организатором сего действа стал сам «похищенный» управляющий. Именно он ни с того ни с сего затеял ремонт, запретил служащим сопротивляться грабителям, имел доступ к напиткам и провианту охраны. Также в эту версию укладывалось поразительное миролюбие и обходительность бандитов, которые даже схватившегося за револьвер помощника управляющего всего лишь обезоружили и связали.

Казалось бы, всё встало на свои места — виновник найден! Но… слишком много возникало вопросов. Ведь управляющий был не наёмным работником, а совладельцем банка, членом богатого, уважаемого и влиятельного рода финансистов. Да и к персоналу он относился, как должно уважаемому человеку — то есть плевал на проблемы и потребности низового звена и интересовался делами высшего только в разрезе способностей работников качественно исполнять обязанности. Подставляться ради сохранения жизней всякого быдла? Что за глупость?! Да и кто будет менять стабильный и очень немаленький доход на разовый куш в десяток-другой тысяч золотых? Абсурд! Однако у противников рода банкиров и иных заинтересованных сторон нашлось своё объяснение: из хранилища исчезла не только легальная наличность, но и не совсем легальная, или, говоря откровенно, — продукция мастерской фальшивомонетчиков.

На самом деле и дополнительная пара тонн золота в монетах оставалась слабым мотивом. «Очевиднейшая провокация! Что такого может получить разыскиваемый преступник с сотней тысяч золотых, чего не может уважаемый член общества с тысячей?!» — восклицал глава рода банкиров. Логичный довод. Логичный, даже если забыть о неприятном ударе по благосостоянию рода и сопутствующем ему гораздо более жестоком уроне репутации. А ведь у «беглеца» остались жена и дети, не говоря о других родственниках.

Только далеко не все спешили соглашаться с такой логикой. Фракция под предводительством губернатора Фореста, как и любая сколько-либо крупная группа по интересам, имела свои внутренние течения и противоречия. Неудивительно, что у банкиров нашлись недруги и конкуренты, пожелавшие толкнуть оступившихся, поддержав самую неприятную для тех версию. Те не стали молча сносить нападки и в свою очередь обвинили недругов в организации этой «подставы». Конфликт стремительно перерос фазу относительно цивилизованного спора с попытками аргументировать свою точку зрения, сменившись сначала взаимными оскорблениями, а потом и вовсе безобразной дракой уважаемых и почтенных, давно уже не молодых людей. Лишь вмешательство губернатора заставило конфликтующие стороны сбавить обороты.

Но уровень озлобления оно не снизило. Тлеющий конфликт грозил перерасти в вооружённое противостояние посредством прикормленных бандитов и убийц.

А что же виновники торжества? Удачливые грабители подверглись нападению других бандитов, которые подозрительно удачно получили точную наводку на внезапно разбогатевших коллег. Тщательно скрытые, но кое-где оставленные следы выводили на агентуру службы разведки.

Управляющий? Он тоже оказался мёртв. Более того: он перешёл в не живое или, вернее, неживое состояние загодя. Да и настоящее ограбление состоялось несколько раньше, чем думали заинтересованные стороны. Некой имперской убийце оказалось совсем не сложно незаметно проникнуть на территорию банка, которым управляла её марионетка, а затем вместе с ней посетить хранилище. Ну, а дальше золото и некоторые иные ценности переместились в пространственный карман, благо плотный металл не превышал объёмом крупного эйпмана, временно заменившего раненого Прапора на посту личного интенданта Куроме. Прибывшие позже грабители, ошеломлённые огромным кушем, на деле получили лишь крошки.

Идеальное преступление.

Но этим действо не ограничилось. Далеко не все поспешили разойтись по домам после расправы над прислужниками ненавистного западника. Немало осталось и тех, кто, опьянев от крови и общей силы толпы, остался частью этого многоногого и многоглавого, могучего, но притом совершенно безмозглого монстра. Благое (по крайней мере, в головах погромщиков) начинание по усекновению клятого чернокнижника (которого так и не нашли) выродилось в обыкновенный погром и грабёж. Заметная часть толпы и присоединившихся к ним криминальных и околокриминальных субъектов расползлась по винным лавкам, различным магазинам или просто богатым домам. Однако хватило и тех, кто, польстившись на речи заводил о свободе, справедливой каре для богатеев и перераспределении их средств в пользу народа, двинулся за вожаками к арсеналам — за оружием.

Простые грабители, впрочем, тоже не чурались лозунгов о революционной справедливости. Умные люди объяснили, что их вынудили стать бандитами зажравшиеся богачи — и они не просто жгут и грабят, а возвращают своё. Ведь и самому пропащему человеку приятно чувствовать себя сопричастным к чему-то светлому и благому… даже если эта сопричастность выражалась в потрошении жирных купчиков и задирании платьев их жёнам и дочкам.

— Довольно вы из нас кловушку сосали, тепель пососите чего длугого, — картаво смеялся беззубый, в жизни никогда не работавший честно бродяга, схватив за волосы молоденькую дочку лавочника. — Тепель наша власть будет! Слава леволюции, гха-каха-ха!

Забиваемый ногами других бродяг отец посылал в адрес революционной мрази бессильные проклятия. Никоим боком не сосавший народные деньги, своим трудом заработавший на небольшое дело мужчина мысленно поклялся, что если выживет — всеми силами поспособствует тому, чтобы вся эта революционная грязь оказалась утоплена в отхожей яме, из которой и вылезла.

Далеко не все выкрикивающие революционные лозунги были бандитами, любителями пошуметь или движимыми стадным инстинктом обывателями, которые «делали как все». Встречалось немало идеалистов или даже политически подкованных личностей, которые выкрикивали дельные требования и несли на скорую руку сделанные плакаты, веря, что власть прислушается к народному гласу. Но власть не хотела их слушать, а бесчинства бандитов и поддавшихся алчности погромщиков заглушали и так не слишком громкие призывы.