(не)полная семья (СИ) - Чернышова Агата. Страница 20

Я потянулся к ящику стола, где всегда хранил презервативы. Надо приходить в себя и возвращаться к прежней жизни. И сделать вид, что это мне ничего не стоит.

Встречи Вадима с дочерью благотворно сказывались на последней. Лиса стала лучше спать и задавать меньше вопросов о том, почему у других есть папы и дедушки, а у нас нет. По общему согласию, мы с бывшим не открывали ей правду, и Лиса продолжала звать отца дядя Вадим, что последнего совсем не коробило. Я же со своей стороны радовалась отсрочке того момента, когда придётся сказать дочери правду и отвечать на её наивные и беспощадно-прямые вопросы.

За те полтора месяца, что прошли с момента возвращения Вадима в мою жизнь, я была ему благодарна за то, что бывший не рассказывал о своей жене, не возвращался более к прошлому и не пытался возродить бесследно-утраченное. Лишь иногда мы вспоминали о некоторых смешных моментах, которые пережили когда-то. Например, однажды мы выбрались на природу, но, завидев знакомых любимого, прятались полчаса в кустах, пока те не ушли на другое место.

Тогда я даже не задумывалась о жене Вадима и о том, что причиняю ей боль. Правильно говорят: «Изнутри ситуация видится иначе, чем снаружи». А влюблённая женщина слепа к чужому горю.

Это случилось на исходе зимы. Я была настолько поглощена свалившимся на меня счастьем, что совсем не думала о Катерине Любиминой. И очень удивилась, когда она первой позвонила мне и назначила встречу в кафе на северо-западе Москвы. Тогда мы уже год как состояли с её мужем в незаконной связи, и формат отношений устраивал нас с Вадимом, поэтому вначале я хотела отказать Катерине, сославшись на занятость, но она настояла, пообещав не скандалить и всё объяснить лично.

Я пожала плечами и легкомысленно согласилась. Может, ей будет легче, когда она поймёт, что на её супружество я не покушаюсь.

Из-за вечных пробок я чуть не опоздала. Поднявшись на второй этаж в секцию для курящих сразу заметила её, сидящую у окна за маленьким столиком на двоих. Раньше я видела её только на фото и то мельком, но даже если бы это было не так, всё равно бы узнала. По положению головы, отвернувшейся к окну, неестественно-прямой спине и тому, как рыжеволосая вертела в тонких пальцах так и не подкуренную сигарету.

— Добрый вечер! — произнесла я громко и нарочито бодро, занимая место напротив.

Катерина не повернулась и лишь кивнула, изучая в отражении стекла мою внешность. Хотя я была уверена, что она знала, как я выгляжу, задолго до сегодняшней встречи.

Разговор не начался, пока официант, принявший заказ, состоящий в основном из выпивки и лёгкой закуски, не отошёл на достаточно большое расстояние, чтобы не слышать нас.

— Зачем вам мой муж? — спросила Катерина, повернувшись и посмотрев в глаза. — Думаете, он меня бросит и женится на вас? Этого не будет, у нас общий бизнес, из которого без потерь не выйти. Это он вам колечко прикупил?

Пухлые губы соперницы изогнулись в презрительной ухмылке, прибавив ей пяток лет, а мы ведь были одногодками.

— Зачем вам эта встреча? — спросила я в свою очередь, отметив, как девушка вздрогнула, будто я ударила её. — Что вы хотите от меня услышать? Я люблю Вадима и ничего от него не жду. И подарки в состоянии отплатить себе сама.

И всё-таки прикрыла безымянный палец с надетым на него бриллиантовым кольцом другой рукой. Чёрт возьми, это был именно подарок Вадима, но признание сейчас ни к чему хорошему не приведёт.

Катерина позвонила днём, когда я уже пришла на работу, поэтому о кольце и о том, что оно будет неуместно на встрече, даже не подумала.

Я вообще ни о чём не думала. И эту девушку с уставшим потухшим взглядом больших серых глаз мне не было жаль. Ни капельки. Влюблённые эгоистичны, а я любила до экстаза, до порхающих в животе бабочек и не собиралась отказываться от столь яркого чувства в угоду приличиям и древней этике. Я молода, красива, меня имеет лучший в мире любовник, к тому же не обижена деньгами. Что же мне до скорби замужних дам, не сумевших удержать любовь?

— Нет. Мне не нужны ваши деньги, — рассмеялась я в ответ на щедрое предложение исчезнуть из их жизни. — Мне очень хорошо с Вадимом. Уверяю, что не буду давить на него и заставлять делать выбор, пока он сам не решится.

— А зачем ему что-то решать? — оборвала меня Катерина и, сломав сигарету, раскрошила её содержимое в пепельницу. — Пока есть такие, как ты, которые готовы раздвигать ноги просто так, мужчины всегда будут изменять. Конечно, я понимаю, провинциалкам не знакомо чувство собственного достоинства. Думаешь, больше с него денег поимеешь, чем я могу дать?

Дальше слушать я не стала. Вечер, как говорится, перестал быть томным и утратил прелесть. Сейчас начнутся оскорбления, а всякие выяснения отношений меня напрягали и нарушали душевное спокойствие.

— Приятного вечера, — бросила я и стрелой вылетела из зала. Жена Вадима показалась мне мегерой, и это только укрепило мнение о любимом, как о лучшем мужчине на свете. Ведь он никогда не говорил о ней плохо, да и вообще не говорил.

Вадиму о разговоре я так и не сказала. Казалось, что ему незачем знать о борьбе соперниц за него: изменить всё равно ничего не сможет, скандалить дома, скорее всего, не будет. А ещё я опасалась, что он заподозрит меня в намерении разрушить его семью. В самом начале отношений мы договорились, что об этом не может быть и речи, и что Катерину он любит не меньше меня.

На том и успокоилась. И даже на рождение ребёнка от любимого не смотрела через призму его отношений с женой. Какая ей разница? Это ведь мой ребёнок и моя ноша.

Потом мы с Вадимом расстались, и я считала эту тему исчерпанной. И вот сейчас, с высоты прошлого опыта, посмотрела на всё другими глазами. Вадим не был против нашей связи, я не была против, и лишь жену бывшего никто не спросил, поставив перед фактом. Да, она могла бы заставить его выбирать. Или не могла?

Иногда, задним числом я испытывала перед ней чувство вины за свою внезапно приключившуюся любовь. И вот жизнь столкнула нас снова: я, он и она. И мой ребёнок от её мужа.

Только теперь ситуация немного изменилась. Я больше не любила Вадима, хотя нет-нет, да и проскальзывало между нами что-то, напоминающее былую искру.

Но дважды в одну реку не войдёшь, я и не стремилась. Теперь, после стольких лет, когда сердце было заморожено не хуже чем у «Снежной королевы», я вновь ощущала подъём душевных сил и те самые пресловутые бабочки в животе. Дело было не только в умопомрачительном сексе ив удовольствии.

Мы с Максом совпали физически, эмоционально, ментально. По-всякому, как пишут в романах и мечтают перед сном, и всё же между нами оставалась недосказанность, и если в самом начале она придавала связи таинственности и романтики, то сейчас, по прошествии полутара месяцев начинала напрягать. Я хотела знать о Максе всё: чем он дышит, о чём мечтает или какие строит планы. И, чего уж греха таить, любит ли меня.

В наших отношениях не хватало слов, по крайней мере, тех, что хотелось слышать мне. Вадим никогда на них не скупился, а у Макса даже его пресловутое «мне хорошо с тобой» было на вес золота. Того самого, что гораздо лучше слова-серебра. А я жаждала купаться в комплиментах, слышать, что он никогда не встречал такую, как я, даже если это голимая ложь.

Я ловила себя на мысли, что с замиранием сердца и дрожащими губами жду подобного в каждую минуту наших встреч, от которых сносило крышу. И не только мне. Я видела, как Макс преподносит мне цветы, отмечала, что он запомнил, что я разлюбила белые розы и неизменно баловал меня только красными, винными или чайными, цвета разлуки. Чувствовала, как трепетно обнимает меня и поднимает на руки, будто драгоценную вазу древней китайской династии, чтобы в следующую секунду бросить на постель и накинуться, как голодный на еду.

Мы посещали театры, кино, каток, говорили обо всё на свете, даже о политике, в которой я ни черта не соображала ни черта, только не о нас. Макс говорил, что не женат, и этого было мне довольно в самом начале апреля, но уже к лету стало бесконечно мало.